- Алвилда получает удовольствие? – каким-то замогильным голосом спросил Йохансен.
- Как всегда! – улыбнулась Нюра. – Если хотите, чтобы она стала звездой, можно начинать читать Станиславского…
- Нет, я не хочу, чтобы она была звездой. Я хочу, чтобы она была счастливой.
- Ну, у неё и без Станиславского есть потенциал! А вот Маргарита, мне кажется, скоро бросит. О ней я говорю, потому что у нас две маленькие звёздочки: Алвилда и Маргарита. Но последняя уйдёт при большем таланте и отсутствии интереса…
Лев, почувствовав, что разговор подошёл к концу, стал видимым и хотел обратиться к другу, но Йенс побледнел и убежал в уборную…
- Шо это с ним? – удивился Лев.
- Наверное, в роль вошёл, - вздохнула Нюра. – Я в пятницу с ним поговорю.
Но в пятницу пришла Ханне, которая знать не знала, что произошло у Йенса с Ватрушкиным…
- Я поговорю! – пообещала она.
Однако в пятницу вечером не было никакого серьёзного разговора, а в субботу Йенс с самого утра побежал в театр, чтобы сделать последние приготовления перед премьерой… Лев же решил применить хитрый ход.
- Елисей Романович, если Соловей щас не поговорит с Утёнком, это будет кадухис!
Режиссёр передал Йенсу слова Льва.
- Нет! – испугался Йохансен. – Скорее если Соловей поговорит с Утёнком, будет кадухис!
- Хм… интересная история… Наверное, надо выслушать обе сто… Йенс, ты куда?
- Пусть уж лучше спектакль сорвётся! Лев пристаёт ко мне, хочет растерзать меня на куски… Оно мне надо? Он Утёнок, Соловья нет!
- Что? – удивился Елисей Романович. – Лев хочет растерзать тебя на куски из-за того, что ты отобрал у него роль?
- Ну… он за мной бегает.
- Со мной можно ничего не бояться, сейчас я его приведу! Лев, только не ругайся на Йенса! Он переживает!
- Ну конечно! Переживает, шо друга предал!
- Лев, никто тебя не предавал! Ты сам отдал роль!
- А я не за роль… Он от меня бегает!
- А бегает он из-за роли! И считает, что ты хочешь его за это отругать!
- Шо? Не смешите мои тапочки!
Так Утёнок и Соловей наконец помирились…
Начался спектакль. Как только зрители поняли, кого играет Йенс, они стали перешёптываться. Многие думали, что мастеру второстепенных ролей не надо повышать уровень… Но уже через несколько мгновений все поняли: в актёрской судьбе Йенса Йохансена произошёл серьёзный переворот. Йенс убедил всех… Какой-то маленький мальчик всё время кричал о финале сказки, чтобы утешить Утёнка. Другие дети присоединились. Взрослые вспоминали свои детские годы. Финальная сцена Соловья и Утёнка вызвала такие же бурные аплодисменты, как сцены Блисталова и Ватрушкина… Крики «Браво!» были громче обычного, но вдруг они сменились другими: «Мо-ло-дец! Мо-ло-дец!» Обычно всегда кричали: «Молодцы!»… Даже в «Трёх поросятах» слава доставалась не только Волку… Йенс сначала не понял, что молодец – это он, но потом все зрители встали со своих мест и вручили ему цветы…
***
- Ой, кажется, Утёнок немного неживой!
- Йохансен умер? – в истерике завизжала одна из поклонниц.
- Врача срочно!
- Нашатырь! Есть нашатырь?
- Уведите детей, они не должны на это смотреть!
- Если Йохансен умер, я тоже умру! – вопила зрительница. – Я с самого начала за ним слежу! Я так ждала, когда он сыграет главную роль! Но почему на этом всё должно закончиться? Кажется, по закону его можно похоронить в Копенгагене! Кого можно позвать?
Организатору специальных перелётов сообщили о печальном событии… Он заклеймил Йенса и позвал его родственников, чтобы сделать с ними то же самое.
- А что вообще случилось? – замороженным голосом спросила Ханне.
Все развели руками, но вдруг Олег Блисталов воскликнул:
- Всё повторяется, только на круге другом! Он очнулся! Это не смерть, это обморок! И сейчас спросим, почему же такое произошло!
Йенс поднялся на ноги, стал невидимкой и, передвигаясь, объяснил:
- Слишком много цветов. И до меня долетели какие-то обрывки фраз… Одна женщина не хочет жить без меня… Зачем вы все меня разыгрываете? Я же просто Йенс, и ничего больше…
- Хитрости ни к чему. – усмехнулся организатор. – Клеймо снято.
- Он после этого просто Йенс? – хором воскликнули взрослые зрители.
- Ну да, наверное, не просто. Всё-таки я получил роль, о которой давно мечтал, хотя готов был спокойно отказаться… Подождите! Звезда устала! Оставьте меня одного!
После того спектакля Йенс очень изменился. Да, он по привычке краснел, когда речь шла о его достижениях, но уже через несколько мгновений сам спокойно о них говорил. Он вместе с Алвилдой стал проводить игру «Что лежит в яйце?» не только для знакомых… Все могли прийти в гости и поиграть, зная, что никакого приза победителю не будет… После викторины всегда пили чай. Уже не было ни победителей, ни проигравших… После игры все становились друзьями.
- Йенс, ты изменяешь Ханне? – спросил однажды Лев.
- Что? Я же ещё не такой крутой, как ты, чтобы обо мне слухи распускали!
- Таки нет, слухов не было. Я сам предположил. Шо-то ты больно весёлый в последнее время.
- Ну, я ж звезда теперь! – засмеялся Йенс. – Надо держать лицо! А если серьёзно, то надоело! Надоело страдать!
- Но ведь эта холера так не лечится… Ты должен страдать…
- Совсем – не лечится, тут ты прав. Но так, чтоб можно было жить, лечится! Я решил, что проблема, конечно, есть, но зацикливаться не стоит! Так же легче! И именно это осознание помогло мне догнать труппу по репертуару!
- Йенс, а как же Янтеловен? Ты за него забыл?
- Да плевать я хотел на этот Янтеловен с высокой пальмы… правильно говорю?
- А я знаю? – удивлённо ответил Лев. – Это твоё дело!
- Нет, я не об этом. «Плевать с высокой пальмы» - правильно говорю, да?
- Ну… мы говорим «плевать с Потёмкинской лестницы», а за такое ни разу не слышал!
- Наверное, просто не обратил внимания! – засмеялся Йенс. – Так Олег говорил! В общем, я всё понял. Плевать я хотел на этот Янтеловен с Потёмкинской лестницы! Он меня чуть не убил! Да и вообще, Кристиан говорит, что это мешает!
Четвёртые соревнования «Дельты» и «Золотой рыбки» отменились: на Великую напала Шевелёва. Очень долго болела Марина Валентиновна… За это время Алвилда Йохансен успела вступить в переходный возраст и влюбиться в Михаила Вернодумского… Йенс сразу это почувствовал, поэтому не спешил задавать заветный вопрос. Он не знал, как лучше действовать, но всё-таки попробовал рискнуть:
- Алвилда, до сегодняшнего дня ты могла в любой момент бросить студию. Теперь же я не дам тебе этого сделать.
- Папа, за что? – возмутилась Алвилда. – Я же больше не получаю от этого удовольствие!
- А от чего получаешь?
- Уже ни от чего.
- Алвилда, можешь рассказать о том, что тебя беспокоит. Не бойся, я не съем!
- Я не знаю, что со мной происходит, - призналась Алвилда. – Наверное, это какая-то болезнь! Я хочу, чтобы Миша меня любил, а больше ничего не хочу!
- Это не болезнь, - улыбнулся Йенс. – Это нормальное состояние для твоего возраста. А вот когда так говорят некоторые взрослые, это немного странно… Значит, нам с тобой нужно грамотно пережить это испытание, чтобы в дальнейшем тебя не считали инфантильной. Не отчаивайся, если жизнь долго не будет становиться такой, как раньше. Подростковый возраст очень тяжёлый, но в 18 лет он обязательно заканчивается!
- Нет, папа, я буду любить его всю жизнь!
- Может быть, это и полезно, - вздохнул Йенс. – Для творчества. У каждого художника должна быть своя боль.
- Папа, ты сейчас о себе говоришь? Нет! Это не может продолжаться вечно! Я забуду его, когда мы уедем в Копенгаген!
- Тихо, тихо! – испугался Йенс. – Нам нужно понять, что делать сейчас!
- Папа, я понимаю, о чём ты думаешь. Ты сравниваешь меня с Ириной. А что, собственно, с ней произошло? Во-первых, ухудшилась успеваемость. Но ведь ты не ставишь оценки, в нашей школе это не главное! Во-вторых, Ирина всех утомляла своими разговорами. Но мои друзья – единомышленники! В-третьих, Ирина хотела умереть… Нет, я не хочу умереть из-за Копенгагена. Должна же хоть одна мечта быть недостижимой! Папа, ты почему отвернулся? Так! Ты хочешь сказать, что…
- Я хочу сказать, что ты ещё никогда не летала на параплане.
- Не летала и не хочу! – фыркнула Алвилда. – Это скучно! Вот если б с парашютом прыгнуть…
- С парашютом так с парашютом! Во сне это можно и в 13 лет! А потом заглянем к бабе Уте! Знаешь, я придумал интересную игру… Будем играть в слова, но по необычным правилам! Тот, кто называет слово, должен вспомнить что-то хорошее, что связано с ним! Эх, так не терпится попробовать! Вот моё новое хобби – интеллектуальные игры. Я так хочу протестировать на тебе и твоих друзьях «Счастливый билет»! Но до этого ещё далеко… А твоё новое хобби – парашютный спорт, я правильно понимаю?
- Я ещё не знаю, - вздохнула Алвилда.
- Сейчас такой период, когда активно нужно пробовать новое!
- Хорошо, хорошо, - уставшим голосом ответила Алвилда.
Йенс и Ханне наблюдали за дочерью, когда она прыгала с парашютом. Что такое? Неужели вот-вот произойдёт несчастный случай? Остальные парашюты уже раскрылись, а её – нет…
- Я спасу её! – завопила Ханне.
- Стой, ты ничего не сделаешь! – остановил её Йенс. – Мы потеряли её!
- Нет, нельзя её терять! Что же теперь с нами будет?
- А я знаю?
- Я не буду больше рожать! Вернее, может, и буду… но только если Алвилда выживет! И почему её потянуло именно на это развлечение?