Уже первые летописные сказания упоминают о колодцах как сооружениях общеизвестных. Так, при осаде в 997 году печенегами города Киева в нём были устроены два колодца . Однако на кремлёвском холме подземные воды находились так глубоко, что проще и легче было ходить за водой к реке. Так, вероятно, и снабжалось водой древнее поселение на этом месте. Если оно в 1147 году было окружено валом и тыном , то для получения воды во время осады требовалось наличие калитки к воде или даже тайника (потайного хода). Наиболее вероятно, что такой выход (или тайник) находился у места впадения реки Неглннной в реку Москву.
С 1156 года, когда был заложен город, обеспечение водой, особенно на случай осады, становится вопросом весьма важным. Острота его увеличивалась тем, что поджог города и лишение воды были простейшими методами боевых действий со стороны осаждающих.
Взятие Москвы с XII века князем Юрием Всеволодовичем, полчищами Батыя, татарами Дюдени показало, конечно, всё значение надёжного обеспечения водой в военное время. Когда в 1339 году князь Иван Калита создал мощные дубовые стены вокруг своей столицы, он должен был сделать хороший дубовый тайник к воде. Это было тем более необходимо, что теперь Кремль занял значительно большую площадь.
При постройке князем Дмитрием Донским в 1367 году каменного города почти в пределах теперешнего Кремля естественно было построить хотя бы один каменный тайник к воде. В каком направлении последний проходил — данных нет, но обычно тайники в течение целых столетий в каждом городе устраивались на одном и том же, наиболее удобном месте. Кремль же был достаточно обеспечен водой, как свидетельствует тот факт, что во время осады Москвы в 1382 году татарами Тохтамыша «граждане же воду в котлах варяще и кипятнею лияхуть их».
Тайники новых мощных укреплений великого князя Ивана Васильевича III не только были сделаны, но и упомянуты в летописях. В 1485 году выведен тайник под главнейшей башней у Шешковых ворот . Без сомнения, этот важный тайник был из камня, как и вся башня. Но что представлял он? Тайницкая башня была сделана проездной, поэтому тайник не мог быть простым потайным выходом к воде. Такое решение здесь являлось бессмысленным, да и трудно было сделать тайный выход к воде из башни, сквозь которую все ездили. Это мог быть только подземный ход. Но тогда он шёл к потайному колодцу, расположенному на берегу реки Москвы, то есть это мог быть каменный подземный ход с инфильтрационным колодцем на конце.
При наличии подземных вод, однако, было сложно и делать и эксплуатировать такой ход. Возможно, что вода проводилась по трубе из реки Москвы в колодец и тайник, находившийся в башне (рис. 56) .
В 1488 году соорудили новый тайник под Свибловой башней у слияния рек Неглинной и Москвы, а в 1492 году был сделан тайник в башне над Неглинкой . Эта река имела крутой берег, была трудно проходима для противника, и здесь возможен был подземный потайной выход на берег.
Однако, кроме тайников, в это время был, по-видимому, построен и первый кремлёвский самотёчный водопровод.
По летописи Крекшина, в конце XV века соорудили «две отводные стрелницы или тайники и многия палаты и пути к оным с перемычки по подземелью на основаниях каменных водныя течи, аки реки текущя через весь Кремль град осадного ради сидения».
Источником водоснабжения служил обильный родник, выбивавшийся в подземелье Угловой (Собакиной, Арсенальной) башни. Он существовал до конца XIX века и отличался водой чистой, прозрачной, без всякого запаха. Исчез родник только после прокладки вблизи башни канализационного коллектора.
В 1894 году этот водоисточник был обследован Н. С. Щербатовым, который при откачке не мог понизить горизонта воды. Приток воды при этом составлял около 10—15 литров в секунду.
Исследователь пишет: «В древности воде предоставлено было всё подземелье круглой башни, и вода эта стекала свободно найденным (во время раскопок) ходом, снабжая Кремль водой, что вполне соответствует словам летописи Крекшина» .
Этот потайной ход, начинаясь от подвала башни, идёт в направлении к Троицкой башне и имеет ширину 1,78 метра. Раскопав его на глубину до 2,85 метра, всё же не дошли до пола, то есть высота тайника, возможно, составляет около 3,5 метра.
Из первого этажа Собакиной (Арсенальной) башни идёт лестница длиной в 7,8 метра «а глубину в 5,7 метра, переходящая в потайной ход под стеной в направлении к Никольской башне; ширина этого хода — 0,9 метра».
Такое различие находит полное оправдание, если признать, что первый ход вместе с тем служил и для проведения воды. Возможно ли это в данном случае по топографии местности?
Для ориентировки в вопросе используем один из древнейших и лучший по существу Годуновский план Кремля.
В то время кремлёвские стены ещё мало отличались от построенных Иваном III Васильевичем. В подземной, почти не исследованной в прошлом части современного Кремля также, по-видимому, остались следы сооружений конца XV и XVI веков. Учтя, что за эти столетия повысились отметки улиц, воспроизведём ориентировочный продольный профиль стен, начиная от Собакиной башни, в относительных отметках (рис. 57).
Отметка земли у последней приблизительно превышает такие же: у Боровицкой башни на 9 метров, у Водовзводной башни на 13 метров, у Беклемишевской на 14 метров. Длина западной стены около 820 метров, восточной — около 730 метров. Это даёт среднее падение местности соответственно около 0,016 и 0,019, то есть значительно больше, чем требуется для устройства самотёчного водопровода.
На рисунке 57 для ориентировки проведены от уровня дна подвала линии с уклоном в 0,005 и 0,01. Даже при этих условиях водопровод был вполне осуществим.
Лоток канала в то время применялся почти исключительно прямоугольный. Ширина его могла быть около 1 фута.
Подземный ход, конечно, не шёл с желательным гидравлическим уклоном. Поэтому водопроводный канал был уложен «на основаниях каменных» разной высоты. Возможный поперечный профиль канала представлен на рисунке 57 внизу.
Башни и стены Кремля в своей подземной части почти не описаны. Необходимых для технического разрешения затронутых вопросов нивелировочных данных у нас не имеется. Поэтому изложенное выше имеет целью дать только общую возможную характеристику рассматриваемого водопровода.
Иван IV, конечно, уделял внимание вопросу водоснабжения Кремля. Недаром ведь крупнейший военный успех — взятие Казани — был достигнут в результате лишения города воды подрывом тайника, по которому татары ходили за ней к реке.
Не случайно, поэтому агент, посланный царем в 1547 году за границу для вывоза оттуда мастеров по разным специальностям, подобрал среди других двух колодезников и одного «человека, искусного в водоводстве».
Вследствие козней Ганзейского союза и Любекского сената, препятствовавших вывозу специалистов в Московию, в неё приехали только некоторые из приглашённых, да и то тайным образом. Водопроводного мастера во всяком случае не было.
Однако обычным способом водоснабжения московского населения и даже производств в XVI—XVII веках являлись рытые колодцы и пруды. При значительном количестве садов и огородов, в большинстве редкой застройке, небольшом расходе воды такое решение было самым целесообразным.
Колодцы чаще всего делали деревянные, около 1 квадратных саженей в свету, глубиной в 3—5 саженей. Глубина воды составляла 0,5—1,0 саженей и более.
Оголовки обычно были квадратные. Вместе с тем на дошедших да нас рисунках изображаются шестигранные и многогранные оголовки, круглые и неопределенной формы (свайные). Очень часто вокруг оголовка изображены большие камни, — по-видимому, во избежание загрязнения обуви. Рисунки каменных колодцев редки и преимущественно относятся к концу XVII века и позже.
Колодцы часто защищались шатром, навесом или будкой. Некоторые изображения XVII века представлены на рисунке 58 . Подъём воды осуществлялся журавлём, воротом, реже блоком. Только в крупных хозяйствах (монастырях, царских поместьях) применялись более сложные водоподъёмники. Значительный расход воды был в общественных банях, но и здесь удовлетворялись журавлём с проведением воды в баню по желобам, как об этом свидетельствуют рисунки бань XVII столетия.
Подобные водоподъёмники употреблялись также для водоснабжения общественных бань в самой Москве. По плану столицы 1610 года такой подъём воды был для бань на Яузе и Москве-реке (рис. 19). На самых разнообразных планах Москвы можно видеть подобные водоподъёмники на тех же реках. В одном из интересных альбомов XVII веке, на виде Москвы изображено 13 журавлей, преимущественно у реки Москвы . Имеются они и на реке Неглинной (у Кузнецкого моста), по-видимому, для двух бань. Кроме того, журавли имеются при четырёх колодцах на двух площадях в Замоскворечье, при двух площадных колодцах у Варварских ворот, на Яузе, на месте Лубянской площади, то есть журавль был весьма распространён.
Подъём воды для общественных бань представлял настолько большую работу, что в них для этой цели имелись особые водоливы, кроме обычных банщиков. Так, в одном из исторических документов 1633—1634 годах упоминаются банщик торговой бани за Москвой-рекой Никифорко и водолив Тараско Белозёров.
Подъём воротом был устроен, например, на Пушечном дворе в Москве (рис. 133а).
Могли применяться в Москве и другие способы подъёма воды, хотя бы по такому же типу, как в Троице-Сергиевой лавре.
По описи 1641—1642 годов Троице-Сергиева монастыря в нём было «два колодезя, один у поварень, а другой против архимандричьих келей; над ним струд (сруб. — Н. Ф.) брусеной высок, верх шатром, покрыт тёсом; ис того колодезя вода трубами приведена к погребам для медвеных ставок, с колодезя меденою трубою подымают воду вверх воротом, а труба стоит в колодезе, сквозь цепник».
Рисунок 59. Чёточный водоподъёмник в Троице-Сергиевой лавре (реконструкция).
Рисунок 60. Подъём воды в Троице-Сергиевой лавре (реконструкция).
В данном случае водоподъёмник был чёточный, в медной трубе, приводился в движение ручным воротом. Кроме того, имелся водопровод, который по трубам подавал воду для производственно-пищевых надобностей (рис. 59).
Очевидно, производительность этого водоподъемника была недостаточной. В 1654 году очевидец описывает также иной способ подъёма воды из этого колодца и другой метод приведения водоподъёмника в движение.
«Потом повели нас к удивительной монастырской цистерне: это очень глубокий колодец, при нём большое колесо, края которого обиты досками, наподобие собачьих колес франков, употребляемых при жарении мяса; двое мужчин, войдя в него, переступают по его поперечным доскам подобно тому, как поднимается собака (в своем колесе), а оно быстро вертится. На колесе намотаны весьма толстые верёвки, которыми вытягивается с одной стороны очень большая бочка по наполнении её водой, заменяющая ведро. Другие двое людей опорожняют её в жолоб, идущий к кухне, где варят мед, пиво и иные напитки» . Реконструкция устройства представлена на рисунке 60.
В 1642 году на Земском соборе, собранном по случаю завоевания донскими казаками у турок города Азова, дворяне московские Никита Беклемишев и Тимофей Желябужский написали царю в своём особом мнении, что московские дворяне «Земляной город и всякие городовые дела они делают, и деньги платят на колодцы, парусы, мосты, решёточные и посаженные со дворов, а городовые дворяне всего этого не знают»
. Значит, общественные колодцы устраивались и содержались за счёт населения. Для борьбы с пожарами колодцы устраивались по улицам от каждых 10 дворов.
О стоимости устройства колодцев отчасти можно судить по тому, что Макариево-Унженский монастырь в 1624 году выкопал у себя новый колодец. За это «от дела дано 2 рубля». Для сравнения отметим, что в том же году куплена корова, за которую уплачено рубль (4). Плотнику Куземке Тотмянину, за то, что делал кельи и рубил трапезу 8 недель, дано 32 алтына, то есть рытьё колодца расценивалось высоко, как важная и сложная работа.
В Пушкарском приказе имелся штат колодезников из 14 человек для устройства колодцев в городах на случай длительной осады (5), что само по себе достаточно характеризует внимание к водоснабжению.
О состоянии колодезного дела и отношении к нему достаточно ярко свидетельствует царская грамота от 2 июля 1673 года Романовскому воеводе Степану Жадовскому «о посылке из Москвы колодезника Михаила Максимова для вырытия в Романовском кремле колодца» (1). При этом даётся наказ: «и ты бы велел ему колодезь на Романове выкопать, где пригоже, а к тому колодезному делу лес и работников, сколько человек пригоже, и ушаты, и ведра, и шайки, и веревки и всякие запасы велел имать в рядах у торговых людей... И того над ним велел смотреть почасту, чтоб он у того колодезного дела был беспрестани и чтоб в колодезе вода была свежа и чиста, чтоб в городе в осадное время всяким людям водою было нескудно». Таким образом, от шахтного колодца требовали водообильности, свежести и чистоты воды. Даже теперь не всегда это достигается.
В XVII столетии вопрос водоснабжения Кремля приобретает важное экономическое значение. В ведомстве Оружейной палаты, Ствольного приказа, приказов золотых и серебряных дел в 1617 году работали 310 наёмных мастеров. Пивоварня, квасоварня, браговарня, медоварня производили напитки. Имелись мастерские: бочарная, воскобойная, огромные поварни, сушила для ветчин, рыбы. «Хлебеный дворец» изготовлял хлебы, печенья, конфеты и прочее. Кроме этого, имелись прачечная, несколько бань. Одних лошадей на царской конюшне было до 140. Это всё, не говоря о культурных запросах многочисленного царского семейства и большой дворни, требовало значительных количеств воды. Она доставлялась лошадьми: имелись водовозные телеги, водовозные бочки и водовозы. Так, царь Борис Годунов дал бывшим у него на службе врачам-иностранцам, кроме всякого рода выездных лошадей, по одной чернорабочей таскать воду.
Водовозные бочки были настолько распространены, что на плане Москвы, изданном в 1661 году, изображены 5 бочек, едущих от Москворецкого моста по Красной площади и у моста через реку Неглинную.
В царский дворец вода также доставлялась водовозами. Они находились в ведении Кормового дворца наряду с поварами, мастерами, судомоями . Подвоз воды на крутой кремлёвский холм обходился дорого. В 1626 году за привоз 4 бочек воды на строительные работы платили 3 алтын. Сложными были и разнос и хранение воды.