Но «Золотая рыбка» набрала 49 баллов… «Кадухис! – подумал Лев. – Шо же теперь будет с Йенсом? Получается, я виноват! Я же режиссёр! Да не режиссёр, а колбасные обрезки! Бедный Йенс! До чего я его довёл!» Алвилда сжала губы. На лицах остальных актёров невозможно было ничего прочитать. Совсем скоро Йенс обо всём узнает… Как он отреагирует? Не будет глотать таблетки? Решит жить ради Алвилды? Но ведь и у неё не сбылась мечта… Вдруг Йенс предложит Алвилде умереть вместе? Но даже если так, девочка не должна соглашаться… Подумаешь – какая-то глупая мечта! Ведь Алвилда нашла своё призвание… Если же Йенс не умрёт, то интерес к жизни он определённо потеряет. Тут не поможет никакой Кристиан…
- Театр «Дельта» набрал 100 баллов! Театр «Золотая рыбка» набрал 49 баллов! Это значит, что «Золотая рыбка» получает техническое поражение, соревнования завершаются! Сейчас мы пойдём на общий праздник, на котором своё слово скажут только победители!
Лев стал высматривать Йенса. Так и есть – плачет! И долго ещё будет плакать… А виноват в этом один Лев Ватрушкин! У Льва начались симптомы каду, но он понимал, что на празднике надо присутствовать…
- Олег Львович, слово победителя всё-таки не нужно! – воскликнул один из членов комиссии.- Покойный Ефим Цукерберг ещё за сто лет до первых соревнований сообщил, что в таких случаях победители начинают унижать соперников! Но ведь они не виноваты в том, что у них сегодня был неудачный день. Они остаются желанными участниками соревнований, и болеть за них не позорно! Олег Львович, только три желания! И, кстати, можете загадать продолжение соревнований!
Лев на мгновение пришёл в себя.
- Это не нужно, - улыбнулся Олег.
Йенс умоляющим взглядом посмотрел на победителя, но Блисталов демонстративно отвернулся и загадал другие желания…
- Теперь по поводу особых актёров! – продолжил член комиссии. – В «Дельте» все были хороши, выделять кого-то нет смысла. А вот в «Золотой рыбке» особую награду получает Алвилда Йохансен! Алвилда, хотите что-нибудь сказать?
Алвилда без запинки выдала речь, которую даже не готовила:
- Я с детства занимаюсь в театральной студии, и мне это очень нравится. Участие в театральных соревнованиях – это новый этап для меня. Очень странно, что я сразу получила особую награду. Если бы остальные не ошибались, это был бы кто-то другой. Уважаемая комиссия, зачем вы мотаете головами? Неужели я действительно…
- Да, - подтвердил один из членов комиссии. – Такая же звезда, как папа! Бери псевдоним! Всем можно есть и общаться!
«Она ничего не сказала за этот кадухис, - в ужасе подумал Лев. – Значит, всё это глубоко внутри…»
- Подождите, и всё? – возмутилась Ангелина Богдановна. – Марина Валентиновна, вы не хотите ничего сказать проигравшей стороне?
- А что говорить? – не поняла Великая. – По-моему, всё сказано!
- Ну, тогда скажу я! Все, кто накосячил, уволены! «Золотая рыбка» временно закрывается и ищет новую труппу!
- Это возможно при техническом поражении на третьем этапе, - возразила Марина Валентиновна.
- Марина Валентиновна, я могу увольнять когда хочу!
- Нет, слишком очевидно. Забыли, что я стою над всеми театрами?
- Хорошо, допустим, уволить не получится. Какое будет наказание?
- Их наказывать не за что, - отрезала Великая. – Обычно они соответствуют критериям. Сегодня просто звёзды так сошлись.
- А вы не поняли, почему? Вы не читали мысли? – завопила Ангелина Богдановна. – Это сделано специально! Нормальные люди, уходя за кулисы после неудачи, говорят остальным: «Не мой сегодня день!» или просто грустят в стороне! Не было ни того, ни другого! Ни у кого! О чём это говорит?
- Наверное, о том, что в труппе есть я, - засмеялся Йенс.
«Он смеётся! – испугался Лев. – Шо с ним? Он вже плохо себя имеет? И шо он имел этим сказать? Ах, понял! Он научил всех спокойно относиться к цоресам!»
- Йенс, при чём тут вы? – замялась Ангелина Богдановна. – Вы ни при чём… Они просто… против меня бунтовали…
- Да ладно, я понял. Хотя не это имел в виду.
А Великая не поняла ничего и объявила праздник законченным. Лев и Йенс пулей вылетели из зала.
- Йенс, ты неправ! – хотел сказать Ватрушкин. – Это не они, это я…
Но получилось что-то неразборчивое.
- Вау! – воскликнул проходящий мимо Олег. – Лев, ты решил выучить датский?
- Олег, какой датский? – хотел сказать Лев, но снова произнёс что-то до боли напоминающее этот язык, но, в отличие от него, не имеющее смысла…
- Я его не знаю, - засмеялся Блисталов. – Понимаю, что ты после технического поражения об этом забыл. Напоминаю: со мной можно говорить по-русски.
- Олег, ты с ума сошёл! – строго сказала подошедшая Джулия. – Никакой это не датский! Нехорошо издеваться над человеком! Кажется, Лев плохо себя чувствует! Надо позвать врача!
- Я врач! – воскликнул один из болельщиков и осмотрел Ватрушкина. – Ой… И зачем он участвовал в этих соревнованиях, если у него такая реакция? Это же каду! Ватрушкину требуется госпитализация на неопределённый срок!
Вдруг Йенс заорал как резаный и упал на землю
- Nej! Nej!
- Сборище психически ненормальных, - прокомментировал Олег.
- Помолчали бы лучше! – огрызнулась Алвилда. – Сами во всём виноваты! Папа, вставай! Папа, вот Джулия стоит, посмотри на неё!
- Алвилда, какая Джулия? – в истерике ответил Йенс. – Я снова лишился Копенгагена, узнал, что меня предали, а теперь ещё член «великолепной пятёрки» попал в больницу из-за этих… как правильно?... из-за этих д......х соревнований! Такое не проходит. Это жизнь, Алвилда. Придётся смириться. Я хотел сделать тебя счастливой, но это невозможно. Прости.
- За что?
- За то, что ты родилась. Мы с мамой обрекли невинного человека на страдания…
- Ну что ты, папа! Не надо так говорить! Всё пройдёт!
- Может, вызвать Йохансену психиатра? – предложила Великая.
- Нет, не надо, - остановил её Кристиан. – Он сам виноват, и я постараюсь ему это объяснить. Йенс, вот к чему приводит эйфория. Если ты в дальнейшем не будешь допускать таких ошибок, то всё будет хорошо. Алвилда… просто иди дальше, как будто ничего не случилось.
- У Алвилды действительно толком ничего не случилось, - проворчал Йенс. – А я, получается, из-за своей эйфории довёл друга до больницы! Кажется, я тоже скоро заболею каду… С такой виной жить нельзя!
- Можно. Навещай его, и тогда он быстрее выздоровеет! К тому же он не знает того, что знаю я, поэтому тебя не винит…
Йенс встал на ноги.
- Ну, что, порядок? – обеспокоенно спросила Великая.
- Полный порядок будет нескоро, - вздохнул Кристиан. – Может быть, и я в этом виноват. Я не проконтролировал…
- Что вы должны были контролировать? – усмехнулась Великая. – Вы же психолог, а не психиатр!
***
- Лев! Лев! Ты меня слышишь? Ну, хотя бы просто кивни! Да что с тобой такое? Лев, прости… Это я во всём виноват! Не надо было приставить к тебе с программой… Ой… Я сейчас тоже не смогу говорить… Раньше можно было спокойно поговорить о Копенгагене, а теперь, вероятно, всё время буду плакать… В общем, виноват в этом один я, и теперь нужно это исправить! Лев, выздоравливай скорее!
Ватрушкин никак не отреагировал на длинную речь друга. Кристиан и Майк тоже не смогли ничего сделать.
- Я постараюсь! – воскликнул Симон. – Всеми способами! Не ждите меня!
Симон всегда доводил дела до конца.
- Лев, все об этом забудут! Я серьёзно говорю! Ну кто помнит, что Йенс когда-то подвёл «Золотую рыбку»? Сейчас все знают его как замечательного актёра! Ты чего орёшь? Это же правда! Неужели завидуешь? Нет, ты не можешь завидовать… Во-первых, у тебя характер такой, во-вторых, вы с Йенсом равны, поэтому тут что-то другое. В чём дело? Почему ты кричишь, как только я произношу имя Йенса? Ты что, всё знаешь? Не можешь его простить? Считаешь, это он сделал то же, что и на первых соревнованиях, хотя сейчас даже не участвовал? Допустим, но он же не специально! Что изменится в твоей жизни после этого поражения? Вот если бы ты не сходил с ума, не изменилось бы ничего! Вы с Йенсом продолжили бы играть в «Золотой рыбке»!
Вдруг за окном послышался гул сразу нескольких самолётов. Этот вид транспорта разрешили совсем недавно…
- Так, стоп, - пробормотал Симон. – Сейчас посмотрю на часы. Да что опять орёшь? Похоже, я уже опоздал. Ну да… Так и есть. Йенс, наверное, обрадуется: мы теперь вдвоём! Да что ты опять орёшь? Ты меня уже не слышишь? Ну вот… Разговариваю с тобой как с собакой, то есть мне хочется думать, что ты понимаешь… Если это произошло со мной во второй раз, значит, нужно вести себя по-другому. Тогда я ошибся… В первые четыре года не беспокоился вообще, а потом сразу решил, что никогда, и успокоился… Нет, это неправильный способ. Итак, я хочу вернуться через пять лет! Через пять, потому что это минимальный срок каду! Я вылечу тебя силой мысли! И, конечно, не буду забывать о техниках!
Симон надеялся, что его оплошность утешит Йенса, но Йохансен только покачал головой.
- Ну вот! И ты из-за меня влип!
- Ну… я специально.
- Симон, я знаю, что ты не сумасшедший. Специально это делают только сумасшедшие. Если ты будешь как обычно со мной разговаривать, я этого не выдержу… Я же тебя подвёл!
- Нет, я не сумасшедший, а ты ни в чём не виноват, - засмеялся Симон. – Я как посмотрел на тебя сразу после… того, так и решение принял! Правда, сказать Кристиану и Майку не успел, а то бы они тоже… И нельзя сказать, что ты полностью виноват в этих событиях. Ты же не один так обломался… Значит, к этому привёл коллективный разум. А уж в том, что тебя предали, ты никак не можешь быть виноват… Кристиан думал, что осознание вины поможет тебе спокойнее ко всему относиться, но ты стал считать себя виноватым во всех грехах! Нет. Ты виноват только в том, что не вернулся. А уж каким способом это устроить – дело Магисы!
- Наверное, эти люди стали очень важны для меня. А Лев и так был важен… И ничего страшного в этом нет. Но я обязательно исправлюсь! Тебе не надо было так… Это уже не исправить…
- Не беспокойся, - улыбнулся Симон. – Это исправляю я сам.