В хлынувшем на меня мире людей я чувствовал себя дикарём. Ощупывал сиденье в самолёте, как будто впервые в нём находился. Увидев себя в зеркале комфортной «комнаты для мальчиков», я отметил побелевший, видимо, от снега и мороза, цвет лица и тёмную бороду. Некоторые пассажиры с опаской и любопытством поглядывали в мою сторону. Могу себе представить – высокий, бородатый, небогато одетый узкоглазый мужчина, удивлённо ощупывающий сидение… Я бы отсел от такого.
Но реакция соседей меня мало интересовала. Я закрыл глаза, и там, в полудрёме, снова возникли горы, спокойные, вечные, многоцветные…
Горячий кофе. Я так давно его не пил. Аромат, который напоминает работу. Съёмочные площадки. Многоликих невзрачных режиссёров. Откровенные роли. Интриги с симпатичными сотрудницами…
Я так и не смог его допить. Ничего. Я сделаю это в Корее, уже завтра. А сейчас я вышел из метро и, припомнив адрес, продолжил поиски. Такое чувство, что последнее время я и не переставал искать.
Вот оно. Семиэтажный дом. Детская площадка. Бабушки за большим деревянным столом в центре двора играют во что-то: с большими прямоугольными карточками и фишками, похожими на малюсенькие бочки. Они меня заметили, и я скорей подошел к ним, поздоровался и спросил, где живут Белкины.
– Белкины… Белкины… – деловито вспоминала одна. – Это Маринка, что ли, из второго подъезда?
– Да вон идет её старшой, Максим.
Я обомлел.
– Кто?
– Сын её старший – Максим.
– Про него в новостях говорили, что погиб, а он живой-здоровёхонький!
– Месяц как вернулся.
Я поблагодарил их с лёгким поклоном. Долгое время вдали от Родины не избавило меня от привычки кланяться.
Вот и всё. Финишная лента, увидев которую, нелепую, среди пустыни, понимаешь, что путешествие оказалось напрасным. Жалел ли я?
Однако стоило завершить этот путь.
– Здравствуйте.
Это говорил я – брату Ольги. Высокий, крепко сложенный, темноглазый – я всё думал, глядя на этого красавца: «Почему тебя оставила жена?».
– Здравствуйте, – ответил он весьма дружелюбно.
Медлить не было смысла. Я достал из кармана рубашки свёрток и протянул ему:
– Это Ваше. Я только хотел отдать.
Максим смутился и взял свёрток из моих рук. Он прочитал надпись.
– Откуда у Вас это? – нахмурился он.
– Отдал один старик в горах.
Максим осмотрел вещицу.
– Вы не вскрывали это?
– Это не мне.
Максим ещё больше нахмурился. Он, видимо, был прямолинейным человеком, и всякие тайны его доводили.
– Откуда Вы меня знаете?
– Я Вас в первый раз вижу. Очень рад, что у Вас в семье всё наладилось.
Я поклонился, хотя моё сердце болезненно сжалось: вовсе не он должен был принять этот свёрток.
Что ж, очередное смирение. Длительное ожидание прийти и просто передать ей информацию обмануто. В обмен на самую малость – её взгляд. Её покой…
– Постойте!
Я обернулся.
– Благодарю Вас.
Максим протянул мне руку.
– Вы проделали трудный путь. Я буду рад услышать новости о краях Аннапурны. А мама очень любит гостей.
Я не решался.
– Скоро мой самолёт.
– Я Вас отвезу, когда скажете.
Разве в визите была необходимость? Её покой вернулся ещё месяц назад вместе с долгожданным братом. Я как мог держался. Сейчас бы горного воздуха…
– Пришёл, Максимка?
Нам навстречу вышла полная женщина лет шестидесяти, с мягкой улыбкой и с грустным выражением тёмных глаз. «Оля в отца», – подумал я.
– Кто это с тобой? Товарищ по службе?
Я поздоровался с ней.
– Скорее всего. Ещё и сам не пойму.
– Нет-нет, я готовился к роли… Вживался в образ, – я так невпопад встрял, сказав это, что оба удивлённо застыли. – И так совпало, что я встретил старика…
Я отметил про себя, что мы с Максимом были почти одного роста.
Мать побежала накрывать стол для дорогого гостя с криком:
– Маруся, помоги!
Наверное, я вёл себя чересчур сдержанно. Тишина Гималаев ещё жила во мне.
– Ты не стесняйся, – бросил Максим, зовя меня за собой. – Или уже спешишь?
Я не успел ему возразить. Пока мама Максима накрывала на стол, в комнату, где мы с ним сидели, заглянула красивая девочка лет шести. Она всё больше становилась похожей на Ольгу. Я ей подмигнул, и она, застеснявшись, скрылась.
За столом мы сидели вчетвером. Максим держал в руках тот самый свёрток. Мы выпили за встречу и новую дружбу.
– Тэкю, а ты не спрашивал у старика о возрасте русского, который оставил ему это?
– Он сказал – старик вроде него.
Максим замер. Мать приняла участие, вглядываясь в строки на свёртке и сильно щурясь.
– А что тут написано, сынок?
Но взяв у него пакет и приблизив к глазам, она охнула от ужаса и схватилась за сердце.
– Миша!.. – запричитала.
– Миша? – что можно сказать, я словно опять очутился впервые один на один с зубастыми горами, а все тропы замело – так я сейчас был растерян.
Мать Максима горько плакала, прижимая свёрток к груди.
– Это записи моего отца, – пояснил Максим.
– Я Вас огорчил, простите меня… – бросился я утешать бедную женщину.
Много месяцев я не видел человеческих страданий, и эти неожиданные слёзы, и осознание себя дурным вестником – всё необыкновенно потрясло меня.
Уехав за сыном, потерявшимся в Гималаях, отец так и не вернулся. Его нашли замёрзшим, переправили на Родину и похоронили ещё полтора года назад.
За окном начался холодный мартовский дождь. Я заспешил в аэропорт и просил Максима не провожать меня. Марине Викторовне – его душевной маме – лучше бы не оставаться сейчас одной.
Коснувшись дверной ручки, я подумал, что наверняка больше до неё никогда не дотронусь. Дело оставалось незавершённым. Я мешкал.
– А как поживает Ольга?
Максим изменился в лице, но не сказать, чтобы его настроение упало. Выражение глаз, губ, лба – всё стало другим. Он ответил не сразу. Я уже подумал, что коснулся, быть может, какой-то запретной темы.
– Всю неделю она работает сверхурочно: замещает сотрудницу.
– Ясно.
Мне ничего не оставалось, кроме как улыбнуться на прощание.
Страница жизни, связанная с Россией, закрылась. Мне предстояло восстановиться в кинематографе, если, конечно, после моего неожиданного побега со съёмок в Непал меня захочет хоть кто-то реабилитировать. Я ни о чём не жалел. И не подпускал скребущуюся в двери души боль. Она была такой большой – как я мог впустить её?
До аэропорта я ехал долго: автобусом, метро, аэроэкспрессом… И вот, наконец, место, откуда прямая дорога к дому. Люди снуют, жуют, тыкают в ноутбуке с деловыми лицами, грустят, дремлют… Спешат проводить родных, ищут их – вон как та запыхавшаяся дамочка в зелёном пальто.
Её красивая фигура со спины привлекла меня. Я очень давно не видел таких. Присмотревшись, я понял, что одета она была слишком легко для этого времени года и, к тому же, странно: пальто выше колен и никаких признаков брюк или юбки. Чёрные колготки заканчивались внизу сиреневыми лёгкими мокасинами, насквозь вымокшими. «О времена, о нравы…», – подумал я, вспоминая свои бесшабашные, страстные донепальские годы.
Продолжение следует...
Если вам нравится моя киноповесть, ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал!
#чоинсон #рольдляЧоИнсона