Россия – страна огромных возможностей и потенциала. О том, как его использовать нам рассказал академик РАН, заведующий кафедрой Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации Абел АГАНБЕГЯН
Рублём Россию не измерить
– Абел Гезевич, мы снова живем в эпоху «неспокойной» экономики. А был ли у нас вообще период экономики «спокойной»?
– Чтобы ответить на этот вопрос, надо условиться, что понимать под «спокойной» экономикой. У нас был довольно длительный период так называемого «брежневского застоя» в советское время. Он начался в 70-ые годы после фактической отмены «косыгинской реформы» и продолжался до 80-ых годов. В целом в развитии страны это был достаточно спокойный период с ухудшающимися из года в год условиями, но никаких крупных потрясений, кризисов в этот период не было. Но эта «спокойная» экономика фактически привела к развалу страны, в конце концов. Как вы знаете, период перестройки не смог преодолеть накопленные диспропорции и противоречия, и, в конце концов, в начале 90-ых годов СССР распался.
- Но это давно, еще во времена СССР. А если взглянуть поближе, в постперестроечную пору?
– Другой период «спокойной» экономики был период подъема экономики в 2000-2008 гг. Средние темпы ежегодного увеличения валового внутреннего продукта России в этот период были 6,5-7%, а реальных доходов почти 10%. Наполовину высокие темпы были связаны с восьмикратным увеличением цены на нефть – с 12 в 1998 г. до 95 долларов за баррель нефти в 2008 г., а нефть – это более 50% экспортной выручки России. Росли цены и на другие виды сырьевых товаров, составляющих основу нашего экспорта. И с 2000 г. по 2008 г. объем экспортной выручки составил более 2 трлн. долл., из которых 1,5 трлн. – был подарок мирового рынка в связи с ежегодным ростом цен на топливо и другое сырье. И в этот период мы довольно равномерно росли из года в год без каких-то потрясений и спадов.
Затем наступил глобальный финансово-экономический и социальный кризис 2008-2009 гг., притом в России из-за слабостей в ее экономике, о которых мы будем говорить ниже, этот кризис был самым глубоким среди 20 ведущих держав мира, представленных на мировом саммите. У нас больше всего снизился валовой внутренний продукт и инвестиции. Больше всего – на 40% – сократился внешнеэкономический оборот, в 4,5 раза – мировой рекорд – обвалился фондовый рынок, больше, чем у других стран, сократились доходы бюджета и т.д.
Этот глобальный кризис коренным образом изменил условия и факторы экономического развития, в том числе в России. У нас усилились «слабости» в экономике, диспропорции, «черные дыры», а развитие мировой экономики перестало быть стабильным, поскольку разные страны из кризиса вышли по-разному. В Европе наступил длительный долговой кризис, и она практически ряд лет находилась в стагнации, сокращала внешнюю торговлю, в том числе с Россией. А ведь это главный наш партнер. Еще хуже было положение в Японии, на которую в период кризиса накатился цунами, произошла атомная катастрофа, производство стало снижаться, потом стагнация и т.д. В 1,5-2 раза (с 13 сначала до 8, а потом – до 7% в год) снизились темпы послекризисного развития Китая по сравнению с тем, как они развивались до кризиса. Поэтому спрос с его стороны на продукцию других стран существенно сократился.
– То есть, для России сложились совершенно новые условия?
– Если до кризиса 2006-2007 гг. в Россию был приток капитала (2006 г. – +43 млрд. и в 2007 г. – +82 млрд. долл.), то в 2008 г. начался его крупный отток. Наибольший отток капитала был в 2008 г. – 133 млрд. долларов, в 2011 г. (год выборов Президента РФ) – 80,5 млрд. долларов и в 2014 г., когда были введены санкции против России, – 151,5 млрд. долларов. В целом за период с 2018 по 2015 год из России ушло больше, чем пришло, около 650 млрд. долларов, что составляет более половины нашего валового внутреннего продукта, оцененного по рыночному курсу рубля.
В кризис на 16% сократились инвестиции. И они восстановились только к 2012 г., а с 2013 г., когда началась стагнация, они вновь начали снижаться. А ведь они – главный источник экономического роста. Инвестиции – это вложения в будущее. Если они не растут, то и экономика не может расти, что мы и наблюдаем с 2013 г.
Из-за стагнации и сокращения инвестиций не обновляются основные фонды, машины и оборудование, с каждым годом они все больше устаревают, изнашиваются. И это, естественно, тянет экономику вниз.
Коренным образом изменилась динамика экспорта. Цена на нефть в 2009 кризисном году снизилась с 95 до 65 долларов за баррель, потом возросла и в 2011 г. превысила докризисный уровень, но не намного. Лучший ее результат 108 долларов за баррель в 2013 г., что лишь на немного превосходит уровень 2008 г.
– Стабилизация цен на нефть лишила нас главного источника экономического развития, а отток капитала, стагнация инвестиций, устарелость основных фондов потянули экономику вниз.
– И после восстановления докризисных показателей в результате экономического роста в 2010-2012 гг., когда в среднем валовой продукт ежегодно увеличивался по 4%, наступила стагнация в 2013 г., когда ВВП вырос всего на 1,3%, промышленность и транспорт практически не увеличились, строительство сократилось, инвестиции снизились на 0,3%. А в 2014 г. даже до того, как были введены санкции, как начались события на Украине, рост ВВП снизился вдвое и составил всего 0,6% в 1-ом квартале. Такой темп сохранился и в целом за год.
Другими словами, стагнация у нас наступила на «пустом месте», без всяких внешних негативных факторов, и была связана с неадекватной экономической послекризисной политикой, когда мы в 2013-2014 гг. допустили сокращение инвестиций, прежде всего государственных инвестиций по линии крупных госкорпораций, бюджета и инвестиционного кредита со стороны наших банков. Сокращающиеся инвестиции, пожалуй, являются главным фактором перехода от экономического роста к стагнации. К тому же мы не смогли улучшить неблагоприятные условия для инвестиций, и их приток из за рубежа сократился, а отток увеличился. Недофинансирование экономического роста явилось главным фактором сокращения наших темпов.
Это сокращение было довольно резким, и «спокойным» этот период нельзя назвать. В 1-ом квартале 2012 г., например, валовой внутренний продукт по отношению к соответствующему периоду прошлого года вырос на 4,8%, а через год, в 1-ом квартале 2013 г., прирост ВВП составил только 0,6% – прирост сократился в 7 раз. Когда мы пришли к стагнации, то первые полтора года стагнации, 2013-2014 гг. до середины года, были достаточно спокойными. Темпы макроэкономических показателей колебались вокруг нулевого роста.
– А потом в связи с событиями на Украине были введены санкции против России.
– Это совпало с инициативой Саудовской Аравии увеличить добычу нефти, сделав ее избыточной на мировом рынке, и тем самым снизив цены на нефть с тем, чтобы не дать возможность США увеличить добычу так называемой сланцевой нефти. Благодаря этому они прирастили добычу нефти на 170 млн. тонн, и резко сократили ее импорт в США, которая была главным импортером нефти в мире. Цена на нефть стала катастрофически снижаться, и с 108 долларов в 2013 г., и 98 долларов в 2014 г. снизилась за следующий год до 45-50 долларов за баррель.
В связи со снижением цен на нефть и укреплением доллара произошла сильная девальвация рубля, и его валютный курс с 33 руб. за доллар девальвировал до 66 руб. за доллар к сентябрю 2015 г.. Это было сильнейшим ударом по экономике России, которая в результате с начала 2015 г. от стагнации перешла к рецессии, и в 2015 г. валовой внутренний продукт сократится на 4-5%.
Все это привело к новому обвалу и без того низко стоящего фондового рынка России, резко сократило бюджетные доходы. Обесценение рубля в 2 раза резко подняло цены на импортную продукцию и привело к сокращению импорта. Вслед за импортными ценами устремились вверх и цены на отечественные товары, как это обычно бывает.
В ответ на санкции против России, которые были введены в 2014 г., мы ввели антисанкции в виде эмбарго на импорт продовольствия в Россию, и стали возмещать недостаток продовольствия от других, более дорогих поставщиков, и за счет собственного, более дорогого производства. Это утроило инфляцию по сравнению с 2012 г. – 5,1% роста потребительских цен в 2012 г. и 15,8% этого роста в январе-августе 2015 г. По сравнению с 2014 г., когда годовая инфляция составила 7,8%, цены на потребительском рынке удвоились.
– И как на это реагировало государство?
– В связи с повышением цен, которые начали расти с 2013 г., Центральный банк стал увеличивать свою ключевую ставку. В 2012 г. она составляла 5,5%. Ее повысили сначала до 7,5%, потом до 10,5%. А когда произошел обвал рубля в декабре 2014 г. и курс доллара скакнул до 80 руб., Центральный банк парировал это повышение увеличением ключевой ставки до 17% с соответствующим ростом кредитных ставок коммерческих банков. Кредит практически стал малодоступен предприятиям и организациям, риски возврата кредита при таких высоких процентных ставках резко увеличились и темпы кредитования стали сокращаться. Впервые в нашей кредитной практике за много лет это сокращение касалось не только предприятий и организаций, но и населения.
При этом кредитные долги резко выросли. Предприятия и организации России задолжали банкам около 30 трлн. руб., что втрое превышает их годовую прибыль. Долги населения достигли 11 трлн. руб., что составляет почти 30% их совокупных годовых доходов.
И те и другие не смогут вернуть эти долги в обозримое время и будут испытывать серьезные трудности с ликвидностью.
– Но это автоматически означает банковский кризис...
– Многие банки, в том числе крупные, подошли к предбанкротному состоянию. И только помощь государства, накачка государственными средствами, прежде всего, государственных, а потом и системообразующих коммерческих банков, позволила избежать худших последствий, подобных тем, которые мы наблюдали в финансовый кризис 1998 г., когда наши крупнейшие коммерческие банки обанкротились и прекратили свое существование. Кто сейчас помнит банки с активами в миллиарды долларов в то время – Инкомбанк, Банк «Империал», Мост-банк, Мосбизнесбанк, Онэксимбанк, Менатеп, Столичный банк сбережений, Автобанк? Государство за свой счет через Сбербанк поддержало миллионы человек, лишившихся своих вкладов в этих банках. А вот предприятиям, потерявшим свои деньги на счетах обанкротившихся банков, увы, никто не помог. Поэтому наступил глубокий финансово-банковский кризис.
В 2014 году при наличии огромных золотовалютных резервов у государства этого не случилось. Центральный банк финансировал банковскую систему России в размере 9 трлн. руб. Это поддержало многие банки. Одновременно Центральный банк банкротил ежегодно по 60-80 банков, которые в эти трудные времена не соблюдали нормативы Центрального банка, нарушали банковское законодательство, занимались прибыльными нелегальными операциями по отмыву денег и т.д. Поэтому число банков сокращалось.
Внешнеэкономические факторы, влияющие на нашу нестабильность, не ограничивались оттоком капитала, снижением цен на нефть, укреплением доллара и евро по отношению к рублю. Важным источником нестабильности в дальнейшем стали финансовые «пузыри», которые наполнялись благодаря проводимой западными странами политики смягчения в послекризисный период, когда деньги предоставляются банкам и другим структурам при минимальной процентной ставке – 0% в Японии, 0-0,25% – в США, менее 1% – в Западной Европе и 1% – в Англии. Избыток денежных средств при этом копится и направляется на покупку акций, в связи с чем они чрезмерно растут, на маржинальные кредиты и на покупку деривативов, которые в 20-30 раз превышают активы тех крупнейших инвестиционных и банковских структур, которые ими занимаются. Эти «пузыри» наиболее характерны для экономики США, Англии и Китая, и время от времени отдельные из них схлопываются, и весь мир трясет от таких финансовых последствий.
В 2015 году на 30% обрушился фондовый рынок Китая. В абсолютном выражении фондовый рынок потерял 5 трлн. долларов, что в 4 раза превышает валовой внутренний продукт России в 2015 г., оцененный по валютному курсу рубля. Вслед за обвалом фондового рынка Китая рекордно снизились акции на главной фондовой бирже мира – бирже Нью-Йорка.
Банкир и ученый, профессор М.Ершов недавно провел исследование этих процессов. Он на цифрах показал, что переоценка акций, деривативов, объем маржинальных кредитов сегодня превысил те предельные их значения, которые вызвали финансовый кризис 2008 г., и провели, в конце концов, к мировому финансово-экономическому и социальному кризису 2008-2009 гг.
Источник неопределенности и турбулентности лежит вовне России. Но когда происходит финансовый обвал, его волны захлестывают экономику других стран. Эти обвалы по-разному влияют на социально-экономическое развитие этих стран. Они больше всего влияют на страны, где есть слабые места, диспропорции, «черные дыры». Именно такой страной, к сожалению, до сих пор является Россия. Поэтому именно применительно к России эти негативные тренды действуют сильнее всего.
– Нефть и газ – не единственная статья дохода нашего государства. Есть же, по крайней мере, не такие маленькие доходы от таможенных пошлин, налогов и т.д. Неужели все это не может составить достойную конкуренцию «нефтяной игле»?
– Доля доходов от нефти и газа в федеральном бюджете России составляет около 50%. И эти доходы формируются за счет налогов и таможенных сборов с нефти и газа. Так что все остальные налоги и таможенные сборы, как видите, составляют тоже около половины. Поэтому экспортная цена на нефть и газ крайне важна. 50% доходов федерального бюджета от нефти и газа – это огромная сумма. И чтобы слезть с этой «нефтегазовой иглы», нужно менять структуру экспорта. А сейчас около 2/3 экспорта составляет выручка от продажи нефти и газа, включая продукты их переработки. Если мы хотим слезть с «нефтегазовой иглы», то надо экспортировать больше других товаров, прежде всего, готовых изделий с высокой добавленной стоимостью, особенно высокотехнологических продуктов.
Конечно, можно легко снизить долю доходов от нефти, просто сократив объемы ее экспорта. Но этого делать нельзя: мы лишимся значительного валютного дохода. Нужно без сокращения выручки от нефти и газа более быстрыми темпами наращивать экспортную торговлю другими товарами и услугами. Этим мы, к сожалению, занимаемся плохо. И такая высокая доля валютной выручки от нефти и газа в доходах федерального бюджета держится многие годы.
– Можно ли рассчитать на «справедливую» стоимость рубля? Какова она на сегодня, по-вашему?
– Сопоставимой стоимостью валют занимается специальное управление Мирового банка. Он оценивает паритет покупательной способности (ППС) каждой валюты по отношению друг к другу. Для этого по структуре валового внутреннего продукта он проводит оценку стоимости товара, например, в рубле и долларе с учетом качества этого товара. А потом по отдельным группам товаров взвешивает эти показатели и получает обобщенные данные. На сегодня, грубо, один доллар по паритету покупательной способности равен 20 руб. И поэтому валовой внутренний продукт России по ППС равен, примерно, 3,1 трлн. дол., немного ниже, чем в Германии, но существенно выше, чем в Англии, Франции и во многих других стран. Впереди нас также Индия, Япония, Китай и США по объему валовой внутренней продукции, рассчитанной по паритету покупательной способности.
Другая оценка продукции – валютный курс рубля, который получается не прямым сопоставлением цен, например, США и России, а определяется на валютной бирже с учетом спроса и предложения. Доллар является устойчивой конвертируемой валютой в стране, где ежегодная инфляция составляла до недавнего времени 1-2%, а рубль обесценивается за год по отношению к товарам на 10-15%. Кроме того, доллар является конвертируемой валютой по отношению ко всем другим валютам, а рубль имеет конвертацию только внутри страны. Доллар также является резервной валютой. И все центральные банки мира имеют резервы, в основном состоящие из долларов. Россия здесь не является исключением. Поэтому при обмене рубля на доллар, доллар является более качественным товаром по указанным выше параметрам, и он стоит дороже по отношению к своей покупательной способности. Тем более, что уровни экономического развития России и США существенно отличаются. Валовой внутренний продукт на душу населения по паритету покупательной способности в США, примерно, в 2,5 раза выше, чем в России. Поэтому рыночный курс рубля существенно отличается от «справедливой» стоимости рубля по паритету покупательной способности.
– Все-таки, российская экономика скорее жива или скорее мертва?
– Здесь не может быть двух мнений. Конечно, она жива, она развивается, происходит много и прогрессивных, важных сдвигов в ее развитии. Но она сильно подвержена внешним негативным влияниям, которые в сочетании с внутренними отрицательными трендами пока не позволяют нам сколь-нибудь заметно увеличивать темпы социально-экономического развития. О причинах этого мы говорили выше. Но положение в разных отраслях и в разных регионах различно. И в любой отрасли России есть передовые предприятия и организации, которые работают на мировом уровне.
Я занимаюсь макроэкономикой, ежедневно смотрю статистику, составляю ряды и графики, анализирую. Увы, она в целом безрадостна. Мы находимся в тяжелой рецессии: снижается благосостояние, растет смертность, высока инфляция, рушится курс рубля. Есть от чего прийти в уныние. Я все время про это думаю, и, честно сказать, стал даже плохо спать. Как преодолеть это тревожно-напряженное состояние? Как все-таки не превратиться в пессимиста, человека, который не видит хорошего в своей родной стране?
Выход один. Надо ездить и знакомиться с эффективными предприятиями и организациями, где кипит жизнь, где нет никакого застоя, где наблюдаются выдающиеся результаты. Я люблю посещать особые экономические зоны. Возьмите Елабугу. Предприятия этой зоны производят 120 млрд. руб. продукции. Какая высокая организация, как много сделано за такой короткий срок! Диву даешься!
Только позавчера я приехал с другой замечательной особой экономической зоны – Липецк. Они начали позже, но у них уже 41 резидент, а 13 резидентов уже построили предприятия и производят 23 млрд. руб. продукции. Через 2-3 года они тоже выйдут на 100-миллиардный рубеж. Потому что ты видишь, что стоят уже здания, и в следующем году или через год они начнут производить. Да и те, кто производит, еще далеки от проектной мощности. Строятся вторые, третьи очереди. Кипит работа! Никакой рецессии, никакой стагнации и близко нет! У людей, которые этим занимаются, горят глаза, огромные планы, и они воплощаются в жизнь.
Даже в самых плохих отраслях, где мы катастрофически отстаем, есть передовые жемчужины. Недавно я поехал в Ленинградскую область знакомиться с надоями коров. По этому показателю Россия отстает катастрофически. У нас средний надой 3700 кг, а в самой плохой развитой стране – 6 тыс. кг и выше. А в Ленинградской области, где около 100 тысяч коров, средний надой в сельхозорганизациях превысил 7 тыс. кг, как в Германии.
Вызнаете как плохо с мясом в России. Мы завозим его около 3 млн. тонн. А вот маленькая Белгородская область, по территории 67-я область в России, а по населению – 28-я область из 83 регионов, производит 1171 тыс. тонн мяса – восьмую часть производства мяса всей страны. На 2-ом месте – огромный Краснодарский край, который производит в 3 раза меньше. Гигантская Ростовская область производит в 5 раз меньше, а Ставропольский край – в 4 раза меньше, Московская область – в 5 раз меньше. К тому же Белгородская область производит более полумиллиона тонн молока со средним надоем около 6 тыс. кг в сельскохозяйственных организациях и почти 1,5 млрд. яиц, и хотя имеет только 1,5 млн. человек населения. А ведь это высокоиндустриальная развитая область с крупными промышленными предприятиями общероссийской значимости.
Возьмем социальную область. Мы катастрофически отстаем от развитых стран по уровню смертности. Например, младенческая смертность у нас более чем вдвое выше, чем в Западной Европе. А в Санкт-Петербурге она близка к уровню западных стран – на тысячу родившихся живыми – 4, а в Москве в 2013 г. – 7,6. В Нижегородской области – 15,9. Россия – страна удивительных контрастов. Непонятно, почему хорошее не распространяется?
– Возможно ли оздоровление экономики России в ближайшее время? Что для этого надо сделать?
– Конечно, возможно. И главное, что у нас все для этого есть. Нам нужно преодолеть рецессию и стагнацию, перейти к социально-экономическому росту. Главный источник роста в экономике – инвестиции, особенно в экономике России, где фонды старые, и надеяться на то, что мы серьезно увеличим производство на устаревших машинах и оборудовании, нет основания.
Нам нужно перейти к другой политике – новой экономической политике, политике форсированных инвестиций по 10% в год. У нас одна из самых низких в мире норм инвестиций в основные фонды, ее доли в валовом внутреннем продукте. Сейчас эта доля – 18% против более чем 20% в развитых странах и более 30% в развивающихся странах. При 10-процентном росте инвестиций мы через 5 лет увеличим эту долю почти до 25%, через 10 – до 30% и через 15, если будем так продолжать, – до 35%. Темп развития экономики зависит от доли инвестиций в ВВП. При 20-процентной доле можно развиваться по 2% в год, при 25-процентной – по 4% в год, при 30-процентной – 5% в год, при 35-процентной – не менее 6% в год.
Нам нужно выйти на 5-6% в год, чтобы иметь темпы вдвое выше развитых стран, от которых мы в 2 раза отстаем по уровню экономического развития, в 2,5 раза – по реальным доходам. Мы имеем среднюю продолжительность жизни 71 год, а ведущие развитые страны 82 года. У нас 25% умерших в трудоспособном возрасте, а у них – 10%. Если бы мы были Западной Европой, вместо 490 тыс. человек в трудоспособном возрасте у нас бы умирало 130 тыс. человек – на 360 тыс. человек меньше. Зачем нам ввозить малоквалифицированные кадры из Средней Азии, кричать о том, что трудовые ресурсы сдерживают наше развитие, когда каждый год по 300 тыс. человек можно увеличивать трудоспособное население, если снизить его смертность. Но надо этим серьезно заняться, вложить деньги, а не сокращать их, как это делает Министерство финансов с 2013 г. И сейчас, как вы знаете, смертность у нас растет, а не снижается.
– Возникает вопрос: где взять деньги для таких инвестиций.
– Слава богу, у нас огромные ресурсы, колоссальный потенциал. В 2014 г. активы наших банков превысили валовой внутренний продукт. Сегодня в банках лежит 72 трлн. руб., а инвестиций из них в виде инвестиционного кредита всего 1,1 трлн. руб. – 1,5%. Столь низких инвестиций от банковской деятельности не имеет ни одна страна. У нас инвестиционный кредит отечественных банков составляет около 9% всех инвестиций, а в развитых странах – от 30% до 50%, в развивающихся странах более 20% при норме инвестиций 30-35% – вдвое выше, чем у нас. Надо хотя бы 5% «коротких» денег банков превратить в «длинные» деньги, являющиеся источниками инвестиций. Все страны так делают, кроме нас.
Центральный банк совсем отвернулся от социально-экономического развития страны, главным источником которого являются инвестиции. Он совсем не занимается инвестициями. А мог бы этим заняться.
Есть и много других источников инвестиций, не буду на них подробно останавливаться. Инвестиции – это вложение в будущее. И наше будущее зависит от инвестиций. Но чтобы инвестиции эффективно применять, нужны стимулы экономического роста, устранение барьеров экономического роста, а для этого необходимы институциональные структурные реформы.
Нужно справиться, наконец, с инфляцией, с которой Центральный банк в принципе не может справиться и никогда не справится, ибо не от него, в основном, она зависит. Нужно сделать президентскую программу радикального снижения инфляции и быстро, за 2 года, понизить и уровень инфляции, и ключевую ставку Центрального банка хотя бы до 4-5%. Кстати, в 2012 г. она была 5,5%. Так что мы – страна огромных возможностей и потенциала. Просто надо его использовать.
Валерий ЧУМАКОВ
Материал печатается в сокращении
© "Союзное государство", №10, 2015
Дочитали до конца? Было интересно? Поддержите журнал, подпишитесь и поставьте лайк!