— Где мы? — спросил старик.
— В темном лесу.
— Кто ты? — спросил старик.
— Просто… брат. — Ответил молодой человек.
— Стой, — сказал старик, — дай мне взглянуть на тебя.
— Темно.
— А я слепой. Для меня всегда темно. Я смогу разглядеть тебя на ощупь, если ты позволишь.
— Хорошо, смотри.
Старик аккуратно ощупал волнистые волосы молодого человека.
— Какого цвета твои волосы?
— Ты видел цвета?
— Нет, я слепой от рождения.
— Так как же я могу описать цвета?
— Я знаю, какого цвета холод черной безлунной ночи, — сказал старик, — я знаю, как выглядит прохлада земли. Я знаю тепло золотого яркого солнца. Я знаю обжигающий жар красного огня. Что из этого?
— Мои волосы цвета золотого яркого солнца.
Старик провел пальцами по лицу молодого человека.
— Ты видно красив, словно Аполлон, бог света и покровитель искусств.
— Моего брата-близнеца часто сравнивали со статуей бога Аполлона. — Задумчиво ответил молодой человек. — Его волосы были словно из чистого солнечного света, как и мои, но он покрасил их в цвет холодной черной ночи.
Вдруг, неподалеку раздался пронзительный женский крик. Молодой человек резко потянул старика за собой, и настолько быстро, насколько старик мог идти, они пошли на крик. Пройдя сквозь густую чащу, спутники вышли к маленькой бревенчатой хижине, что стояла на берегу черного озера.
Дверь старой, ветхой лачуги была открыта, а из нее струился теплый желтый свет. В дверях стояли две молодые женщины. Они были похожи как две капли воды, с той лишний разницей, что волосы одной были чернее ночи, а другой, светлее солнца. Белокурая женщина как могла сдерживала темноволосую, крепко сжав её за талию.
— Хватит. — Сказала темноволосая женщина. — Я больше не могу этого выносить. Резко дернувшись, она вырвалась из объятий светловолосой женщины, и побежала прямиком к черному озеру. Без раздумий, она прыгнула прямо в черную воду. Ни брызг, ни кругов на воде. Она словно слилась с черной гладью.
Видя всё это, юноше почему-то стало казаться, что темноволосой женщины не существовало и вовсе.
— Я так и знала, — сказала она, обращаясь к молодому человеку и старику, явно не удивившись тому, что увидела незнакомцев. — Я знала, что она это сделает. Знала, что я не смогу удержать её. Не смогу…
— Прости, — сказал старик. — Я слепой и не мог видел, что произошло.
— Она ушла в «Озеро Забвенья», — сказала белокурая женщина. — Она больше не могла сопротивляться его зову. Да я и сама не знаю, сколько еще выдержу.
— Она была твоей сестрой? — спросил молодой человек, хотя понимал, что уже знает ответ.
— Да.
— Тогда я сожалею о вашей утрате. — Сказал юноша.
— Жаль, что я не пришел раньше. — Сказал старик.
— Да что ты мог сделать? — в сердцах крикнула женщина, потом повернулась к ним спиной и вошла в маленькую бревенчатую хижину, оставив дверь открытой, а теплый желтый свет продолжал струиться в холодную темную ночь.
Старик и юноша проследовали за ней. Когда они вошли, старик велел юноше описать, что он видит.
— Это очень большая комната, — сказал юноша, — намного, намного больше, чем кажется снаружи. Она размером с главную залу в каком-нибудь замке очень богатого дворянина. Сотни людей сидят на стульях, обитых кожей цвета раскаленного огня, и цвета бурой земли, и цвета черной безлунной ночи. Они сидят за столиками группами по несколько человек, некоторые же и вовсе сидят в одиночку. Кто-то ест, кто-то играет в карты, или кости. Они задумчивы, даже печальны. Окон нет, но я вижу десятки закрытых дверей по всему залу, а вдоль стен стоят полки с книгами в кожаных переплетах. В центре, на каменном полу горит костёр, рядом с ним кресло, обитое кожей, цвета теплого солнечного света.
— Спасибо. — ответил старик. — Словно я вижу всё это. Пожалуйста, принесите мне одну из книг.
— Какую?
— Любую, которую посчитаешь нужной.
Молодой человек подошел к ближайшей книжной полке, взял первую попавшуюся ему книгу и открыл ее. Страницы были пусты. Он открыл еще одну, и еще одну, то же самое…
«Странно всё это...» — Подумал юноша. Он взял книгу, которую листал последней и принес её старцу.
—Спасибо. — Ответил старик и взял книгу. — А теперь подведи меня к креслу у костра.
Когда он сел в желтое кресло, люди, которые до этого момента молчали, вдруг стали стонать, кто-то ворчал, бормоча что-то неразборчивое, кто-то и вовсе срывался на истошные крики.
— Не сиди там! — Закричал один.
Старик лишь улыбнулся.
— Там никто не сидит! — Крикнул другой.
— Ну, я, — сказал старик, — уже сижу здесь.
Вдруг, одинокий рослый мужчина, резко встал и подошел к старику.
— Никто никогда не сидел в этом кресле, — сказал он, — я не знаю, почему. Только знаю, что это кресло не для нас, у нас нет своей истории.
— Опиши мне этого человека. — Сказал старик.
— Он высокий, худощавый, очень красив, — сказал молодой человек, — его волосы цвета раскаленного докрасна огня. Его глаза сине-зеленого цвета, цвета морской холодной воды. Он одет в одежды слуги.
— Как вас зовут?
— Генрих. — Сказал рыжеволосый мужчина. — Меня называют Железный Генрих.
— Ты сказал, что не можешь сидеть в этом кресле, потому что у тебя нет собственной истории.
— Ни у кого из нас здесь нет собственных историй. — сказал Железный Генрих. — У нас есть только части историй.
— Тогда расскажи мне свою.
И вот Железный Генрих рассказал историю о принце, который превратился в лягушку, и о том, как принцесса поцеловала лягушку, и он снова стал принцем.
— Моя часть истории, — начал Железный Генрих, — начинается несколько позже. Я был слугой принца и был известен, как Верный Генрих. Когда принца превратили в лягушку, я связал свое сердце тремя железными узами, чтобы оно не разорвалось от горя, ибо железо сильнее горя. Потом, в день свадьбы принца с принцессой, три железных обруча, мои узы, отвалились от моего сердца один за другим, ибо любовь сильнее железа. Так меня переименовали в Железного Генриха. Такова моя маленькая роль в этой истории. Я появляюсь в самом конце, и это роль столь незначительна, что и упоминать её даже не хочется.
— Но у тебя хотя бы есть роль в этой сказке.
— Да, знаю, — сказал Железный Генрих, — но потом нет ничего. Это лишь маленькая, скромная роль в чужой истории?
— Вы хотите свою собственную историю? — спросил старик.
— Да. — ответил Железный Генрих. — Я очень хочу свою собственную историю.
— Все, что вам нужно, только попросить, и так уж сложилось, — сказал старик, открывая книгу, — что у меня есть история для вас, Железный Генрих.
Затем старик начал рассказывать историю Железного Генриха, и пока он это делал, молодой человек видел, как на страницах, один за другим появляются слова, что только что молвил старик. В какой-то момент, части истории обретали красочные иллюстрации:
Железный Генрих шел по зеленому лесу, как вдруг увидел скалу, на которой что блестело, отражая солнечные лучи. Подойдя поближе, он увидел доспехи, привязанные к скале тяжелыми железными цепями. Доспехи принадлежали будущему королю, который должен был править этой страной. Но без доспехов он не мог короноваться. Это считалось страшным нарушением традиций, что существовали уже не одну тысячу лет. Ведьма приковала доспехи к скале и заколдовала их так, что никто не мог даже приблизиться к ним. Вот почему, в стране не было короля, а ведьмы, феи и бесы бегали на свободе, превращали людей в жаб, пугали и похищали детей, творили бесчинства и подлости, и никто не мог их остановить. Не было короля, который мог бы все исправить. Но Железный Генрих, чье сердце было чистым и добрым, подошел вплотную к доспеху и положил руку на железное сердце в центре нагрудника, и тогда железные цепи порвались, и заклятие пало. Тогда Железный Генрих надел доспехи, а потом…
— А потом? — Сине-зеленые глаза Железного Генриха были широко открыты. Он был настолько взволнован и горд, что его нижняя губа едва подрагивала, а кулаки сжаты, в полной решимости покончить с бесчинствами злой ведьмы и её приспешников. — Что будет мной будет?
Старик закрыл книгу.
— Это нам лишь предстоит узнать. - Он погладил книгу. — Это все здесь. Ваша история рассказана. Но вы должны жить этим. И пока вы живете, вы не можете знать, что будет дальше. Вы узнаете, что это было, только когда оглянетесь назад. Но я обещаю вам, что это хорошая история, полная героических подвигов, романтики и дружбы, хотя есть и темные времена, и беды, и печали, но в конце концов вы… Простите, мне запрещено говорить, что произойдет в конце. Ты видишь в этой комнате дверь с железным сердцем?
Железный Генрих огляделся.
— Да, — сказал он, — я вижу её.
Молодой человек тоже её видел, на одной из дверей, прямо посередине, было железное сердце. Когда они пришли, сердца не было, но как только старик рассказал свою историю, оно появилось.
— Когда вы войдете за эту дверь, — сказал старик, — вы окажетесь на лугу с волшебными доспехами, прикованными к скале. И тогда начинается ваша история.
Железный Генрих поблагодарил старика и направился прямо к двери. Когда он открыл дверь, снаружи был зеленый луг под голубым, безоблачным небом. Мужчина вошел в дверь, закрыв ее за собой. Железное сердце на мгновение вспыхнуло красным, а затем исчезло.
Следующей была молодая светловолосая женщина, сестра которой ушла в Озеро Забвенья.
— Меня зовут Жавот, — сказала она. — У нас с бедной сестрой была одна и та же роль. Прошу вас, разделите нас. Нам так хотелось свои истории, разные
— Я знаю, каково это... — Грустно сказал молодой человек.
— В какой-то момент, начало становится всё хуже и хуже, — продолжила Жавот, — мы были злыми, высокомерными сводными сестрами.
— Ты имеешь в виду, как в Золушке? — спросил молодой человек.
— Не как в Золушке. Это и есть история Золушки. Это была ее история, история нашей сводной сестры Эллы, которую мы называли Золушкой, потому что она трудилась, не покладая рук, вечно гонимая нами и матушкой. Вот почему моя сестра ушла в Озеро Забвения. Поверьте, жить с мыслью, что ты всего лишь подлая, высокомерная, злая сводная сестра героини сказки, стало невыносимо.
Старик открыл книгу, пролистал страницы с историей Железного Генриха, пока не дошел до следующей пустой страницы. Молодой человек вновь увидел, как слова и иллюстрации рождаются на страницах книги. Вдруг, старик закрыл книгу…
— Некоторые песни, — сказал он, — заканчиваются на так, как мы хотим.
— Вы имеете в виду, — сказала Жавот, глубоко вздохнув, — трагедию?
— Смелая история жертвы. — Ответил старик. Вас запомнят героиней. Но да, эта история, если вы решитесь ее принять — трагедия.
— Смогу ли я любить и быть любимой?
Старик снова открыл книгу. По его щеке прокатилась слеза и упала прямо на страницу. Помолчав ещё несколько секунд, он ответил:
— Да, вы будете любить и будете любимы.
— Тогда, — сказала Жавот, — я принимаю эту историю. Она выпрямилась. По её взгляду юноша понял, что она готова принять свою судьбу такой, какая она есть. Оглядевшись, женщина увидела, что на одной из дверей образовалась большая слеза. Поклонившись старику, она подошла к двери, открыла её, обретя наконец свою собственную историю.
Дверь закрылась… Слеза на мгновение засветилась голубым светом, а затем исчезла.
Один за другим, люди вставали со своих стульев и становились перед слепым старцем, чтобы каждый услышал свою собственную, только ему предназначенную историю. Пока старик писал, он постоянно расспрашивал юношу его мыслях и идеях, использовал их, сплетая одну историю за другой. В какой-то момент, юноша поймал себя на мысли, что вот уже он сам творит чей-то «сказочный путь», а старик лишь изредка помогает ему.
И вот, последний просящий вошел в свою дверь. Недолго помолчав, старик молвил:
— А теперь, молодой человек, пришло время и вам рассказать мне свою историю.
— Что ты имеешь в виду? — Спросил молодой человек. — У меня нет истории. Я просто брат.
— Так ты говоришь, тебя зовут?
Юноша запнулся. «У меня есть имя, но у меня никогда не было жизни», - подумал он.
— Давайте молодой человек, поведайте мне свое имя.
Глубоко вздохнув, юноша сказал:
— Меня зовут Джесси Аарон Пресли. Я родился мертвым. Спустя всего лишь несколько минут, родился мой брат-близнец Элвис Аарон Пресли. Он выжил. Когда мой брат вырос, он стал невероятно знаменитым человеком, великим певцом. Всю свою жизнь Элвис тосковал по мне. Но это все, что есть у меня, потерянного брата-близнеца, который никогда не жил. Пока я не очутился в темном лесу, держа тебя за руку…
— Позвольте мне рассказать вам мою историю, — сказал старый слепой.
— Меня зовут Демодок. Знаменитого рассказчика — возможно, самого известного рассказчика из когда-либо живших — звали Гомер. Он рассказал историю о герое по имени Одиссей. В этой истории — «Одиссее» — у меня есть небольшая часть, где я рассказываю истории Одиссею, истории настолько проникновенные, что они заставляют великого героя плакать навзрыд. Столь сильные потрясения позволяют ему рассказать свою собственную историю.
Так сложилось, что Гомер ослепил меня, потому что и сам был слеп. В каком-то смысле, Гомер видел во мне самого себя, как будто он сам был внутри рассказанной им истории. Я великий рассказчик в чужой истории, но у меня нет своей.
— Демодок, - сказал юноша с гордостью, - теперь, когда ты научил меня рассказывать истории, я расскажу тебе твою. Ты, Демодок, тот, кто идет по мирам, чтобы найти людей, которые чувствуют, что их жизненные истории еще не рассказаны, пути не пройдены. Кем бы они ни были, чем бы они ни занимались раньше, ты тот, кто помогает им начать жить их собственными историями, их собственными жизнями.
— Спасибо. — сказал Демодок. — Пусть так, теперь, это будет моя история.
Старик встал, взял молодого человека за руку и подвел к желтому стулу. Когда Джесси сел на желтый стул, старик поклонился и пристально посмотрел на него своими молочно-белыми глазами. Он не видел юношу, но прекрасно понимал, что смотрит ему прямо в глаза.
— А теперь, молодой человек, позвольте мне рассказать вам вашу собственную историю. — Сказал старик, и его голос эхом отозвался в огромном пустом зале. — Подобно тому, как я, Демодок, помогаю реальным людям в реальных мирах жить своими историями, ты, Джесси Гарон Пресли, которого никогда не было на свете, являешься рассказчиком нерассказанных историй тех, кто приходит в этот зал, людей-историй, которые никогда не существовали вне сказок, мифов, стихов и художественных произведений, тех, у которых есть только роли в рассказах о других. Ты принимаешь это, как свою собственную историю?
— Да, — сказал Джесси, — и я благодарен, но удивлен. Я думал, что моя роль в истории будет служить вашим проводником. Я смирился с тем, что просто стал частью твоей истории. Это было бы намного лучше, чем тот, у кого никогда не было истории. Но теперь, вы дали мне свободу жить своей собственной историей, пока есть те, у которых есть только маленькие роли в историях других, я буду жить, то есть… вечно.
— Спасибо, Демодок. Но скажи мне вот что: как ты, слепой, можешь пробираться сквозь миры без того, кто тебя направляет?
— Меня ведут, — ответил Демодок, — маяки надежды, сияющие, как свечи над мирами. Я вижу надежду во тьме. Я иду сквозь тьму. Все, что мне нужно от тех, чьи истории еще не рассказаны, это слабый лучик их надежды.
____________________________________________________________________________________