(«ЗаУмь» № 3)
У популярного популяризатора чего-то там о мозге, лингвистике и, в конечном счете, о человеке Татьяне Черниговской услышал близкую и понятную мне мысль, которую она отнесла к Ноаму Хомскому. Правды ради, должен сказать, что пытался найти у него эту мысль, как цитату, и не смог. Возможно, это было сказано в каких-то статьях или интервью, которые не переведены на русский язык. Возможно, это концентрированный вывод из общефилософского подхода Хомского к мышлению и языку. Но мысль настолько же прекрасна, сколь и очевидна: «Язык не для общения, язык для мышления». Имеется ввиду, как я понимаю, то, что язык настолько неудобный, неточный, путающий и пугающий инструмент для общения, что пригоден только для собственного мышления. Впрочем, для меня за очевидностью всегда прячется возможность противоречия и существования других точек зрения.
Первую часть этого утверждения мы пытаемся и будем пытаться объяснить циклом статей по теме «словолюбие», показывая, как это безобразное творение человека, которое эквивалентно самому человеку по уровню своей непознаваемости, путает людей и создает огромные проблемы в коммуникациях за счет многозначности, неоднозначности, разных системах кодирования и прочих фокусах, присущих естественному языку. При этом мы всегда подчеркиваем, что многозначность языка не только мешает взаимопониманию между людьми, но и позволяет порождать бесконечное количество разных текстов, среди которых возникают алмазы литературной классики, рождается искусство. Т.е. недостатки языка одновременно являются и его достоинствами. В итоге, язык настолько же ужасен, насколько прекрасен.
Мышление, чувства, эмоции – что это такое? По сути, пока мы их не «оденем» в слова, можно говорить, что их нет, что они и не существуют. Пока мы мысль и чувства не поднимем до уровня слов и текста, нельзя говорить об их осознанности. Да, мы что-то испытываем, да, что-то крутиться в голове. Но, пока это не станет словами – это всё призраки, туман. И тут мы спотыкаемся о еще одни грабли – как только этот призрак-туман облекается в слова, так сразу он становится каким-то куцым, ограниченным, плоским, кастрированным. Тютчевское «мысль изреченная есть ложь» именно об этом. Изреченная мысль не означает желание соврать, обмануть, запутать. Она в силу ограниченности языка ограничивает и мысль-чувство, не позволяет их раскрыть полностью и абсолютно точно. Чтобы достичь высокой степени точности нужно либо очень пространно и подробно описать свою мысль-чувство во всех подробностях, тонкостях, частностях, исключениях, либо сделать это каким-то художественными средствами типа поэзии. Поэзия, конечно, делает мысль более яркой, объемной и выпуклой, интригующей и многомерной, но не делает ее яснее и однозначно понятной.
В сухом остатке мы получаем ужасную ситуацию: пока мысль не закодирована словами в текст, ее как бы и не существует, кроме как озабоченное выражение лица человека, считающего себя мыслителем. Но, как только мысль закодирована в слова, так она перестает быть на себя похожей, становится неполной и даже искаженной, особенно если мыслитель не умеет пользоваться языком в достаточной мере или откровенно ленится сделать эту мысль простой и понятной, боясь не поразить окружающих гениальностью своей мысли.
В данном контексте мы даже не пытаемся прикоснуться к проблеме того, что не всегда мыслитель способен явление видеть в многомерном пространстве с разных сторон. Обычно у нас усидчивости и прозорливости хватает на два-три привычных измерения. N-мерные пространства чаще всего выходят за пределы нашего земного евклидового мышления. Мы говорим только о том, что сколько бы измерений явления не видел «мыслитель», как только он облекает эти измерения в слова, так с одной стороны количество измерений резко уменьшается, а с другой — увеличивается многократно. Уменьшается из-за того, что нужно очень много слов для многомерного описания. Увеличивается за счет имманентной многозначности слов и текста, а также за счет вариативности интерпретации смыслов этого текста другими людьми.
Чтобы вырваться из этого прочного порочного круга мысль-слово, придумали вариант «несимволзированного мышления», продвигая идею мышления без слов. Прелесть этого подхода состоит в том, что всегда можно заявить: «Ты суслика видишь? Нет? А он там есть!» Если анализировать мысли, которые выражены в словах – вполне себе наглядная процедура, которую можно «пощупать», то «несимволизированное мышление», приближается к рассуждениям о религии, вере и Боге. Зато можно замерять МРТ-показатели разных частей мозга, рассказывая увлекательные истории, как электрические импульсы соответствуют мыслям. Если бы еще перед этими замерами сумели как-то обосновать, что наши мысли находятся именно в черепушке, и именно в этом месте серого вещества, а не в других местах нашего тела. Если бы еще перед этим обосновали и доказали, что нашу личность (и мышление в частности) можно свести к химии и электричеству. Если бы попробовали объяснить, что такое мышление вообще.
Мы позволим себе не заныривать в эти интересные фантастические рассуждения и эксперименты. Нас больше интересует, как лингвистика влияет на наше мышление и наше общение? Что такого жуткого и интересного находится в этом инструменте кодирования, который создан самими людьми? Созданного без какого-то плана, вполне случайно и хаотично, как соединение усилий миллионов разных людей, которые о языке как самостоятельном объекте и не думают никогда, а просто им пользуются. Да, развитие языка, суммарная направленность нецеленаправленных усилий разных людей, не подчинено каким-то заданным законам, но эти законы там присутствуют. Любой хаос обладает стремлением к упорядоченности. Если не упорядоченности, то наличию внутренней структуры и внутренних законов. А может и не обладает. В данной теме этот вопрос нас не сильно беспокоит и волнует.
В этом удивительном языке больше всего поражает то, что дети, которым никто не объясняет правил или законов, осваивают язык так легко и быстро. Просто слушая и подражая окружающим, просто слушая книги, которые им читают. А какой уровень словотворчества у них! А какие удивительные фразы они составляют! Эти слова и фразы выглядят смешными, но они фантастически красивы. Мало кто из поэтов поднимается до таких детских высот.
А как же быть тогда с «следить за реакцией организма», о которой повествовалось в предыдущей статье? Какая бы интуиция не была, что бы она из себя не представляла, все равно результат этой интуиции мы вербализируем каким-то образом. Да и невнятность речи этой самой интуиции не означает, что речи нет. «А муза у вас есть? – А муза у меня нет. Вот такая в зизни зопа». Часто наша внутренняя речь устроена таким образом, что мы недосказываем мысли, понимая подтекст, мы прыгаем с одной мысли на другую, видя общую картину внутри себя, недоговариваем, заговариваемся, … Риторическая логика внутренней речи далека от стройности текста, который мы порождаем для других людей, чтобы быть максимально точно понятыми. И леность! Опять эта леность! Мы сокращаем и опускаем понятные внутри себя вещи. Но стоит сделать эти пропуски в нашей внешней речи, как будем не просто неправильно понятными, мы вообще не будем поняты.
А может быть это не лень, не неумение пользоваться языком, не ошибки кодирования? Может быть, мы неосознанно создаем непонятные тексты, боясь делиться своими мыслями. Или это хитрый метод поиска «своих» людей, которые способны вот эти неуклюжие тексты декодировать таким образом, чтобы мы были поняты ими? «Свои люди» — те, кто способен декодировать наши недосказанности очень «близко к тексту». Те, кто способен «понимать нас с полуслова». Да что там. Это те, кто способен нас понять и без слов. Впрочем, без слов это не столько понять, сколько догадаться о нашем состоянии. Только и всего, просто догадаться, что нас нужно обнять и обогреть. Это, конечно, ничего общего с пониманием не имеет, хотя и обозначается одним словом – «понимание».
Так много шума и много слов на самом деле исключительно ради одного – если вы хотите философствовать о жизни и человеке, то нужно сначала понять как функционирует язык. Но язык такое забавное существо, что для его понимания требуется великая философия. В результате получаем, что ФИЛОсофия и ФИЛОлогия – сестры. Родные. Практически сиамские близнецы. Практически неразделимы. Поэтому так сильно переплетаются темы: говоря об одной сестре, мы вынуждены пользоваться другой. И наоборот.
#филология #философия #мышление #общение #слово #понимание #истина #правда