Я никогда не был учеником Кирилла Николаевича Черноземова. Я и виделся-то с ним всего два раза (о чем, как раз, рассказывал в прошлой и позапрошлой публикациях) Более, того, я не был даже поклонником его творчества, поскольку воспитывался, так сказать, в «противоположном лагере», в самобытном коктейльном мире спорта, кино, театра и цирка.
И вот, в середине 90-х, в одном популярном газетном издании, выходит большое интервью с Кириллом Черноземовым, озаглавленное «Я – рыцарь шпаги и галош».
Это было даже не интервью, а запись монолога Кирилла Николаевича, где он очень интересно и талантливо рассказывает о себе, о жизни, о театре, о фехтовании.
И один эпизод из этого повествования, где Черноземов вспоминает о своей работе с Товстоноговым, меня особенно впечатлил. Приведу этот фрагмент дословно:
«…на постановке «Тихого Дона» получил я много щелчков. В сцене видения Григория надо было сделать батальный фон. И я, в соответствии с музыкой Слонимского, придумал фантастическую картину, на что Георгий Александрович заметил:
- Ну, это вообще... балет «Спартак».
Я приготовил новый вариант. Товстоногов и тут меня щелкнул: - Это Дюма.
Я рассвирепел и грубо всадил штыковой бой с вульгарным мордобоем, дождавшись наконец-то признания, что это – Шолохов».
История показалась мне забавной и совершенно не похожей на творческий путь настоящего профессионала, каковым этот путь был в моем воображении. У меня, к примеру, все было наоборот: все мои постановки – в театре, в цирке, на телевидении, а вскоре и в том самом БДТ, где Черноземов получал «щелчки» от Товстоногова, все мои постановки принимались с первого раза и «на ура». Я был не особо востребованным, не слишком известным, но очень успешным постановщиком. Отказ режиссера от готовой сцены, тем более двукратный, я искренне считал профессиональным крахом и не понимал, чем тут можно гордиться и как об этом можно рассказывать в интервью.
Интересно, что и в дальнейшем, мне не приходилось переделывать собственные постановки. В худшем случае – меня просто не брали в тот или иной проект, но не по причине неудовлетворительной работы, а исключительно в силу жесткой конкуренции и интриг со стороны более удачливых коллег по цеху.
Тут, кстати, с моей стороны никаких обид – кто-то на красивом карьерном вираже подрезал меня, кого-то удавалось обходить мне. Времена, когда львиную долю сценического фехтования в нашем городе мог монополизировать один человек давно прошли и невидимая рука рынка протянулась и в нашу узкую сферу.
Так вот, со времен моих встреч с Кириллом Николаевичем, прошло больше четверти века. И вот недавно, мне позвонил один из самых выдающихся режиссеров по пластике, Сергей Иванович Грицай, и предложил снова поработать вместе. Снова, потому что 25 лет назад мы с ним уже работали на спектакле Ивана Стависского «Ромео и Джульетта», поставленный на малой сцене БДТ.
В этот раз, Сергей Иванович, который сам выступил в качестве режиссера, предложил создать фехтовальные сцены для постановки по пьесе Пьера де Мариво «Игра любви и случая».
Проект оказался очень интересным. Несмотря на то, что в самой пьесе фехтовальные сцены не предусмотрены, Сергей Иванович счел необходимым ввести целых две – тренировочный бой главной героини Сильвии со служанкой Лизеттой, и финальная дуэль той же Сильвии с ее собственным будущим мужем Дорантом.
Наличие двух фехтовальных сцен, сопровождаемых чувственными, но разными по настроению диалогами, потребовало разнохарактерных хореографических партитур и давало возможность максимально раскрыть выразительные возможности сценического фехтования. Сцена тренировки – легкая, с выраженной доминантой и нотками юмора должна была контрастировать с горячей финальной дуэлью, во время которой и происходит эмоциональное объяснение между Сильвией и Дорантом.
Построение первой сцены заняло около месяца. Замечательные актрисы Диана Милютина и Дарина Якушева легко освоили довольно насыщенную хореографию учебного боя, легко соединив диалог сеньоры и служанки с атаками, парадами и рипостами фехтовальной партитуры.
Построение второго эпизода тоже не предвещало особых затруднений. Даже наоборот – ставить почти настоящий поединок, с типичными для боя оценками, реакциями, настроением и поведением не то, чтобы проще, но несколько привычнее.
Но потом, Сергей Иванович решил «подлить масла в огонь», и захотел, чтобы герои во время боя вместе упали на подиум.
В принципе, это вопрос техники. Мы разработали такое падение в своем зале и показали результат Грицаю. Однако, несмотря на то что падение оказалось очень эффектным и хореографически оригинальным, Сергей Иванович решительно отверг его, заметив, что это «рукопашный бой», и несмотря на дуэль, Сильвия не станет бить своего возлюбленного каблучком в бодро.
Поняв задачу, я сосредоточился на поиске более мягкой формы падения, и спустя несколько дней представил режиссеру второй вариант фразы. Но и новая версия Сергея Ивановича не устроила.
- Ну, это явные поддавки.
Пораженный повторным отказом, я, все-таки, сумел найти между «поддавками» и «рукопашным боем» довольно сложное, но интересное и безопасное движение, в котором Дорант (Сергей Якушев) как-бы кладет Сильвию на пол, одновременно накатываясь на нее собственной атакой. Только на этот раз, с третьей попытки, я получил признание режиссера что это то, что надо.
И в этот момент, я вдруг вспомнил то самое интервью великого педагога Кирилла Николаевича Черноземова…
Кстати, всех, кого заинтересовала эта режиссерская работа Сергея Ивановича Грицая, наряду с моим фехтовальным вкладом, приглашаю в театр Приют комедианта. Билеты лучше приобретать заранее.
Да, а первая версия падения Доранта и Сильвии во время поединка, та самая, которую режиссер отверг из-за чрезмерной жесткости, показалась мне настолько интересной, что я использовал ее для другого проекта.
Но это уже совсем другая история.