ЗА НАС С ВАМИ (ЗНсВ). АВТОР СЦЕНАРИЯ И РЕЖИССЕР АНДРЕЙ СМИРНОВ. В РОЛЯХ: Юлия Снигирь, Александр Кузнецов, Андрей Смоляков, Ирина Розанова, Александр Устюгов, Леонид Ярмольник, Ксения Раппопорт, Иван Добронравов, Дмитрий Куличков, Нина Амелина
Скажу сразу и прямо: из разряда искусства там одна сцена – пляска Василия и Раисы (Дмитрий Куличков – Нина Амелина). Попытка же представить автором свой фильм как Гимн торжествующей любви: «Для меня это прежде всего картина о любви, о женской судьбе и о том времени, когда это происходит» (Андрей Смирнов); «Выжить в этой жуткой стране можно только любовью» (Ариадна/Дина Петкевич – Юлия Снигирь) тоже, на мой взгляд, не выдерживает критики. Если что и получилось, то Гимн торжествующей свиньи (к свиньям я еще вернусь). И не только потому, что открывающие и закрывающие фильм две постельные сцены, тем самым его закольцовывающие (причем с одной героиней, но двумя разными персонажами-мужиками), самые неудачные в ЗНсВ. И не только потому, что Юлия Снигирь, конечно, красивая, но не красивая-красивая (так сказать, ужас, но не ужас-ужас), и не только потому, что сильно мешают визгливо-стервозные нотки актрисы и ее неумение играть истерику (о, этот проход от шкафа к раскрытой постели вместо мгновенного эмоционального взрыва где придется, хоть на полу, хоть в луже – но хочется же в отбеленных до синевы подушках и простынях – так же намного элегантнее!). А потому, что ставя именно такую финальную точку, причем там, где прямо под окнами еб****ся героев люди давят друг друга в страшной давке, Смирнов, начавший за здравие, начавший снимать «За нас с вами», заканчивает совсем другой фильм – «За x*й с ними». С положительной коннотацией. Будто из противоположного лагеря. Такой вот парадокс.
А теперь о главном. Это выдающийся фильм, который обязателен к просмотру, и который станет обязательной кинематографической иллюстрацией к теме «Конец тирании Сталина». Если, конечно, трактовать его жанр как мокьюментари, документально-постановочную картину. Смирнов всегда подчеркивал, что «пока мы окончательно не сведём счёты с советским прошлым, оно будет возвращаться». Он один, как Сизиф, продолжает тащить в гору весь груз антисталинского сопротивления и протеста. И Сталин явно ждет, когда Смирнов уйдет, чтобы выкопаться из могилы у кремлевской стены и пройти парадом по стране.
То, что раньше ставилось Смирнову в упрек («вообще я клеветнически изображаю советскую жизнь и даже погоду, которая в фильме всегда плохая»), теперь оказалось удивительно точным проникновением в саму суть нашего отечества. В фильмах Смирнова всегда что-то придавливает тебя сверху будто крышкой на кипящей кастрюле, пахнет котлетами и подгоревшим молоком, там всегда «Осень», всем очень плохо и хочется удавиться. А еще желательно всех помыть и переодеть в чистое (напомню, что в «Белорусском вокзале» по требованию цензуры пришлось переснимать финальную сцену. Окуджаву там все первоначально пели грязными и чумазыми – такими, какими вернулись после спасения паренька-газовщика).
Чудо этого фильма, так сказать, не в анфасе, а в профиле. Не в анфиладе парадных портретов топовых актеров России. Все эти актерские звезды не больше, чем печеные яблоки вокруг запеченной гусыни-Снигирь. Это фильм не о героях первого плана, а о тех, кто на плане заднем, на галерке, о людях из очереди. Из очереди к тюремному окошку передач, из утренней переклички за мукой или бесконечной вереницы к пункту приема стеклотары. Здесь фон, массовка много важнее гарцующих «первачей». Здесь Снигирь и Раппопорт легко заменить, а вот Альбину Тиханову, Марину Клещеву, Ларису Домаскину, Розу Шмуклер, Юлию Авшарову и Галину Кашковскую заменить нельзя! Это они сделали этот фильм, и только они и запомнились.
Очевидна и главная сцена этого фильма, в которой Смирнов сказал всё, что он думает о родине. Сцена, в которой весь яд 1953 года – Года змеи, и не только. Здесь вам и Эзоп, и умирающий Блок.
Героиня Розановой идет вынимать слегка подгоревшую гусыню.
- Поначадила, поначадила! Форточку хоть открой!
- Это ж не моя вина, это у нас духовка такая. (Это реплика Розановой акцентирована и режиссерски, и операторски. Долгий фронтальный план, очень «увесистая», с нажимом подача проходных в общем-то слов. Узнаёте? Сантехник приходит в обком партии чинить кран. Смотрит и говорит: «Да здесь не только кран, здесь всю систему менять надо!»)
Дальше больше. Персонаж Марины Клещевой просит печеное яблоко из блюда с гусём. Получает – и впивается в него зубами. И здесь у Смирнова ничего случайного. «Россия съела меня, как глупая чушка своего поросенка» (Александр Блок). Да, свинообразная, неприятная, даже отвратительная тетка-Россия (еще раз браво Марине Клещёвой), как чушка, пожирает собственных детей: следующая сцена – арест профессора Петкевича (Алексей Смоляков). Вот что за «яблочко» сжевала бабка-наша страна…
И последнее. Сначала смотришь – и не понимаешь. Там же каждый персонаж – из тех, кто в главных ролях – уже за первый час наговорил себе на ВМН. А он всё говорит и говорит: уже на два расстрела, на три. А тут уже четвертование и отрубленную голову на зубец Кремля. А слова всё льются… Господи, даже сейчас все молчат в тряпочку – при нынешнем тихом терроре и пребывании в благополучном ужасе. А уж тогда… Нет, совершенно невозможно, нереалистично!
Но давайте представим, как выглядел бы этот фильм, если бы он на 100% соответствовал исторической правде: был бы немой, видовой черно-белый фильм с пейзажами Сибири, с «воронками» «Хлеб» и 15-комнатной квартирой, в которой жили бы Петкевичи. (Вы заметили, что ни разу в фильмах 40-х-50-х годов не было… коммуналок. Даже мельком, в эпизодике. А вы говорите – правда жизни!)
И что было делать Смирнову? Поэтому правдив у него только задник, второй план, а поверх этого, как на старинных иконах, как у «Святой Троицы», наложен новый слой. Как способ проявить то, что у людей было в головах. Как бы озвучить беззвучное. Да, это вымысел. Но художественный вымысел. Совершенно справедливый по содержанию, но фантастичный по способу реализации. Всё, что болтают в этом фильме, никогда не делалось публично – только под одеялом и с включенной на весь напор водой в ванной (впрочем, как и сейчас!), но сами по себе эти разговоры – святая правда. Их «опубличенность» в ЗНсВ – только прием, заимствованный из багажа фэнтэзи или арсенала палаты №6, в которой сидит Наполеон, и на то, что он мелет, никто не обращает внимания.
Перефразируя одного писателя, можно сказать: «После этого фильма хочется перестать терпеть. И давно пора».
За нас с вами!
Леонид СОКОЛОВ