Борис Хлебников успешно совмещает работу режиссера независимого кино и продюсера киностудии LOOKFILM, которая снимает проекты для ТВ и онлайн-платформ. Его предыдущий фильм «Аритмия», созданный в сотрудничестве с продюсером Сергеем Сельяновым и студией СТВ, стал хитом 2017 года. «Снегирь» — их вторая совместная работа.
Статья создана по материалам "Журнал для пассажиров. Комфортная жизнь в движении."
Фильм открытия ММКФ снимался на протяжении трех лет, и это была настоящая мужская работа. В основе лежала книга, жанр которой можно определить как социалистический реализм. «Всё началось с книжки Георгия Владимова «Три минуты молчания», — рассказывает Хлебников. — Сергей Михайлович Сельянов заговорил о ней, я прочитал, пришел к нему и сказал, что вряд ли получится, потому что я не понимаю, как по ней можно сделать кино дешево и как его сделать коммерчески успешным. Его это не испугало. И мы начали писать сценарий».
С некоторыми артистами, снявшимися в «Снегире», вы уже работали — это Евгений Сытый, Александр Робак...
У любого режиссера образуется такой пул актеров. У всех же очень разные представления о правдоподобности, органике, манере игры. Видимо, все эти актеры мне очень близки по манере существования. Робака я утвердил без проб. Трибунцева я хотел на одну роль, а он попросил другую. Мне это показалось очень интересным — и он ее сыграл.
Тимофей Трибунцев играет взрослого шута по имени Юрик, способного в том числе и на жестокие шутки. А в титрах показано, как он для ролика в соцсетях выпивает некую жидкость с мальками рыб. Он вам симпатичен?
Да. Мне кажется, Юрик — это максимально русский характер. Это страна, в которой я родился. Я ее не любить не могу. Мне может это нравиться или не нравиться, но это часть меня.
А у Сытого роль старика, который — в противо вес своему прототипу из книги Владимова — воплощает не благородство, а полное равнодушие к слабому...
Я считаю, что людей нужно уважать за поступки, а не за возраст.
Количество прожитых лет не всегда показатель ума. Довольно часто малоинтересные люди начинают гордиться своим опытом, навязывать его детям или просто младшим по возрасту, что выглядит очень глупо.
Вы с Наталией Мещаниновой ввели в сценарий двух молодых героев, которых не было в книге. Это выпускники мореходки, для которых выход в море на рыболовецком траулере — первая серьезная работа. Вот только выясняется, что один из мальчиков (его играет Макар Хлебников) продолжать не собирается, — и его начинают травить. Почему? Они настолько гордятся своей работой?
Это не про гордость, это про неприятие чужого. Один мальчик очень быстро начинает коммуницировать с коллективом, приспосабливается, он контактный, готов на компромиссы. А второй не может, потому что он другой, и это их тупо бесит. Герой Робака проецирует его на своих дочек: с одной стороны, он их любит, с другой — не понимает и злится из за этого. Но если с дочками он может сдерживаться, то на этом мальчике — отрывается. Это еще и закон закрытого коллектива. Когда люди долго находятся в замкнутом пространстве, всегда начинается травля самого слабого.
Специально для фильма документалистка Зака Абдрахманова жила с рыбаками на реальном траулере и собирала материал: записывала, снимала видео. Как вы потом его использовали?
Прямой пользы от документалистики для игрового кино нет, мы не брали конкретные сцены. Просто ты погружаешься в этот мир и начинаешь его слышать. У тебя есть условное знание, которое не дает тебе соврать. Ты можешь придумать любую сказку — и она будет правдивой, потому что ты понимаешь, что эти люди так могут поступить, а так — не могут. Вот та к они говорят, а так — нет. Большой проблемой было, что у нас в фильме замкнутый мужской коллектив, шторм, кораблекрушение, а из-за российского закона о запрете нецензурной речи моряки говорят кастрированным языком.
Люди, про которых этот фильм, его посмотрят?
Я не знаю. Если посмотрят, я буду рад. Мне не важно, чтобы именно моряки посмотрели. Травля чужака может случиться в каком угодно обществе. Интеллигентность — очень зыбкая вещь. Она моментально исчезает, как только люди попадают в экстремальную ситуацию.
Вы как режиссер думаете о том, кто будет аудиторией вашего фильма?
Нет, это неинтересно. Я же не повар и не официант. Я делаю то, что умею. Я не хочу понравиться людям — я хочу высказаться. Дальше уже другая история — интересно им это или нет. Большая удача, если то, что человек делает искренне, оказывается интересно. И всегда видно, когда это сделано для кого-то, а когда это просто обслуживание.
У вас там шторм, кораблекрушение — подобные фильмы в России уже делали?
Такого масштаба «морских» фильмов, наверное, не было, как ни странно. Вода проблематична для компьютерной графики: рисовать ее очень тяжело. Это парадокс, что некоммерческий фильм сделали с очень сложной фактурой. По всему миру есть налаженные способы, как это делать, — здесь мы всё придумывали по новой. Была долгая подготовка — с инженерами, художниками, каскадерами, специалистами по водным спецэффектам.
Натурные съемки были?
Пять смен из сорока мы были в море, когда ловили рыбу. Всё остальное, включая каюты, — это павильон.
Тяжело ли приходилось артистам, когда на них летели тонны воды?
Тяжело, но зато им не надо было играть, что их в этот момент шатает, потому что конструкция раскачивалась. А вода помогала им с тем, чтобы от нее защищаться, бороться с ней. Вот как оператор и его группа внутри всего этого умудрялись снимать, стоять на ногах — это другой вопрос.
Когда вы собрались всё это снимать, у вас вызывали энтузиазм нетривиальные технические задачи?
Честно говоря, я к такому равнодушен и никогда ничего подобного не делал. Но когда начал вникать, то увлекся, мне было интересно.
А что вам больше всего интересно? Кино как авторское высказывание?
Конечно. Но дело в том, что все фильмы — про высказывание, даже крупные коммерческие. И «Терминатор», и «Аватар», и «Челюсти», и даже «Крепкий орешек».
Вы — один из основателей киношколы «Студия 24» и преподаете там режиссуру вместе с Бакуром Бакурадзе и Денисом Клеблеевым. Как это выглядит?
Мы не читаем лекции. Это бесконечный практикум, интенсив. Студенты раз в неделю делают по маленькому фильму на четыре-пять минут по нашему заданию (например, показать минуту после ссоры) — и дальш е мы целый день вместе эти фильмы смотрим, разбираем достоинства и ошибки. Сейчас мы учим выпускников Марины Разбежкиной, которые захотели заниматься не только документальным кино, но и игровым.
Ваши выпускники могут потом устроиться работать на киностудию LOOKFILM, где вы продюсер? У вас интересные проекты: «Почка», «Выжившие», «Бэби-тур»…
По взаимному желанию. Если им нравятся условия работы. И если мне нравится то, что они делают.
А у вас широкий вкус как у работодателя?
Конечно. Это все-таки предпринимательство — нуж-но, чтобы оно приносило деньги. Мы много снимаем для платформ. Но делаем и арт-кино не ради прибыли, а просто потому, что интересно. Например, сейчас идет постпродакшен нового фильма Владимира Мунку-ева «Кончится лето», в главной роли — Юра Борисов.
Сериал Наталии Мещаниновой «Пингвины моей мамы» — это коммерческий продукт?
Вполне. Очень хорошие оценки, большое количе-ство просмотров на платформе. Это был недорогой проект. Мы его сделали сами и продали. Редкий случай, когда мы смогли собрать столько денег, чтобы без предварительных договоренностей с платформой сделать всё самим.
Вы свою задачу как продюсера видите в том, что-бы помочь режиссеру четче высказаться?
Режиссер приходит и говорит, какую историю он хочет снять. Если нам это тоже интересно, то мы начинаем делать. Историю надо обернуть в жанровую упаковку — скажем, приключенческую или детективную, — должно быть увлекательно, но он всё равно рассказывает то, что хочет рассказывать, а не то, что мы ему навязываем. Например, к нам пришли авторы и принесли проект «Почка». Он нас очень заинтересовал. Как продюсер его вела Авдотья Смирнова, она сделала огромную работу, помогая им выразиться точнее и ярче. Она подсказывала, а не загоняла их в рамки. Поэтому «Почка» — это абсолютно авторский проект. Очень успешный.
Сколько у вас работает продюсеров?
Очень много: Дуня Смирнова, Аня Пармас, Андрей Прошкин, Алексей Попогребский, Бакур Бакурадзе, Николай Хомерики. Сейчас Александр Велединский будет делать один проект.
Как вы распределяете, кто что возьмет?
По интересу продюсера. У меня сейчас будет очень смешной проект «ФГУП «Луч» про борьбу с вампирами, нечистой силой. Он совсем не похож на «Вампиров средней полосы», «Сергия». Очень отдельный, очень классный. И, мне кажется, будет очень дорогой. Еще есть отличный проект «Промысел» — про мурманских браконьеров-краболовов. Сильный сцена рий, жесткий, мужской.
А снять что-то сами вы планируете?
У меня есть идея следующего фильма, мы с Наташей (Наталией Мещаниновой. — прим. ред.) его пишем. А с сериалами хочу сделать паузу. Мне не очень нравится снимать по десять минут в день. Устал от скорости.
Часто ли к вам приходят режиссеры с просьбой посмотреть их кино на той или иной стадии готовности и что-нибудь посоветовать?
Это обычное дело. Когда долго сидишь на монтаже, у тебя голова замыливается. Мне очень важно показывать Сергею Михайловичу Сельянову. Он никогда не бывает на съемках, но на уровне написания сценария и на уровне монтажа это колоссальная помощь. У него интуитивное мышление — для меня совершенно запредельного уровня. Он может быть неточен в формулировках, но он точен как диагност больных мест фильма. Его может просто раздражать это место. И если оно ему не нравится, ты сам чуть позднее дойдешь до этой мысли, хотя поначалу можешь сопротивляться. И с «Аритмией», и со «Снегирем» мы бы остановились примерно на три-четыре драфта сценария раньше, потому что нас уже всё устраивало. А его — нет. Но это не продюсерский диктат. Он просто лучше осознает, что у этого сценария еще есть перспектива.
Вкусы у вас тоже совпадают?
Мне всегда нравилось то, что делает СТВ, я всегда мечтал поработать с Сельяновым. Мне нравилось отсутствие декоративности в этой студии, честность интонации. Можно не видеть эту крутящуюся куклу в начале, не видеть заставку, но ты каким-то образом понимаешь, что это делало СТВ. Значит, это Сельянов, который объединяет очень разных режиссеров.
Сам режиссер задумывается о своем авторском почерке, когда снимает?
Наверное, нет.
А фон Триер?
У него как раз очень разное кино. Сначала он снимал кино очень постановочное, потом придумал «Догму» и отказался от всего. Потом первый от нее отошел и снял «Догвилль» в декорациях. В этом смысле он новатор. Человек, который борется со своим авторским почерком. Есть режиссеры совершенно другого плана, которые находят свой авторский почерк и, если он успешен, начинают его тиражировать. Например, Вуди Аллен — это повторение самого себя в тысячный раз — и всё равно это интересно, обаятельно.
Вы к какому лагерю относитесь?
Не думаю, что у меня есть большой авторский почерк, я стараюсь делать всё не для эффективности, а чтобы это было полезно для рассказа истории, для сюжета, для фильма.
Если бы вы читали лекцию для ваших студентов, про какого режиссера вы бы рассказали?
Много таких. Может, про Бориса Барнета, Хичкока или Трюффо. Или про Билли Уайлдера. Я их очень люблю, но там и есть о чем рассказывать. Они интересны по развитию режиссера внутри фильмографии.
Бывает, что режиссеры деградируют?
Почти всегда. Если вы посмотрите любую фильмографию — там всё раскладывается на периоды. Первое юношеское нащупывание профессии в сочетании с темпераментом молодого человека позволяет делать фильмы выдающиеся. Они еще сыроватые, но при этом очень яркие. Сделанные на наглости, на темпераменте. Это есть почти у всех режиссеров. Потом есть очень большой период, когда человек освоил мастерство и при этом еще активно развивается головой. А потом последний период — это уже чаще всего, когда человека и захвалили, и он уже знает, как всё будет работать, потому что много раз это сделал: как здесь поставить паузу, здесь сделать поэнергичнее. Он настолько уверен в себе, что получается фальшиво. И дальше уже всё идет вниз. К сожалению, это не обошло многих крупных мастеров — Копполу, Куросаву, Кустурицу. Очень мало режиссеров, которые остались на том же уровне. Например, Висконти, у которого последние фильмы — эталонные, крутейшие. Хотя он себя по большому счету тиражировал — одно кино делал.
А вы боитесь подойти к этому движению вниз?
А чего этого бояться? Это естественный процесс. Нормальное развитие жизни: стареть никто не хочет.
Обязательно подписывайтесь на наш Дзен, где вас ждет увлекательная информация о наших туристических круизах, размышления специалистов в области пассажирских перевозок, иные экспертные мнения, подробные описания экскурсионных программ, красивые фотографии и видео. Вся гамма наших туристических предложений — более 50 готовых туров — доступна для вас на сайте «РЖД Тур» 24/7.
Если вам удобнее получать информационные сообщения и новости в телеграме, всегда к вашим услугам наш замечательный тк-канал.