Глава 30 / начало
Продолжение истории про Елизавету Фёдоровну. Попаданки в 18 век.
И вот настал день отъезда. Я возвращаюсь в Москву. Но не в ту Москву, где я училась. Какая она сейчас? Ещё нет тех зданий, которые я привыкла видеть ежедневно. Нет тех переулочков, по которым мы гуляли с девочками. Да и главную достопримечательность Москвы, красную площадь, я думаю, не узнаю.
Сила радовался, весна в этом году ранняя, распутье позади, ехать будет хорошо.
Пропетляв по улицам Петербурга, мы выехали на «Першпективный» путь. Оборачиваться и прощаться с городом ни я, ни Сила не стали. Нас ждала новая жизнь. Коляску с Дуней и Степаном мы далеко обогнали. Я была настроена оптимистично, не беда, что ехать придётся семь дней. Как-нибудь перетерплю. Ночами мы будем останавливаться на почтовых станциях, отдыхать. А днём проводить в дороге. Когда сильно устанем или же понадобится перекусить, остановимся в живописном местечке, отдохнём. О, как же я заблуждалась. Привыкшая ездить в комфортных автомобилях. Езда в коляске оказалась испытанием. В первый же час нашей поездки я поняла, что до Москвы я не доеду. С меня вытряхнут все внутренности. В фильмах видела, как путники весело болтают сидя в колясках. А на самом деле ни то, что разговаривать, дышать невозможно.
Дорога, вымощенная огромными брёвнами и засыпанная песком. Где слой песка был не вымыт дождями, ещё хоть как-то можно терпеть, но, а в тех местах, где брёвна лежали открытыми, коляску с такой силой трясло, что казалось, все внутренности разрывались. Местами наш возничий выезжал на пашню, где была накатана полевая дорога. Вот тогда можно было полюбоваться природой и немного разговаривать.
Когда наш возничий в очередной раз свернул на тракт, я взмолилась:
- А нельзя ли ехать по полевой дороге. Я не смогу доехать и до ближайшей станции, не говоря уже о Москве.
- Потерпите барышня, немного осталось. А съехать нельзя, помещик в этих местах сердитый, очень уж ругается, когда пашню утаптывают. Сейчас немного проедем и опять в поля свернём, легче будет. - Не поворачиваясь к нам, весело говорил возница. И он здесь ездит ежедневно, как у него все внутренности на месте?
О Боже, а я ещё удивилась, когда Дуня и Сила мне хорошо позавтракать не дали. Где бы был мой завтрак сейчас?
К первой станции, София, мы прибыли к вечеру. Сила буквально выволок меня из коляски. Ноги отказывались идти, спина болела. Да и вообще болело всё! Чувствую, что завтра я путь не смогу продолжить.
Хотя сил у меня уже не было, я с любопытством осмотрелась. Нас ввезли в огромный двор, где посередине стоял колодец. По периметру двора находились конюшни, сеновалы, кузня. Здание самой станции было выкрашено в белый цвет.
Зайдя на высокое крыльцо, что далось мне с трудом, мы попали в большой, просторный зал. Везде расставлены большие диваны. Вся мебель обита кожей.
- Лизонька ты присядешь? - Я отрицательно мотнула головой, ни за что. Я теперь всю оставшуюся жизнь сидеть не смогу. - Мне к станционному смотрителю надо, подорожные показать, проезд оплатить и на завтра лошадей заказать. Комнату снять и ужин приказать в комнату принести. Подожди меня здесь.
- Иди, не беспокойся, я немного пройдусь по залу. - Попыталась я улыбнуться.
-Ты очень бледна, — волновался Сила, — я быстро.
И он пошёл к высокому столу, за которым стоял не очень опрятно одетый мужчина. Разговаривал он с Силой вежливо. После просмотра нашей подорожной вежливо раскланялся. Указал Силе рукой на дверь.
- Вот и всё, — подошёл ко мне Сила Николаевич, — в комнату нам вон в ту дверь пройти. Кровати уже застелены, ужин принесут. Я щей заказал и курочку из печи. В самый раз с дороги. Утром квасу выпьем, курочкой подкрепимся, и в путь.
Я застонала. Уже в комнате, лёжа на кровати, я поняла, как врут фильмы. Да и книги не очень правдивы.
- Лиза, дорогая, — присел у моей кровати Сила, — тебе совсем не хорошо. Может, я схожу и отменю лошадей на завтра?
- Нет, что ты. Я с непривычки так устала. Потерплю.
- Лиза милая, всё у нас будет хорошо, мой брат Николаша профессорствует в Московском университете, сам трагедии и стихи пишет… Скажу ему и он хоть завтра Шиллером станет, чтобы мне угодить. Не пропадём, Лиза, только люби меня.
– Господи, – ответила я, – да если б не любовь к тебе, Силушка, где бы мне сил набраться, чтобы от шлепогубого Безбородко избавиться? Любовью начали – ею и закончим…
Утром я встала ещё больше разбитая. Всю ночь мне не давали спать клопы. Сила спал, как младенец, а я не могла найти себе места. Кое-как, уже под утро, я забылась толи сном, толи полузабытьём. Но отдохнуть так и не смогла.
Так и потянулись дни за днями. У меня сложилось впечатление, что мы ездили по кругу. Целый день ужасная, тряская дорога, вечером белое здание с высоким крыльцом, неопрятно одетый мужчина, встречающий нас, щи, курочка, не очень свежие простыни и клопы. На моём теле не было живого места. Днём донимали комары, ночью клопы.
И всё же мы приехали. Я думала, никогда этого не будет, что мы всю оставшуюся жизнь будем ехать по этим ухабам. Вечером, когда мы приехали в деревню Чёрная грязь, Сила мне сказал, что это последняя ночёвка на станции, завтра мы будем спать в комфортабельной квартире, сходим в баню, и не будем вставать с кровати целую неделю. Я не поверила. Всё, про что сейчас сказал Сила, осталось там, в далёком прошлом, а в будущем этого нет.
Это оказалось правдой. Вот она Москва! Уже сейчас в 18 веке, она была огромна. Я радовалась, забыв про все свои синяки и ушибы. Ещё немного и мы приедем домой. Каков он наш новый дом? Домик для нас купил брат Силы, Николай. Как только мы получили разрешение на отъезд, Сила написал ему с просьбой, купить дом. Перед самым нашим отъездом из Петербурга пришло письмо с адресом. И вот мы направляемся туда.
"Москва, как много в этом слове для сердца русского слилось". А.С.Пушкин.
Я совсем не могу представить, где мы. Я не коренной житель Москвы и знаю её плохо. Немного с девочками ходили гулять, но в первую очередь, куда мы пошли, это была, Красная площадь, мавзолей, ЦУМ. Нет их ещё в этом веке. Да и не пешком мы ходили. Общественный транспорт нам в помощь. А много ли из окна метро увидишь. Вот-вот, ничего.
Мы проезжали какие - то посёлки, затем шли поля и опять посёлки. И это всё Москва? Стали попадаться каменные дома, крытые железом и дранкой, а рядом ютились деревянные домишки. Перед каменными строениями дорога была мощёная, где досками, где камнем.
-Ты дружочек знаешь куда ехать-то? – В очередной раз спрашивал у ямщика Сила. Ещё в Грязях он назвал адрес ямщику и тот сказал, что знает Москву и к месту доставит без происшествий.
Но, вот уже скоро час мы едем по Москве, и складывается такое впечатление, что мы просто заблудились.
- Так я, что, — отвечал ямщик, — улицы в Москве ещё не все распрямили, вот и едем по кругу. Уже скоро, к Кузнецкому мосту вас надо.
Ну, да. Я вспомнила, что и в нашем столетии Москва вся закольцована, Садовое кольцо, МКАД. Всё по кругу. Так её и не распрямят никогда.
- Вот, приехали. - Весело отрапортовал возница.
Коляска остановилась у двухэтажного деревянного дома. Девять окон второго этажа выходили на улицу. На первом этаже их было пять. Из трубы весело валил дым. Возница спрыгнул с облучка и забарабанил в ворота.
- Иду, — раздалось со двора, — не шумите. Кто там. Мы хозяев новых ждём. Нету дома-то никого.
Калитка приоткрылась и в щель высунулась сморщенное личико с куцей бородкой.
- Не хулюгань, вот в трещотку-то стукну и в участок сдам. Кто такие?
- Не Сандуновых ли ждёшь юродивый? - Насупил брови Сила.
-Вы что ль? - Засуетился старичок, закрыл калитку и загромыхал воротами. С трудом отворил их и согнулся в поклоне, сняв шапку. - Прости барин, не признал.
- Как признать-то? Ты и не видел нас в глаза. Звать как? - Сменил тон Сила.
- Так Степан я. При доме остался. Хозяев-то чума унесла, а я жив остался. За домом присматривал. Топил, перины сушил. Всё, как положено. Чисто в доме, вас ждали. Николай Николаевич предупредил, когда быть должны. Так я со вчерашнего жду. И на стол с дороги накрою, и банька уже готова.- Тараторил старичок.
- Два Степана. Ну, и как будем их различать?- Обратился ко мне Сила. - Или одного на вольные хлеба отпустим?
Дедок умолк, низко наклонив голову.
- Дед Стёпа, — успокоила я его, — Не тебя. При доме останешься. Ты уже знаешь здесь всё. Вот Дуняше нашей и Степану расскажешь. Не пугай человека Сила.
- Благодарен вам матушка, премного благодарен. Я вырос в этом доме, да вот хозяина-то и пережил. Мне и идти-то некуда.
- Ну, не дави на жалость, веди в дом. Так и будем стоять во дворе. – Сила нахмурился. - Ворота запри и заходи.
Пока дед Стёпа возился с воротами, мы поднялись на крыльцо. Дверь в дом была открыта, перед нами была прихожая, где можно снять верхнюю одежду и обувь. На стенах были прибиты вешалки, в углах стояли тумбочки, по-над стенами лавки. Сами стены выкрашены в белый цвет. Из прихожей прошли в зал, два дивана, стол посреди комнаты, кресло, камин. На стенах светло-зелёные обои в цветочек, дорогое удовольствие. Из комнаты вели четыре двери. Одна на улицу, в которую мы вошли. Правая дверь, вела на кухню, там топилась печь и вкусно пахло.
Дверь прямо вела в столовую из столовой дверь тоже выходила на кухню. Окна столовой были большими, светлыми. И в одном из проёмов была стеклянная дверь, которая вела в сад.
Какая красота, я уже влюбилась в этот дом.
Дверь слева вела в небольшую комнатку с лестницей на второй этаж. Из неё был вход в кабинет.
На втором этаже была небольшая зала, из которой так же вели три двери. Спальни.
- Сила, как красиво, мне так нравится! - Восторгалась я. - Я думала мебель надо покупать. А тут всё есть. Какой твой брат молодец.
- О, кстати, о брате. Голубчик,- обратился он к деду. – Принеси мне письменные принадлежности, я напишу письмо, и ты доставишь его по адресу.
- Барин, прошу прощения, но в кабинете всё есть, и писать там удобнее будет.
- Ты прав, — согласился Сила, — привыкнуть надо. Ты душечка располагайся, а я Николаше отпишу, что прибыли мы. Может и сегодня заедет.
- Силушка, милый, — взмолилась я и откуда у него силы берутся, я еле на ногах держусь. В баню и в постель. Никаких гостей, — а можно на завтра гостей отложить, сил нет.
- Прости, родная, хорошо, отпишу пусть завтра заедет повидаться. Продолжение