В который уже раз о вреде алкоголя
Июль 1988 года. Утро, часов 10-11... Полёты в самом разгаре. Эфир до отказа заполнен фразами радиообмена...
⁃ 257, в четвёртой 1 200, разрешите выполнение задания?
⁃ 257-й, набирайте 4 000, приступайте. По окончанию доложите.
⁃ 257-й понял, выполняю.
⁃ 262, вхожу к четвёртому 2 000
⁃ 262, к первому снижение до высоты круга.
⁃ 262-й выполняю.
⁃ 280, задержи, задержи. Задержи, кому говорят?! Вот, так...
Мы, я и борт 23, снова в воздухе. С удовольствием слушая весь этот «птичий» гомон удивляюсь, ещё каких-нибудь пару месяцев назад я едва-едва разбирал в нём отдельные слова, а теперь, не только слышу каждое слово, но и понимаю, кто из моих крылатых собратьев вещает и что конкретно «таки имеет нам сказать»...
Закончив выполнение полётного задания, в свою очередь «мéчу» эфир своим:
- Ээ, 273 в пятой закончил.
⁃ 273-й, на привод 1 200!
⁃ Ээ, 273-й выполняю на привод 1 200.
Левая нисходящая спираль и вот уже стрелки высотомера, немного поколебавшись, замирают на отметке 1 200 м, доворачиваю КУР 0 (Прим. КУР 0 - курсовой угол радиостанции ноль - все равно, что нить Ариадны, в своё время спасшая Тесея от неизбежной гибели в лабиринте Минотавра), РУД (Прим. РУД - рычаг управления двигателем) назад, обороты 68%, скорость 330 км в час, запускаю секундомер, щелкая правой кнопкой авиационных часов - и... «Когда б имел златые горы...», - ну, вы же знаете...
И вот уже знакомые очертания отвала Коркинского разреза, а за ними и сам разрез, который, как известно, видно даже из космоса. Остаётся всего ничего и вдруг голос руководителя полётов, словно арифмометр, чётко, без каких-либо эмоций, принялся «раздавать» экипажам:
⁃ 264, на привод 900!
⁃ 254, на привод 1 200!
⁃ 268, на привод 1 800!
⁃ 281, на привод 1 500!
Нет-нет, это не была команда «Ковёр», означающая требование немедленной посадки всем бортам в районе полётов. В голосе руководителя полётов курсантское чутьё немедленно уловило ощущение неизбежного кабздеца...
Один за одним, совершившие посадку самолёты, заруливают на стоянку. И только когда последний (или как у нас принято говорить, крайний) занимает своё место, над перроном проносится: - Лётно-техническому составу эскадрильи построиться перед эСКаПэ (Прим. СКП - стартовый командный пункт)!
Подобные построения проводятся не часто, а потому становится понятно, что и это не сулит ничего хорошего. Кое-кого из курсантов начинают терзать «смутные сомнения», но каждый гонит от себя дурные мысли и надеется на чудо. А оно сейчас очень необходимо...
Эскадрилья построена поэкипажно, вместе с лётчиками-инструкторами во главе каждого экипажа. Мы, как утята на мать-утку, вопросительно смотрим на нашего инструктора, но очень быстро понимаем - тот знает не больше нашего.
Наш комэск, в недавнем прошлом, боевой лётчик, отличается крутым нравом. А сегодня он, ко всему прочему, ещё и РП (Прим. РП - руководитель полётов).
Комэск молча прохаживается вперёд-назад вдоль строя, скрестив за спиной руки. Мне он почему-то напоминает птицу-секретаря, которую я видел в одной из своих детских книжек. При других обстоятельствах я без сомнения посмеялся бы над этим обстоятельством, но сегодня...
Минула минута, вторая, третья. Если бы существовала театральная премия «За паузу», наш комэск, наверняка, был бы её лауреатом. Несмотря на жару, кое у кого пот холодными струйками уже давно бежит по спине...
⁃ Только что... - перекрывая треск кузнечиков, голос командира эскадрильи, неожиданно зазвучал над перроном, как голос судьи, зачитывающего приговор - чётко и строго. Мы поёжились, комэск снова взял паузу, а затем продолжил:
⁃ …мне позвонили из кухни... - каждая следующая пауза комэска была короче предыдущей лишь на мгновение, но для нас каждая из них, казалось, тянулась вечность. Не знаю, учился ли комэск этим паузам специально или это выходило у него само собой, но за то время, пока они длились, курсантское сознание неоднократно успевало домчать до Чебаркуля и вернуться обратно. А командир тем временем продолжал:
⁃ …и сообщили, что курсанты выпили всю брагу! А это, на секундочку, ни много, ни мало, а целых 50 литров! - после каждого предложения губы командира еще некоторое время беззвучно проговаривают небольшую, но весьма важную часть текста, о смысле и содержании которой нам оставалось догадываться. Однако эту часть текста мы отчего-то понимаем до буквы.
⁃ Разумеется, в таких условиях я не могу продолжать полёты, а потому все, за исключением лиц суточного наряда, немедленно отправляются в учебный класс заниматься теоретической подготовкой! Руки командира эскадрильи из-за спины перемещаются вперёд, а в одной из них мелькает тяжёлая связка ключей, которую их владелец заправски крутит каким-то замысловатым способом. Вскоре связка ключей и их обладатель покидают перрон...
Я уже упоминал, что обучение в УАЦ ДОСААФ предполагало освоение курсантами техники пилотирования и основ боевого применения на реактивном самолёте чешского производства Л-29. Соответственно, курсантам-лётчикам первого и второго года обучения полагались кое-какие «бонусы». Ну, например, повышенное питание по реактивной, «дозвуковой» норме, а также и ежегодный отпуск продолжительностью один месяц. Разумеется, поступая в УАЦ, никто из нас об этом не думал, лишь бы летать. Однако, приступив к обучению, мы в первую очередь, ощутили на себе прелести именно повышенного питания. Только за первый месяц пребывания на аэродроме, несмотря на довольно серьёзные физические нагрузки, мне удалось серьёзно прибавить в весе. Сливочное масло нам выдавалось дважды - утром и вечером. Помимо того, в нашем рационе круглый год присутствовали не только куриные яйца, ветчины и колбасы, но и фрукты, а при их отсутствии - заменяющие их соки или сухофрукты. Я уже не говорю про шоколад, который мы получали ежедневно. И пусть это была всего лишь маленькая плиточка весом 15 граммов от фабрики «Рот Фронт», изготовленная по заказу Министерства обороны СССР, но зато настоящего, качественного шоколада, каждый день.
Кто-то из курсантов накапливал эти плиточки по 30-50 штук и отправлял домой. Тот шоколад я всегда добросовестно съедал, полагая, что врачи зря не посоветуют. А вот уже на втором году службы этот шоколад, не раз и не два, давал возможность «биться об заклад» (ставить его в качестве средства расчёта) в споре, на какую из бетонных плит взлетно-посадочной полосы удастся «усадить» свою «Элку». Спросите, ну и какое отношение все это имеет к браге, которую выпили курсанты летом 1988 года? Да самое прямое. Тем летом в обед нам стали давать виноград. Каждый день, каждому курсанту по такой полновесной грозди. Часть винограда, естественно, портилась, и его списывали. Работники кухни его, вероятно, перебрали и получили сырьё для браги, которую разместили в огромной кастрюле в одном из «холодных» складов, почему-то называемом гарманже. Идея не лишённая изящества, если бы не Юрины способности. Однако на кухне об этих способностях не догадывались, а сам Юрка их не афишировал. Однажды, находясь в наряде по кухне, привычно «инспектируя» склады с продуктами питания, Юрка совершенно случайно наткнулся на злосчастную кастрюлю. Офонарев от такого фарта, Юрка тем не менее, поступил разумно - он умолчал о своей находке. Спустя несколько дней, заскучав в наряде по складу ГСМ, Юрка инкогнито посетил «холодный» склад и «изъял» около пяти литров хмельной «жижи», предусмотрительно наполнив флягу до прежнего объёма водой из-под крана. Со слов Юрки, в тот день время в наряде по складу ГСМ для него и ещё пяти человек протекло на удивление умиротворенно. Пребывая в состоянии абсолютной нирваны, сменившись с наряда, Юрка благодушно поведал кому-то из курсантов, где находится источник его «вдохновения». Что произошло дальше представить себе не трудно. В кратчайшее время содержимое фляги перекочевало в желудки страждущих, а сама она вновь наполнилась водой из-под крана. Очевидно, на следующий день «бенефициар» фляги снимал пробу и был крайне удивлён результатом. Про то, как вода становится вином, он, наверняка, слышал, а вот, чтобы хмельная «жижа» вдруг становилась водой - не приходилось. Сей факт, определённо, вызывал у него когнитивный диссонанс. Испив воды, «бенефициар», не придумав ничего лучше, принялся звонить командиру эскадрильи, который по стечению обстоятельств в тот день руководил полётами. Ну, а дальше вы знаете!
