Слушайте аудио-версию этой и других историй о смелых женщинах в подкасте «Храбрые сердцем».
О ней часто говорят, как о «выжившей Анне Франк» — их судьба в юности действительно вначале складывалась похожим образом, и они, оказавшись в лагере смерти, были ровесницами. В предисловии к книге Эдит Эгер социальный психолог Филип Зимбардо пишет:
Обе девушки сохранили душевную чистоту и способность сострадать, невзирая на жестокости и гонения, которые им пришлось испытать, что дает нам веру в изначальную доброту людей. Конечно, когда Анна Франк вела дневник, ей только предстояло испытать самые немыслимые ужасы лагеря, потому уникальные воспоминания Эди и ее аналитические выводы — как выжившей, как клинического врача (и как прабабушки!) — особенно оглушают и переворачивают душу
Поэтому в каком-то смысле эта история — история Эдит Эгер, доктора, психолога и автора книги «Выбор» — это история не просто выжившей Анны Франк. Это история женщины, которая пережила один ад, а за ним — еще череду страхов, боли и разочарований. И это история женщины, которую ничего из этого так и не сломило. Это история женщины, которая однажды сделала важный выбор: она выбрала добро, силу и свободу.
Но до момента, когда она станет доктором, психологом и будет помогать сотням людей излечиться, ей придется пройти невероятно трудный и долгий путь.
Он начнется в сентябре 1927 года в Кошице — сейчас это город в Словакии, но тогда это еще было недавно созданное государство Чехословакия, а город Кошице до первой мировой войны был венгерским городом Кашша. В результате всех этих политических хитросплетений члены семьи Эдит дважды оказались меньшинствами на родине: этническими венграми в стране, которая была преимущественно чешской, а еще — евреями.
Эдит была младшей среди трех дочерей. Старшую сестру звали Магда, среднюю — Клара, и она была виртуозной скрипачкой. Отношения в семье казались теплыми, но иногда все же странными: родители между собой были достаточно холодными, а еще, например, мама Эдит, Илона, постоянно повторяла дочери, как та некрасива, и девочка все время стремилась всем понравиться, всем угодить, но все же она ужасно себя стеснялась и даже часто представлялась окружающим не «я Эдитка», а «я сестра Клары». Но у нее было по-настоящему любимое занятие — она с пяти лет занималась балетом, и у нее это получилась замечательно: она была гибкой, упорной, энергичной, и танцы приносили ей настоящее удовольствие.
Но мирное течение жизни ее семьи наполняли тревогой политические перемены. Сначала — осень 1938 года: Венгрия, будучи на тот момент активной союзницей нацистской Германии, аннексировала город Кошице вместе с другой частью страны, когда Чехословакия перестала быть самостоятельным государством. Другие страны надеялись утихомирить еще тогда казавшийся не настолько опасным Третий рейх, и Мюнхенское соглашение сделало часть пограничных с Германией областей частью ее территории. А Венгрия присоединила к себе южно-словацкие районы и юго-запад Закарпатской Украины. А потом наступил 1939 год, и нацисты вторглись в Польшу. После этих событий нилашисты — так называли венгерских нацистов, которые были членами партии «Скрещенные стрелы»* — заняли этаж здания, в котором жила семья Эдит, а потом и вовсе выгнали их из родного дома. Спустя всего год начались первые облавы на евреев — пока только мужчин забирали в трудовые лагеря. С замиранием сердца Эдит и вся ее семья ждали, что вот-вот это коснется отца. Еще через год евреев в городе заставили в обязательном порядке носить желтые шестиконечные звезды на одежде.
Эдит чувствует, что война идет — но в то же время она где-то далеко. У самой Эдит жизнь пока, кажется, относительно спокойная, даже приятная: она впервые влюбляется в мальчика Эрика. Они вместе. Они говорят обо всем. Они строят планы. Однажды летом 1943 года они гуляют у реки, и Эрик делает фотографию Эдит: она садится на шпагат в купальном костюме. Улыбается. Эдит представляет, как однажды эти фотографии увидят их с Эриком дети.
Ей исполняется шестнадцать — Эрик приносит розы, дарит ей первый поцелуй.
Еще Эдит постоянно тренируется, занимается в студии гимнастики. Даже мечтает участвовать в олимпийских играх — она стала одной из лучших среди учениц, поэтому должна была вместе с командой готовиться к соревнованиям — из-за войны на подготовку осталось даже больше времени, чем раньше. Кажется, именно здесь, в студии, на синем мате во время растяжки, Эдит чувствует себя по-настоящему счастливой, чувствует себя собой.
Но судьба распоряжается иначе. Однажды во время занятий тренер отводит Эдит в сторону.
- Эдитка… Не знаю, как тебе об этом сказать…
- Что-то с родителями? С моей сестрой?
- Нет, с ними все нормально. Не волнуйся. Просто, понимаешь… Послушай, ты должна знать: это не мое решение. Но я обязана сообщить. Твоё место в олимпийской учебно-тренировочной команде отдадут кому-то другому.
- Что я сделала?
- Хорошая моя, понимаешь, все не так просто…
- Что я такого сделала?
- Из-за своего… происхождения… ты не проходишь отбор.
- Я не еврейка.
- Прости, Эдитка. Мне правда очень жаль.
Остальные дни — только обратный отсчет накануне беды.
Средняя сестра Клара сейчас в Будапеште, от нее семья получает тревожные новости и настоятельную просьбу тоже уехать в Будапешт и там остаться. Какой-то венгерский чиновник уговаривал маму Эдит бежать, предлагал сделать им фальшивые документы. Отец отказался от билетов в Америку. Теперь родителям казалось, что они совершили ошибку, что нужно было принять другое решение. И они злились друг на друга. Это Пасха — вечер должен быть веселым.
Но наутро праздник окончательно погибает.
Они приходят в темноте. Они барабанят в дверь. Они орут. Это отец впускает их или они вламываются к нам силой? Кто они — немецкие солдаты или нилашисты? Ничего не могу разобрать в шуме, который резко меня разбудил. Во рту еще сохранился вкус пасхального вина. Солдаты врываются в спальню, объявляя, что нас забирают из дома и куда-то переселяют. Нам разрешено взять один чемодан на четверых. Мама тотчас начала собираться, а я никак не могу прийти в себя и сойти с раскладушки, которая стоит в ногах родительской кровати…
Сестер Магду и Эдит вместе с родителями привозят в завод на окраине города. Здесь в заточении находятся около двенадцати тысяч евреев. Их оставляют спать на полу, провинившихся бьют дубинками. Воды почти нет, из еды остается только то, что в спешке прихватила с собой мама Эдит. Через время становится понятно, что на территории завода оказались все евреи из города — через несколько дней Эрик высматривает Эдит в толпе.
Они могли видеться каждый день. По заводу ползли слухи о будущем, о том, куда всех отправят. В основном говорили, что их отвезут в трудовой лагерь до конца войны — многим хочется в это верить. Спустя месяц сектор с семьей Эдит начинают эвакуировать — к фургону подбегает Эрик, чтобы в последнюю минуту попрощаться с Эдит. Он говорит ей: «Я никогда не забуду твои глаза. Я никогда не забуду твои руки». Фургон отправляется на вокзал.
В товарном поезде все едут стоя — и стоя спят. Почти всю эту трудную дорогу семья Эдит проводит в молчании: что будет дальше? Когда их выпускают наружу, они видят ворота, над ними надпись «труд освобождает». Это на некоторое время внушает надежду — папа Эдит успокаивает семью: кажется, им и правда предстоит просто работать в лагере.
Тем временем солдаты разделяют их на две очереди: одна — от 14 до 40 лет, вторая — все остальные. Когда Магда и Эдит оказываются на территории лагеря, они встречают первых узников в полосатой одежде — это одни из тех заключенных, которые добровольно помогают нацистам следить за такими же, как они. Одна из женщин подходит к Эдит.
- Какие красивые сережки, гляньте, а? Дай-ка их сюда!
- Ай! Зачем? Могла попросить, я бы отдала их тебе.
- Какие мы нежные! Пока ты танцевала, бегала по ресторанам и театрам на свободе, я гнила тут.
- Простите… Слушайте, но, может, вы знаете: когда мы сможем увидеться с родителями? Нам с сестрой сказали, что скоро мы увидим маму.
- Видишь те трубы?
- Да…
- Ваша мать горит вон там. Можете начинать говорить о ней в прошедшем времени.
А дальше — ад. Ад каждый день, ад, из которого, кажется, нет выхода.
В один из первых дней в лагере Эдит встречает доктора Йозефа Менгеле — тогда она еще не знает, что перед ней человек, получивший прозвище «Ангел смерти», нацистский врач, который проводил опыты на узниках концлагерей.
В бараках он искал талантливых заключенных для развлечения. Он зашел и в помещение, где с другими заключенными ночевали сестры, чтобы узнать, кто из них может его удивить. Какие-то девушки, которые были из одного с Эдит города и знали, что она много лет занималась балетом, вытолкнули ее вперед. И доктор Менгеле сказал ей танцевать. Музыканты начали играть вальс «На прекрасном голубом Дунае». Эдит — остриженная, в полосатой пижаме — танцевала.
Во время танца мне открывается мудрость, которую я никогда не забуду. Неизвестно, что за чудо благодати делает возможным это озарение. Оно не раз спасет мне жизнь, даже когда кошмар закончится. Я увидела, что доктор Менгеле, матерый убийца, только сегодня утром уничтоживший мою мать, более жалок, чем я. Я свободна в своем созидании: ему этого никогда не добиться. Ему придется жить с тем, что он сделал. Он больший узник, чем я. Завершая свой танец последним грациозным шпагатом, я молюсь, но не за себя. Я молюсь за него. Молюсь, чтобы, ради его же блага, у него не было потребности меня убивать.
И он не убивает Эдит. Он дает ей буханку хлеба, которую она делит с сестрой и соседками по койке.
Постоянный голод. Болезни. Изнуряющий труд. Минимальная надежда на то, что однажды они выйдут из лагеря живыми. Над их головами целые сутки идет дым из труб. В газовых камерах гибнут узники, один за другим.
Почти все вокруг говорили, что я не выйду живой из лагеря смерти. И офицеры СС, и капо, и обычные заключенные твердили мне каждую секунду каждого дня, твердили везде (от очередей на селекциях до очередей за едой), что мне не выйти живой из лагеря смерти. Несмотря на все это я буквально выковала для себя внутренний голос, который предложил другой вариант. Это временно, - звучало во мне. - Если сегодня выживу, завтра буду свободна. В Аушвице нас ежедневно отправляли в душевые, и каждый такой поход таил в себе неизвестность. Мы никогда не знали, из душа пойдет вода или газ. Каждый раз, когда я чувствую, что на нас льется вода, я выдыхаю.
А потом наступила зима. Всех живых заключенных согнали вместе и повезли в Маутхаузен, концлагерь в Австрии.
Их сгоняли работать на заводы, потом снова собирали и снова сажали на поезд — в том числе, на крышу, чтобы английские бомбардировщики не обстреливали состав. Но бомбы все равно летели.
А потом Эдит и ее сестра Магда стали частью так называемых «маршей смерти» — узников заставляли в холод идти пешком днями, иногда неделями, чтобы большая часть из них погибла в мучении во время дороги.
Снег начинает таять, обнажая мертвую траву. Возможно, мы идем неделями. Падают бомбы, иногда совсем близко. Мы видим, как горят города. Останавливаемся в маленьких городках по всей Германии, иногда идем на юг, иногда - на восток, по пути нас заставляют работать на заводах. Считать заключенных - забота эсэсовцев. Я не подсчитываю, сколько нас остается. Может быть, потому, что знаю: с каждым днем цифра уменьшается. Это уже не лагерь смерти. Но все равно есть множество способов принять смерть. Придорожные канавы красны от крови тех, кому стреляли в спину или грудь, - тех, кто пытался сбежать, и тех, кто не поспевал. Некоторые девочки совсем отмораживают ноги и падают, как опрокинутые деревья. Истощение. Постоянная уязвимость. Лихорадка. Голод. Переохлаждение. Если конвоир не спускает курок, это делает само тело.
Они с сестрой выживают. Их отправляют в следующий лагерь — в Гунскирхен. На тот момент — она еще не догадывается об этом — у Эдит сломан позвоночник. Она ужасно слаба, одну болезнь сменяет следующая. Хуже голода, холода и бесконечной физической слабости только то, что узникам приходится наблюдать в лагере каждый день.
Я видела, как над телами надругались с непростительной жестокостью. Мальчика привязывали к дереву, и офицер СС стрелял ему в ногу, в ладонь, в обе руки, в ухо - невинного ребенка использовали в качестве тренировочной мишени. Была беременная женщина, которая каким-то образом попала в Аушвиц, а не была убита сразу же на распределении. Когда у нее начались роды, эсэсовец связал ей ноги. Я не видела агонии страшнее.
Эдит весит около тридцати килограмм — однажды даже не может подняться: у нее высокая температура, она бредит. Магда в отчаянии прячет сестру под толстым пальто, надеясь, что этого не заметят надзиратели. На заводе начинается пожар, воцаряется хаос, и у Магды появляется шанс сбежать. Но она возвращается к младшей сестре. Узников так много, что они спят буквально друг на друге, и когда кто-то умирает, у других иногда просто не остается сил сбросить с себя чужое мертвое тело. Но однажды узники слышат непривычный шум. Это въезжают в лагерь американские солдаты. Это — спасение.
- Есть здесь кто живой?
Я пытаюсь пошевелить пальцем, чтобы подать сигнал, что я жива. Солдат подходит так близко ко мне, что я вижу грязные подтеки на его штанине. Я чувствую запах его пота. Я здесь, - хочу откликнуться я. - Здесь! У меня нет голоса. Солдат осматривает тела. Его глаза пробегают по мне, не опознавая меня как живую.
- Поднимите руку, если вы живы!
Я изо всех сил стараюсь привести пальцы в движение. Ты ни за что не выберешься отсюда живой - так говорили все: капо, которая вырвала у меня сережки; эсэсовец с татуировочной машинкой, который не захотел потратить на меня чернила; женщина-бригадир с ниточной фабрики; эсэсовец, отстреливавший нас во время долгого-долгого перехода. Значит, вот каково это, когда они оказываются правы.
Но в последнюю секунду американский солдат все же замечает Эдит, хватает ее за руку. И вытаскивает из горы мертвых тел. А потом спасает Магду.
Эдит не может ходить — дает о себе знать сломанный позвоночник. Солдаты пытаются с ней заниматься, но каждый шаг причиняет ей ужасную боль. И все же понемногу она начинает ходить. Со своим весом она не похожа на юную девушку, скорее на двенадцатилетнего ребенка. Без денег и вещей после окончания войны Магда и Эдит возвращаются в родной город. Их первое после многих месяцев боли счастье — живая сестра Клара. Именно она зарабатывает на жизнь первое время, когда Магда еще очень слаба, а Эдит почти ничего не весит и еле ходит из-за больного позвоночника. Старший брат бывшей одноклассницы Эдит — доктор Габи — занимается ее бесплатным лечением, предварительно диагностировав ей целый список заболеваний помимо сломанной спины: пневмония, брюшной тиф, плеврит. Эдит умоляет врача узнать хоть что-то об Эрике и его семье: живы ли они? Жив ли Эрик? Где они сейчас? Вернутся ли они в город?
Через какое-то время Габи осматривает мою спину. Он ждет, когда я лягу на живот. И начинает рассказывать, что узнал: «Эрика отправили в Аушвиц. Его не стало в январе. За день до освобождения».
Из меня вырывается вопль. Чувствую, что грудную клетку сейчас разорвет. Меня накрывает такая мощная волна скорби, что даже не текут слезы, только неровный стон застревает в горле. Я еще не способна ясно мыслить; не могу пока задавать вопросы о последних днях моего любимого, его страданиях, состоянии его ума и духа тогда, когда тело уже сдалось. Меня поглощают горе и ощущение несправедливости. Продержись он еще несколько часов, возможно всего несколько вдохов и выдохов, - сейчас мы были бы вместе. Я вою, лежа лицом в стол, пока у меня не охрип голос.
В жизни Эдит происходит так много, что мне сложно остаться в рамках одного выпуска — пожалуй, вам стоит в любом случае прочитать книгу. Но я постараюсь.
Следующая страница ее жизни — встреча с будущем мужем. Он оказывается ее случайным спутником на пути в госпиталь, куда ее отправляют на лечение. Его зовут Бела, и у него туберкулез. Сначала их будущий брак не предвещало ничего: первая встреча и первый разговор были довольно странными и далекими от симпатии, но потом Бела начал присылать Эдит толстые конверты со страницами писем. Эдит знает, что не чувствует к этому мужчине — намного старше ее — то, что чувствовала к погибшему Эрику. И все же в ней появляется ощущение, что она должна выйти за него замуж. Ей всего девятнадцать, ее жених — с полным именем Альберт Эгер — болеет туберкулезом, сильно заикается после детской травмы. Сестра качает головой: что за брак получится у двух калек? И все же они женятся.
Сначала их ждали спокойные годы: семья Эгер когда-то была очень богатой, поэтому молодожены живут хорошо. У них рождается первая дочь Марианна. Но спокойная жизнь скоро заканчивается: коммунисты арестовывают богатого Белу, и семья вынуждена бежать из страны. Сначала они планируют ехать в Израиль, недавно созданное государство, куда начинают уезжать многие евреи из Европы. Еще до ареста Бела закупает дорогое оборудование, отправляет его в Израиль в надежде открыть там макаронную фабрику. Но на душе у Эдит неспокойно — в Израиле идет война, люди все время в тревоге и страхе. Она чувствует, что не может снова оказаться там, где ей будет все время грозит опасность. В конце концов она принимает непростое решение, о котором объявляет супругу: вместе с дочерью Эдит собирается эмигрировать в США. Она не надеется, что муж бросит все сбережения семьи и откажется от своего плана. Она готова пожертвовать их браком, чтобы чувствовать себя в безопасности и подарить это чувство своему ребенку. Но Бела их оставить не может. Он бросает все и уезжает вместе с Эдит.
Жизнь в США не похожа на счастливую сказку. Оба супруга работают целыми днями, Эдит трудится на фабрике, Бела таскает тяжелые ящики на складе, чем еще сильнее подрывает свое слабое здоровье. А Эдит — физически, кажется, здоровая, страдает от другого. Все это время она старательно прячет воспоминания о всем, что она пережила. Не хочет об этом говорить и с ужасом представляет, что об этом могут узнать ее дети — сначала она скрывает все от дочери Марианны, потом — от второй дочери Одри и сына Джона. Когда однажды дочь находит в книге фотографию обнаженных худых тел, сваленных в кучу, и показывает ее родителям, Эдит не выдерживает и выбегает из комнаты. Бела рассказывает дочери о Гитлере, о холокосте и говорит: «Твоя мама была там». Эдит в ужасе. Ей так хотелось уберечь детей от того, что она пережила. Хотелось зачеркнуть, спрятать, замуровать воспоминания. Никогда об этом не говорить. Никогда к этому не возвращаться. Только потом, когда она начнет изучать психологию и становиться специалистом, она поймет, что сама построила себе тюрьму, в которой продолжала оставаться все эти годы.
Дети растут, жизнь становится гораздо лучше — Альберт находит хорошую работу, которая не вредит его слабому здоровью, они покупают дом. Старшая дочь заканчивает школу, Одри занимается плаванием, а сын Джон, который сначала страдал от серьезных заболеваний, начинает жить, как обычный ребенок. Кажется, все хорошо. Но только вот внутри Эдит нет покоя.
Она начинает учебу в университете — сначала ей кажется, что уже поздно, ведь она будет старше любого из студентов, но все же решается. Однажды один из сокурсников дарит ей книгу «Человек в поисках смысла» Виктора Франкла — писателя, который был в Аушвице и сразу после войны написал об этом. Сначала Эдит, вежливо приняв книгу из рук студента, думает про себя, что она точно не станет это читать. Но потом все же открывает первые страницы. Она читает строки, одну за другой. «У человека можно отнять все, кроме одного - его последней свободы: выбрать свое отношение к любым данным обстоятельствам, выбрать свой путь». Эдит плачет. И вдруг все понимает.
Каждое мгновение – это выбор. Неважно, сколь разрушительным, ничтожным, несвободным, болезненным или тягостным был наш опыт, мы сами всегда выбираем, как к нему относиться. И я наконец начинаю понимать, что у меня тоже есть выбор. И осознание этого изменит мою жизнь.
Эдит продолжает учиться и учит сама — в школе в Эль-Пасо. В 1972 году ее объявляют учителем года. Она счастлива, но чувствует, что ее путь и ее лечение только начинается. В 1974 году в Техасском университете она получается степень магистра в области педагогической психологии. Еще через четыре года степень доктора клинической психологии. Она лечит других и постепенно лечится сама, вместе с ними. Она не бежит от своей травмы, она больше ее не прячет. Она решается общаться с другими выжившими. Она даже отваживается - хоть и не сразу - поехать в Аушвиц. Вернуться туда. Ей уже 63 года. Она видела столько смертей — своих родителей, своих соседок по заключению, детей, женщин, стариков. Она видела столько боли, что, кажется, это невозможно пережить до конца. Она чувствовала столько страха, боли, вины и стыда за то, что случилось. С 16 лет до этого момента она так и не могла до конца пережить свою травму, чтобы двигаться дальше. И вот теперь, спустя много лет, она исцелилась. Она сделала свой выбор. И перестала быть жертвой своего прошлого.
Сейчас она жива, ей 94 года, и она все еще помогает другим людям пережить свои травмы. Она много лет писала книгу, которая стала мировым бестселлером и одной из самых важных книг, которые я читала в своей жизни — книги «Выбор». Когда прочитала только часть книги, я подумала, что никогда в жизни я не должна жаловаться на свои переживания, потому что передо мной была история человека, который пережил невозможное.
Но сама Эдит объясняет:
Я не хочу, чтобы вы, услышав мою историю, сказали: „Мои страдания не так значительны“. Мне хочется, чтобы вы сказали: „Если она смогла так, значит, смогу и я!“
Слушайте аудио-версию историй о женщинах в подкасте «Храбрые сердцем»