Когда я была беременная Машулей, у меня были показания к проведению кесарева сечения. Но в 8 месяцев беременности дочь решила, что пора познакомиться с мамой. На самом деле, я подозреваю, что решение это было вызвано кислородным голоданием. Последний месяц перед родами, я задыхалась и сама. Не могла спать лежа и в темноте. На меня накатывала какая-то огромная черная удушливая пустота. Спала сидя и при ночнике. Насморк одолевал. Утром в выходной я бежала гулять за дом в парк. Старалась широко открывать рот и все равно задыхалась.
Я была одинокой мамой до последнего ездила на работу, нужны были деньги. На мне висела ипотека. В очередную поездку на маршрутке меня пронзила внезапная резкая боль. Это была первая схватка.
Ночью отошли воды. Соседка, которая сама 3 месяца назад родила, передумала спать, беспокоилась за меня, вызвала скорую. Приехала скорая. Я была совсем не готова. Ни одной вещички малышке, ни сумки в роддом. Я и рожать сейчас не собиралась, и на завтра был куплен билет к маме, я хотела рожать в другом городе. Похватала, все, что чистое и новое, похожее на нужное было в квартире. Переволновалась, порвала замок на сапоге.
Так и поехала рожать, с драным сапогом волочащимся по земле, в незастегивающемся сапоге. По дороге я считала ухабы, т. к. хватки усиливались.
В карте по показаниям у меня было написано кесарево, но в больнице ничего не происходило. Коридор был заполнен беременными девочками.
Я подошла к медсестре. Как Вы думаете , мне придется рожать? Ну наверно придется, раз приехала, пошутила она. Да дело в том, что мне нельзя рожать, мне кесарево назначили.
К утру на смену пришел врач, сел ко мне на кровать, что-то спрашивал, был злой и не выспавшийся. Незнакомые девочки с каталок в коридоре желали мне удачи, пока я шла в операционную.
В операционной врач изменился. Он был сосредоточен, спокоен, пытался шутить. Мне поставили эпидуралку и водрузили на какой-то очень узкий операционный стол. Мне казалось, что если колыхну животом, то свалюсь с него прямо на пол. Было холодно, неуютно лежать голышом перед посторонними людьми. Хотелось домой, в уголок. У меня началась дикая паника, я запустила в голову волнующую мысль: «О Боже, я сейчас стану мамой, Господи, мамой, первый раз, у меня там ребенок, живой… я его сейчас увижу и моя жизнь изменится навсегда». Анестезиолог наклонился надо мной, и сказал: «Нуу, Елена, так дела не пойдут. Ты знаешь какое у тебя давление. Давай-ка успокойся!»
Появилось такое ощущение, что через живот меня схватили за душу и вытягивают ее откуда то прямо из-под ребер, я даже запричитала : Ойейейеей».
Скоро мне к лицу поднесли девочку. Боже мой. Она была сладенькая, и какая-то растерянная. Вкусно пахла смазкой и сопела.
Медикам не понравилась моя плацента. «Уууу…» -сказала акушерка. Врач ответил - «Ничего, сильная, выкарабкается». О чем это они? Поставили 8 из 9 по Апгар.
Врач спросил: «Ну что Елена. Шов красивый тебе делать или пострашней?».
Сунули мне в руку бутылку с лекарством от капельницы. Стали перекладывать на каталку, я в полете заехала врачу бутылкой в правый глаз. «Ну, Елена, знал бы, что ты так сделаешь , ни за что б красивый шов не сделал». Шутник.
В реанимации меня начало трясти, выходило тепло, которое мне все эти месяц давал ребенок, рядом лежала еще одна женщина, так и тряслись вместе. Анестезиолог приходил часто. Сильно я его напугала. Медсестра сказала, ну все , девчонки, последние часы санатория. И …. приходите к нам еще… Роды прошли замечательно. Страшное началось потом…
В послеродовую палату меня перевели в пт после обеда. Первые три дня дочку приносили только покормить. Она все время спала.
Я рожала первый раз, откуда я могла знать, как должен вести себя новорожденный ребенок. Соседка говорила мне, тормоши ее тормоши, она должна кушать. Я тормошила дочку, трепала ее за щечки, она спала. Немного держалась губками за титю и засыпала. В
алате было жарко, очень хотелось пить. То, что много пить нельзя никто не сказал.
Грудь наливалась, дочка ее не просасывала, сцедить у меня ее тоже не получалось. Было дико больно. Грудь у меня отекла, покраснела, и стала твердой как камень.
Детей нам приносили первые дни только кормление и забирали, мы за ними не ухаживали. В воскресенье утром я заметила что шейка у дочки совсем тоненькая и головка как бы ваваливается из кокона пеленки. Я рискнула развернуть ее и ужаснулась. Девочка была какая -то совсем худенькая, слабенькая. Я побежала искать дежурного педиатра. Она пришла. Не прикасаясь к ребенку, держа руки за спиной, она сказала, расцеживайтесь, кормите. Извините, она не просасывает.
- Сцеживайтесь в баночку и кормите из баночки, чтобы к соске не привыкала.
Я побежала на пост, где выдавали смесь. Медсестра грубо рявкнула — сдайте сначала старую баночку, я сказала, что у меня нет старой. Она сказала, тогда у меня нет чистой и захлопнула окошечко. Господи, это что-то нереальное происходит. У меня там ребенок от голода помирает, а мне баночку стерильную не дают.
Сцедить у меня так ничего у не получилось. Я побежала к дежурному педиатру просить, чтобы ребенку назначили смесь. Она отказала, сказав, что раз есть свое молоко, нужно кормить грудью.
В вечернее кормление, обливаясь слезами я пошла к медсестре на пост и попросила выдать мне смесь. Она сказала, что не имеет права, раз нам не назначено. Я рыдала и умоляла. В результате, она дала мне баночку со смесью. Я побежала кормить дочку. Развернула, ручки у нее висели плетиками, я пыталась залить ей смесь в рот, смесь лилась у нее по личику, она лежала безучастно. Меня охватила паника.
Утром в понедельник закипела работа, ко мне в 8 утра прибежала педиатр и сказала, что она мной категорически не довольна. Ребенок находится в состоянии средней степени тяжести. Критическая потеря массы тела. Я сказала, что я с ребенком не из лесу вышла. Что ребенок находится в больнице и ее должны были взвешивать каждый день в выходные. Делалось ли это? Что я не могла сцедиться. Ребенок не мог прососать.
Всю вину медики быстро перекатили на меня. Все забегали, засуетились. Ребенка забрали в ПИТ. Положили под капельницу. Когда я пришла через несколько часов посмотреть на свою малышку, она как будто распухла, порозовела. Видимо в нее закачали большое количество лекарств. Медсестра предложила мне поменять подгузник у ребенка, у меня был стресс от состояния ребенка и я никак не могла сообразить как одеть подгузник. Медсестра повернулась к кому-то и прокомментировала, Господи, эта мамаша даже памперс менять не умеет. Меня гнобили, меня заставляли чувствовать себя виноватой.
Мне выписали процедуры ультразвука, т. к. грудь была уже багровой и каменной. Когда мне начали ультразвуком выдавливать молоко из груди, оно лилось без остановки в огромном количестве. Я рыдала, боялась, что ребенок умрет, мне было жаль, что все это молоко сейчас впустую льется на простынь, тогда как, последние три дня его так не хватало моей малышке.
Через несколько дней дочку мне из палаты интенсивной терапии отдали, тут же пришел специалист с чемоданчиком, сделал дочке УЗИ всех органов. Не помню уже всех диагнозов, и боюсь наврать, но у нее были недоразвиты органы, была морфологическая неразвитость мозга, врожденная катаракта, она никогда ничего и не прососала бы без медицинского вмешательства. Она была при рождении слаба. Все-таки родилась в 8 месяцев. Не знаю почему ей поставили высокий апгар и теперь только догадываюсь о возгласе врача при родах, что возможно была плохая плацента.
Очень страшно попадать в роддом в пятницу вечером, когда обслуживающему персоналу еще и не нужно ничего кроме грубости и унижений рожениц.
Пока мы ждали место в неврологической больнице, я немного отошла, вышла из своего послеродового слезного состояния. Мне втихаря привезли молочную смесь, воду, бутылочку, и кипятильник. Я кормила свою дочку «на убой» каждые три часа. На долгие месяцы у меня остался страх того, что ребенок голодает. Я старалась ее кормить и кормить. Нам попались замечательные врачи в неврологии новорожденных. Мою девочку восстановили. Я хвалю ее и говорю - ты мой боец!
Мое сознание на всю жизнь запомнило картину, как моя травиночка лежала с закрытыми глазками, ее ручки висели как бессильные плетики и из уголков ротика стекала таким трудом добытая смесь.
Тот стресс не прошел для меня даром. В свои 32 года я поседела, испытала сильнейшую послеродовую депрессию. У меня были неврологические заболевания органов по всей правой части тела.
Сначала хотела пойти в прокуратуру. Наказать. Но уехала жить к родителям и заботы материнства поглотили меня. Бог им судья!