Тут лето на дворе, а я с зимним рассказом... Холодное очень лето... Навеяло...
Воспоминания папы
«Ещё с вечера по радио передали сильную пургу. Занятия в школах на Камчатке в таких случаях отменяют, а посещение детского садика и работы – нет.
И, вот, представьте.
Моя жена Нина лежит в больнице с внематочной беременностью, а пятилетнюю дочку Машу не с кем оставить.
Утром я собрал в детский сад пакетик с колготками, сарафаном и зайцем, Машиным любимым.
Пуржить только начинало, таким, мелким, противным, колючим снежком, который больно бьёт по лицу.
Я знал, что это ещё не настоящая пурга. Передали усиление после четырёх часов дня, со шквалистым ветром.
Возможен был сход лавины с сопок, поэтому автолюбителей заблаговременно предостерегли от выезда на дорогу без лишней необходимости.
Одел я Машку в шубку, светленькую такую, в шапку, сверху капюшон, отыскал штаны с начёсом. Шарф на два оборота обмотал, одни глаза видать. Усадил в санки гнома своего, и повёз.
Дочка что-то говорила, но я толком не слышал. Я просил её не болтать, чтобы горлышко не заболело.
Я шёл, обещал дочке, что скоро наша мама домой придёт. Вечером меня отпустят с работы пораньше, и я заберу свою курочку-дочурочку из сада. Так я называл Машу в детстве. Она у меня была молодчина. Плакала редко. Только, если уж, совсем невмоготу.
На улице ещё несколько родителей везли в санках малых детишек в детский сад... Бедные дети! Самым маленьким достаётся в пургу больше всех.
Дети постарше избавлены от этого.
Хорошо, у кого дома есть ребёнок-школьник. Он посидит с младшим. А нам рассчитывать не на кого.»
Воспоминания Маши.
«Это было что-то. Мама отсутствовала уже около недели, папа на хозяйстве. Он смешно ругался, когда у него что-то не получалось.
Нет, с папой мы жили хорошо, но я же была ребёнком! А дети всё равно больше привязаны к маме. То им суп не такой, то каша не та.
Я ковыряла её с ужасной рожицей, бедный папа, как он это терпел?
Чай он мне тоже наливал не остуженный. Приходилось на него долго дуть. Мама специально кипяток остужала до комнатной температуры и держала его в графине….
Я не была капризной или разбалованной, нет, но в тот день у меня испортилось настроение. Нахлынуло всё: пурга, тоска, мамы нет, в сад неохота...
Рано утром, когда папа вёз меня в сад, я пыталась упросить его остаться дома.
Уговорить, не ходить на работу!
Но он закутал меня и усадил в санки.
Вечером началось такое светопреставление, что, когда он меня вёз, вместо папы, я видела одно лишь мельтешащее серое пятно и фонари от машин! Минут через пять моё личико стало гореть и щипать. Было очень страшно вывалиться из санок! Не увидит же он, и я умру...
Снежная буря сразу заметала следы от санок. Где наш дом, было не видно!
Из-под санок поддувало. У меня всё занемело и отмерзло.
И я заревела.
От страха.
Папа остановился, подошёл, наклонился и спросил: «Машка ты моя! Ты чего? Уже близко!»
Видно было, что он растерялся.
«Ты замёрзла, курочка-дочурочка моя?» и стал быстро расстёгивать своё пальто. Он снял его, оставшись в одном пиджаке. Лацканы трепало ветром, шапку чуть ли не сносило с головы, а он кутал меня….
Пальто встало над моей головой защитным домиком, и злющий снег перестал лететь в лицо! «Папа Витя! Папа! А ты?» – кричала я. А он, ускорив шаг, ничего не слышал, вёз меня домой.
Один на один со стихией.
«Ничего, я закалённый, курочка-дочурочка!»
Дома он долго выгребал из-за пазухи и карманов снег… Оббивал шапку. Сушил наши вещи....
Лицо и руки папы сначала посинели, а потом оттаяли и горели бордовым….
Я кинулась его обнимать.
Живот у папы был ледяной...
Мне запомнился тот случай на всю жизнь, как яркий пример отцовского самопожертвования. Кто замечает ежедневные микро-подвиги человека? Никто. Это, вроде бы, само собой разумеется.
До меня гораздо позже дошло, что он не только делился последним, рискуя замерзнуть. Ради меня он научился варить кашу и отдавал лучший кусок из своей тарелки.
Он никогда не жаловался, что голоден или устал. И любил меня бескорыстно».
Воспоминания мамы.
«Выписалась я из больницы на следующий день после той ужасной пурги, слабая ещё. Дома и стены лечат. Уже на следующий день была "огурцом", делала мелкие дела по дому. Мои-то домашние молодцы, хорошо без меня неделю прожили.
Дома порядок, Витя суп из сушёных грибов сварил, с перловкой, мой любимый. Спасибо ему большое.
Единственное, что, смотрю, – а Витя красный сидит и глаза блестят. Дышит как-то прерывисто.
Заставила я его температуру померить, а у него тридцать девять!
«Витя! Да где ж тебя так?» – спрашиваю.
А он отвечает: «Не обращай внимания, Нин. Где-то продуло...»»
... Только через семнадцать лет мама узнала от повзрослевшей Маши, при каких обстоятельствах папу тогда «продуло».... Он ведь жене так ничего и не рассказал....
И Машу предостерёг.
«Курочка-дочурочка. Мама после больницы, ей нельзя расстроиваться. Ничего ей не говори. Тссс. Тайна!»
*******************************
Друзья, спасибо за то, что Вы со мной. Кто не успел подписаться, приглашаю Вас на канал "Всякие россказни".
Пишите отзывы, ставьте лайки!
У нас тут душевно.
С теплом, Ольга.