Как только я более или менее пришла в себя, так с помощью мужа добралась до своей подруги и ее новой помощницы. Уж не знаю, где в действительности находился штаб по раскрытию этого убийства, а также и других примыкающих к нему преступлений, но мне-то показалось, что эта оперативная организация расположилась именно в Лизиной квартире. Во всяком случае, когда я шагнула за порог, то услышала яростный спор между Валентиной и Гретой. Причем спорили они именно о методах обнаружения преступника. Коньком Греты был психологический анализ действий противной стороны – кропотливый, вдумчивый, с применением основанных на психологии уловок и различных «капканов». Краем уха я уловила, что подобные уловки можно с успехом разместить в компьютере, причем на сайте, в открытом послании, предназначенном, предположим, для милицейских чиновников. Впрочем, послание это может быть не прочитано. Так что лучше разместить «капкан» в рекламном ролике, посвященном какому-то событию или фильму, который все ждут. Либо в телепередаче на криминальные темы. Ибо есть слова, сочетания слов, совершенно особым образом действующие на подсознание, отчего противная сторона может совершить непредсказуемое, незапланированное ею действие и тем самым выдать себя. Это одно. Разумеется, к этому необходимо подключить подготовленных психологов. Затем Грета стала объяснять, как бы она выстроила психологическую и логическую картину последнего преступления, то есть убийства моей тети…
- Деточка, если бы ты знала, сколько раз я это проходила! – призналась Валентина.
Так. Она с Гретой уже на ты и очень откровенна.
- Сколько всего мне удалось путем таких вот вычислений! - продолжала моя подруга.
- И что? Разве вы ошиблись? – спросила Грета.
- Нет, я не ошиблась. Но должна признаться – я шла медленно, как слон…
- Слоны умеют быстро бегать, - вставила я свое слово.
- Но ходят-то они медленно! – парировала она. – Нет, психология должна сочетаться с оперативно-розыскной деятельностью. Только так! С применением технических средств. С действиями аналитиков, имеющих замечательные базы данных… Правда, признаюсь вам, Грета и Наталья, что ни одна из этих баз в нашем расследовании мне пока не помогла… Вот жалуюсь вам – пытаюсь по адресу найти жильца, человека молодого, а база адресов всех зарегистрированных в данном районе лиц выдает мне, что жилец-то старый, вернее, уже и не жилец вовсе, а так, одна память о нем, а кто новый – неизвестно. Но это пока. И это я считаю не активными разведданными. Пользуюсь ими, но лишь как подсобным средством. А главные надежды – согласна с Гретой, на психологию, и на…
- Технические средства! – вновь не выдержала я.
- Молодец, Наталья! Все схватываешь на лету!
- Как те твои отработавшие батарейки! – не без иронии напомнила я Валентине.
Она не спросила меня, какие батарейки, потому что прекрасно помнила, как однажды работник поисковой службы по нашей просьбе, с которой мы обратились к Комову, установил в нужном месте, а именно в подъезде одного дома радиозакладку, устройство, которое помогает узнать, чем живут жильцы, какие разговоры ведут, выкуривая на лестнице свои вечерние сигареты. Мы уже вот-вот должны были получить необходимые сведения, как в РЗ сели батарейки… Чтобы заменить их быстрее, Валя не стала просить специалиста, а взяла все на себя. И вот мы с документами на имя работников горэлектросетей, которые Валентина доставала как фокусник из рукава, отправились в этот подъезд. Подруга у меня из тех, что может починить любой электро- и радиоприбор, и когда я в школьные годы ходила заниматься в драмкружок, она часами просиживала в радиотехническом. А потому, разобрав корпус тайного устройства и изъяв из нашего технического средства отслужившие свое батарейки, она, чтобы не сбавлять скорости, небрежно бросила мне их через плечо. Я, как всегда, ее не подвела – батарейки не брякнулись об пол. Но я потом не раз указывала подруге на несовершенство этой техники. Напомнила об этом и сейчас.
- Ну, конечно! Несовершенство техники, быстрый механический износ, а мы все стоим на месте – так, что ли? Нет, дорогая! Давно уже придумана аппаратура для обеспечения постоянной работоспособности таких средств. Хочешь, расскажу? Это – стенд, в который вмонтировано зарядное устройство… Оно многофункционально…
- Жучкообразно, - подхватила я.
- Не люблю этого слова – жучок, - призналась Грета.
- Тогда паукообразно, - не сдавалась я. – В конце концов виновные попадают в его сети…
- В мои сети, - поправила меня Валентина. – Вот и сейчас я жду. Жду, жду… А пока жду, могу тебе, не верящей в технические средства как в первоисточник, показать свою новую сумку…
- Я ведь почему не верю… Ты меня так научила… Убедила… На первом месте у тебя всегда была психология…Этим ты от всех и отличалась… А тут…
- Я просто пытаюсь жить по-новому. Не получится – вернусь к нашим баранам. Ну, так вот моя сумочка. С кошелечком. Ну, как она тебе?
Мне было немного обидно за первооснову расследования. Я уверилась, с Валиной же помощью, в могуществе госпожи Логики, и не где-нибудь в приватном разговоре, а в наших общих поисках убийц! И вот теперь она отказывается от своих убеждений и тычет мне под нос новую дамскую сумочку, зная, как мало меня интересует вся эта ерунда! Но вдруг – боже! Из этой сумочки показался глаз… видеокамеры! Вот, оказывается, как выглядят видеомодели… Надо же… Интересно, как же пользоваться этим чудом? Навести его на объект, например? Валя четко проследила ход моих мыслей и недвусмысленно потрясла возле моего носа… кошельком из этой самой сумочки. Вот, значит, где находится монитор… Потрясающе!
- И все же – смею заметить вам, Валентина, - начала Грета. – Смею заметить, что перед вами может быть сто улик! Не одна, не две, не десять, а сто! И при этом вы все равно можете не знать, кто преступник! Если не включите свой психологический разум… Да, да, я считаю, что это – совершенно особый мозг, мозг в мозге, так сказать… И он живет по своим законам… И охватывает, уверена, целую вселенную… А подсознание – оно, верю, принадлежит именно этому разуму - помнит обо всем, что происходило с его владельцем, объектом или назовите как хотите – и триста, и пятьсот миллиардов лет назад… И наивен тот, кто говорит, что тогда человечества еще не было и в помине…
- Ты права, Грета, - просто сказала Валентина. – И я стою на этом много лет. И сколько этот удивительный психологический разум открыл мне путей-дорожек к мошенникам и убийцам… Я очень уважаю ваше с Натальей мнение… Как не хватает сейчас такого отношения к этой науке нашей милиции! Но я убедилась, что это длинный путь… И вы убедитесь, если поработаете столько же, сколько пришлось мне… И в таком же темпе… Поверьте мне как практику…Интересный, порой даже захватывающий, но длинный… И он должен быть на равных с достижениями техники… Кстати, тогда и над доказательственной базой меньше надо будет голову ломать… Закон, к примеру, запрещает несанкционированное проникновение в помещение, являющееся частной собственностью. А если я уверена, что в этом помещении находится предмет, который поможет мне разгадать тайну преступления? Ну, что мне тогда делать?
Я хотела ответить – делать, мол, надо то же самое, что было сделано с дверью Яниной квартиры – открыть ее своими средствами, и баста! Валентина делает это прекрасно, как настоящий вор-домушник. Надо, кстати, спросить, где она этому научилась. Вернее, кто ее этому научил. Но я промолчала, решив не выдавать Грете достойные осуждения поступки подруги. А она между тем продолжала:
- И тогда я применяю средства визуального контроля! Вы кишку глотали?
- Какую еще кишку? – спросили мы с Гретой.
- Ну, желудок вам когда-нибудь проверяли?
-Да! – хором ответили мы.
- Ну вот! Вы глотали фиброгастроскоп. А есть средства визуального контроля, сделанные по аналогии с этим прибором…
- Но кишку-то мы глотаем… А ты что, забрасываешь этот свой агрегат в тыл противника? – спросила я. – В нужное тебе помещение? Но ведь для этого как минимум надо открыть дверь… А если она будет открыта, на черта твои приборы? Ты и так все увидишь…
-Темнота! Не надо вскрывать никаких дверей. Достаточно одной маленькой дырочки…
Валентина не досказала – зазвонил телефон. Понять, что говорили ей на том конце провода, было невозможно. Подруга отвечала однозначно – да, нет, понятно… А, положив трубку и обругав себя за то, что слишком много времени посвятила ненужной болтовне, повела меня к столу, за которым уже сидела Грета. И перед ней были разложены листы бумаги с геометрическими фигурами! Точь в точь как у Валентины. Эти две женщины нашли друг друга… Может быть, во мне все-таки заговорила ревность, но я спросила:
- Грета, а вас что, отпустили с работы?
- Да нет, я в отпуске. Летом не догуляла две недели, работать было некому, и теперь вот отдыхаю…
- Надо же! А нельзя эти две недели к следующему лету прицепить?
- Можно, наверное. Но в следующее лето мне это не понадобится. Потому что если все будет нормально, то отпуск у меня окажется очень, очень длинным… На годы… Дело в том, что мы с мужем планируем…
Господи - конечно же, ребенка! И зря я затеяла этот разговор. Потому что моя Валентина сразу погасла. Я не знаю, как получилось, что у нее нет детей. И не может быть… Таков приговор врачей. А она ездила даже в Германию. Я никогда не интересовалась подробностями – что и почему. Первый муж до сих пор любит ее, но живет с женщиной, которая родила ему сына. Они работали в одном кабинете, сидели напротив, все знали друг о друге. Сослуживица была не замужем и решила не упустить свой шанс. Женой она оказалась сварливой, но мальчик растет и отец никогда не решится его бросить. Как бы и с Платоном Петровичем не получилось нечто подобное…
- Валя, когда приезжает твой драгоценный муж? Умная голова, отважное сердце, добрая душа? – решила я перевести разговор в хорошее для подруги русло. И тут же пояснила Грете: - Это она так расписывает своего Платона…
Валентина отчего-то покраснела как школьница и призналась, что звонит он каждый день, она тоже в долгу не остается, а потому меня ждет большой счет за переговоры, что они говорят друг другу всякие глупости, что он всегда ее ужасно целует на расстоянии… Так, что она просто задыхается… И это выбивает ее из колеи…
- А ты его не ревнуешь? – отрезвила я подругу. – Вдруг услышит кто-нибудь на телефонной станции и будет эксплуатировать твоего мужа…
- Так! Хватит дурацких разговоров! Мы с Гретой настроились на деловую волну, ждали тебя, а занимаемся бог знает чем и ничего еще не обсудили! Садись! - приказала она мне и я села.
Ко мне тут же пододвинули чистые листы бумаги. Ручку я взяла свою. Валентина представила мне свою геометрическую конструкцию – она отличалась от Гретиной, там было больше фигур, сопровождаемых знаками вопросов. В середине схемы на прямых линиях, словно на пиках, торчал треугольник. Он обозначал Яну. Одна «пика» вела к Лесю, другая – к Лере. Предполагалось, что они были на равных, а не в подчинении один у другого. Равновеликие прямоугольники. Однако оба они находились у Валентины в замкнутом пространстве – в окружности, а уже от нее шли стрелки к Галине Петровне и к моей бедной тете… Обе они представляли из себя трапеции… Тетя была обложена мною, Мироном и Мирой, мы находились с трех разных сторон и нас замыкали стороны другой трапеции, более обширной, а уже вне ее линий значились самозванные наши родственнички – Анатолий Семенович Климов и Филипп, который по бандитской легенде является моим двоюродным братом. И, естественно, не только моим. От Галины Петровны тоненькая нога-ниточка протянулась к двум женщинам, желавшим с ней познакомиться, а от них небольшой канатик вел к их работодательнице. Валентина на моих глазах схватила лист и соединила работодательницу с Лесем… А заодно и сообщила нам только что полученную ею информацию. Две безработные, участвовавшие ранее в рекламах строительных материалов, которыми руководил мужчина, привлекший их к новой работе, и которым велено было познакомиться с Галиной Петровной, встретились наконец с женщиной, давшей им это важное поручение, и отчитались перед ней за сделанное. Сообщили, как и следовало, что, мол, познакомились, вошли в доверие. И успели даже получить за это деньги. Им велено было явиться в гости к Галине Петровне и подробнее узнать про ее дальнюю родню, памятуя о том, что ближней-то нет. И сделать все, чтобы хозяйка еще раз пригласила их к себе. Цель следующего посещения работодательница пока не раскрыла. Но в магазине, слава богу, уже имелось нечто, давшее возможность слышать все, что далее говорила работодательница. Эта дама прямо из магазина – очевидно, она там работает – позвонила мужчине и, назвав его Елисеем Павловичем, сообщила, что две клуши наконец-то добрались до курицы, которая на днях пустит их в свою кормушку. Надо же, не хуже, чем мы с Валентиной разговариваем, когда хотим, чтобы нас не поняли посторонние, те, кому не надо. Только шифр дамы понятен – женщины, мол, добрались до Галины Петровны и собираются к ней в гости… Елисей Павлович заявил, что это неплохо, но идти просто так не следует, надо обязательно приготовить какой-нибудь хороший подарок. Дама почему-то заволновалась – не рано ли, мол, ходить с подарками? Может, лучше сделать это в следующий раз? А то ведь неизвестно, что дарить, когда не знаешь человека как следует… Елисей Павлович с ней согласился, хотя заметил, что потеряно много времени… И добавил, что ждет сообщения о встрече и к следующему разу сам приготовит подарок…
- Вот так, девочки… Кажется, они еще не знают о трагедии с Перчик… Меня несколько смущает такой натиск… Ясно, что подарок – это некое усыпляющее средство…
- Или же умерщвляющее, - перебила я подругу.
- Может быть… Но ведь они же почти ничего не знают о Галине Петровне! О твоей тетке узнали все подробности и сразу подставили ей брата и племянника… А о Галине-то этой еще ничего не узнали! Вроде бы… Но остановимся на этом – не узнали! Не успели. Но тем не менее готовы ее усыпить, то есть задурить ей мозги каким-то средством, которое они применили и к Лии Семеновне Перчик, чтобы она подписала нужный им документ… Либо вообще сразу ее убрать… И эта атака мне непонятна. Следовательно, им просто нужна пустая квартира. Видимо, у них есть пути оформить ее на себя и реализовать. Какие пути? Предположим, свои люди в организациях, занимающихся жильем… Николай Николаевич поинтересуется такими организациями. Если простые проверки ничего не выявят, то все равно от этого Леся-Олеся туда потянется ниточка…
- Ничего себе, Валя! Ведь ниточка-то потянется тогда, когда Галины Петровны уже не будет… Разве можно ждать?
- Ты права. Но он может проколоться на твоей тете. Ее-то уже нет в живых. Посмотрим, что теперь будет с ее квартирой. Вообще этот Лесь теперь – самый интересный для нас объект. Он и на Леру нас выведет… Проблем с его раскрытием, думаю, не будет – телефон его известен…
- А имя-то какое красивое, сказочное – Елисей, - заметила Грета. – И с психологической точки зрения такое просто невозможно… Королевич Елисей… Герой, спаситель…
- Это возможно, девочка, - твердо сказала Валентина. – Представь, что в детстве ему не читали сказок… И не звали его полным именем… А Лесь или Лёсик какой-нибудь… Может, Елисей-то и был только в метриках… Кстати, через некоторое время, и очень короткое, мы будем знать, кто он по профессии, какую должность занимает, где живет, есть ли у него дети…
Они говорили и дальше, они спорили, перебивая друг друга, а я вглядывалась в рисунки-схемы своей подруги, гладкие, хорошо начерченные, и думала о том, что здесь не хватает главного – нет убийцы моей тети. То есть пока все наши усилия безрезультатны, пусты. И, кажется, безнадежны… Как жаль! Валентина почувствовала мое настроение, подошла, обняла меня за плечи, прижалась ко мне, но при этом я не почувствовала запаха ее прекрасных заморских дорогих духов – когда она увлечена работой, то начисто забывает про эти тонкости, и сказала:
- Милая ты моя, дорогая! Не расстраивайся так! Найдем, и обязательно! Враг будет разбит! Только пока картинка не складывается… А знаешь, один человек видел, кто входил поздно вечером в подъезд твоей тети накануне ее смерти…
И подруга рассказала мне, что у старушки, чьи окна находятся рядом с входом в подъезд, вовремя не вернулась домой внучка. Девушка заочно училась в колледже и сейчас там как раз была сессия. Возвращалась она обычно около девяти часов вечера. Старушка погасила в комнате свет и села у окна, чтобы хорошо видеть внучку, когда та подойдет к подъезду. Пожилая женщина боялась, что внучка, живущая у нее только во время сессии, не вспомнит код дверного замка и будет стоять одна в темноте… И мало ли что может случиться…
Так… Стало быть, старушка увидит, что внучка стоит перед железной дверью в полном одиночестве и не может ее отпереть, откроет окно либо форточку и подскажет ей нужные цифры. Или выйдет в коридор и сама отопрет девушке дверь…
- Интересно, что она все-таки выбрала? – спросила я.
- Ты не о том думаешь! – заметила Валентина. – Нам интереснее знать, кто входил в подъезд… Кого видела бабушка… Так вот…
Честно говоря, мне это было не слишком интересно. Лучше бы она сказала, открыла девица дверь или воспользовалась бабушкиной помощью… А что это за бабушка? Не та ли, у которой через окно виден большой фикус? Я спросила и об этом. Оказалось, что та самая. Но ведь тетя Лия рассказывала, что в урологической клинике ей неудачно сделали операцию и теперь у нее недержание… Так что кто входил, а кто выходил из подъезда – все это может навсегда остаться тайной за семью печатями, ибо эта женщина вынуждена слишком часто бегать в туалет. Так-то вот! Это я и сказала своим собеседницам. Они не приуныли лишь потому, что перечень вошедших в подъезд мужчин, женщин и детей ничего не давал – их всех было плохо видно. Но один штрих оказался интересным – никто из них не задержался возле подъезда дольше, чем это требовалось для набора кодовых цифр. То есть код знали все. Впрочем, однажды я, например, забыла эти несчастные цифры и, поскольку дело было днем, обратилась к игравшим рядом детям с просьбой помочь мне в деле открытия волшебной двери. Ребятишки прокричали мне весь код, да еще и хором! Не исключено, что примерно так же его заранее узнал и убийца... Либо с помощью простой наблюдательности - те цифры, что часто набирают, стерты и видны хуже, чем остальные… Я сама действовала так не раз…
- Стало быть, внучка открыла дверь сама… Ей не пришлось ничего подсказывать… Так?
- Ну, наверное!
- Что значит – наверное? Пришла она или нет?
- Не знаю! И не надо на нее отвлекаться. А впрочем… В твоем вопросе что-то есть, - признала Валентина.
Но тут вмешалась Грета и сказала, что внучка не пришла, а позвонила бабушке уже из дома – она решила заночевать там, потому что сдала экзамен и на следующий день ей не нужно было идти в колледж. А старушка, между прочим, сильно волновалась – ей в какой-то момент показалось, что девушка вошла в подъезд, а до квартиры не дошла, и бабушка даже выходила в коридор и обследовала там каждый уголок… Следовательно… А что – следовательно? Валентина правильно сделала, что не заострила на этом внимание – вечером в дом вошла толпа людей, среди которых наверняка был и убийца, но толпа эта для нас безлика и безымянна… Тогда Грета взглянула на свой рисунок и опять заметила, что эта старушка во время обследования подъезда на предмет поисков там своей внучки видела девушку, нажимавшую на кнопку звонка соседей, мужа с женой, пожилых людей, с которыми жил сын, но вот уже несколько месяцев его что-то не видно – верно, в очередной раз женился. Ну, и что это может нам дать? Да тоже ничего! Но оказалось, что Грета, внимательнейшим образом изучившая донесения специальных наблюдателей-разведчиков, зря слов не роняла и я тут же в этом убедилась. Так вот, позже данная старушка услышала, как соседская дверь открылась, чтобы впустить девушку… И вот тут-то, оказывается, кроется самое интересное. В тетином доме жильцы менялись редко, большинство людей живет здесь с момента заселения, и наша старушка – тоже. И она хорошо знает, как открывается та или иная дверь. Для этого ей не надо ничего видеть. Достаточно – слышать. И старушка услышала. И удивилась. Потому что отворилась вовсе не та дверь, в которую звонила девушка. Нет! Проскрипела и захлопнулась дверь Лии Семеновны!
Я смотрела на Валентину этакой победительницей – вот к чему вывел нас мой невинный вопрос! Я объединила их знания про бабушку и внучку! И получилось, что внучки-то и не было! А была девица, пришедшая поздно вечером к моей тете… Это не говорило о том, что именно она убила Лию Семеновну… Не говорило, а прямо кричало! – сыронизировала я в ответ на свои же собственные мысли. Нет, нет, я не права, это еще ничего не доказывает… К ней могла заглянуть прикрепленный социальный работник, чтобы спросить, например, в чем она нуждается, что для нее необходимо сделать, могли принести листовку из предвыборного штаба – в их округе скоро должны пройти какие-то выборы… Да мало ли! Может, соседка с другого этажа занесла ей по пути какую-нибудь книжку…
- Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя, - пропела Валентина. – И тучи собираются над чьей-то головой… И отпечатки пальчиков спецы уже нашли… Но только для сравнения других покамест нет… В перчаточках работают, чтоб рук не замарать… И все ж следы осталися на трупе, на полу… Они в лаборатории, их микроскоп исследует, и вот тогда-то сможем мы начать свою игру!
Ну и Валентина! Прямо поэму нам выдала! Какие же это, интересно, следы?
- Это волосы… Несколько волосков… Совершенно не седых… Твоя тетя, видимо, почувствовала неладное и сопротивлялась…
- А микроскопу – что, несколько дней надо, чтобы изучить эти… улики? – спросила я, так как помнила, что подруга подбирала их, ползая на коленях в тетиной квартире.
- Специалиста ждут. Должен вот-вот вернуться из командировки. Это ведь электронный микроскоп. Без хозяина пользоваться им не дают…
Грета заметила, что нам надо подойти к проблеме, к нашей загадке и с другого бока – создать образ убийцы… Она уверяла, что мысленно он присутствует в каждом из нас и следует объединить эти штрихи в единое целое. И это тоже нам непременно поможет… Более четко определится направленность наших поисков… Я с ней согласилась, потому что именно так всегда и поступали мы с Валентиной! Она давно убедила меня – наши мысли, наш анализ преступления притягивает преступника. Известно, что убийцу всегда тянет на то место, где он сотворил непоправимое. И если идти по аналогии с этим, то стоит учесть, что наш анализ действий преступника, разбор его поведения, психологии поступков – это некий мыслительный, а, следовательно, и энергетический центр, связанный с ним пусть и невидимыми, но очень сильными узами. Не слабее, чем родственными… А, может, и посильнее, так как убийство – ситуация экстремальная и наши сигналы, посылаемые преступнику, очень активны и, возможно, даже агрессивны. И человек не может на них не ответить. Только вот почувствуем ли мы это?
Валентине понравилась эта идея, она повторила все то, о чем мы уже знаем, и мы стали вслух «рисовать» образ убийцы… Прежде всего это - смелый, решительный человек… Стреляет, не задумываясь… Делает все быстро… Спешит… И в то же время - уверен в себе… Тогда почему спешит? Кого-то боится… Но кого? Милиции? Вряд ли. Этот человек уверен, что ей неоткуда взяться… Преступление хорошо продумано, убийца осторожен… А кого же боится? Соперников, которые тоже целились в жертву? Но преступник их опередил… И еще – это человек, которого тетя не испугалась! Которому она поздно вечером при всей своей осторожности открыла дверь! Это – человек, который, скорее всего, бывал в тетиной квартире! И… один маленький нюанс, штришок, который внесла я – надо учесть, что тетя была в халате! Так ее и убили! Ну и что, спросите вы? А то, что если бы к ней постучал мужчина, она бы обязательно переоделась и только после этого отворила бы дверь. Предстать перед мужчиной в халате тетя считала плохим тоном… И, следовательно, убийцей была женщина! А если сопоставить показания старой соседки, видевшей, что какая-то девица звонила в квартиру пожилой пары, но в то же время открылась-то дверь моей тети, то можно предположить - хитрая преступница делала вид, что звонит одним, а на самом деле сработал звонок моей родственницы, и она на него откликнулась… Представить, что именно эта девица говорила тете, чем ее взяла, на какую приманку клюнула моя Лия Семеновна, я совершенно не могла – она всегда была такой осторожной!
Созданный образ проступал перед нами так, словно был написан на полотне. Но оставалась в нем загадка, к которой мы пока даже и не подступились - причина убийства. Цель. Зачем неизвестной молодой девушке убивать нашу старушку, не сделавшую ей ничего плохого… У нее, конечно, был вздорный характер, она могла поссориться с соседями, с продавцами, с почтальоном, с теми, кто приносит ей пенсию… Да практически со всеми. И хоть сейчас мы живет в такое время, когда могут убить из-за пустяка, но все же… Все же…
Ход мыслей моих нарушила Валентина:
- Не сделавшую ей ничего плохого, говоришь… А ты умница… Может, в этом-то и кроется главное, девочки… Лия Семеновна не сделала убийце ничего плохого… А мы ведь будем искать того, кому она сделала что-то плохое… И кому она мешала… Кто жаждал ее убрать, да поскорее… И мы знаем, кто это… Елисей Павлович и вся его компания… Естественно, и думать будут прежде всего на них… Но думать будет тот, кто знает про эту банду… Мы, в частности, знаем… Милиция – тоже… Так не в этом ли и заключается смысл великого трюка убийцы? А? Тот, кто по логике вещей должен был убрать Лию Семеновну, этого не делает! Ну, не делает, и все! Может, потому, что еще рано, а, возможно, и по другой причине… Эта банда вообще может состоять из мошенников, но не из убийц… И тогда откуда-то берется таинственная личность, которая пускает старушке пулю в лоб. И тем самым подставляет тех мошенников… Да так, что они про это не знают… И, похоже, подставляет не всю банду, а вполне конкретную личность… Вполне… Но какова причина? Цель? На первый взгляд, совершенно непонятно…
Да… Нагородили мы огород…
- Ну, что, сыщики-прыщики, - начала я свою речь, в которой хотела поздравить женщин с замечательными мыслительными упражнениями и в то же время заметить, что преступник что-то не спешит притягиваться к нашему энергетическому центру, но тут зазвонил телефон. И редактор Костя сообщил своей несравненной половине, мечущейся между сыском и радостью предстоящего материнства, что Яна хочет поведать нам о чем-то очень важном… Что она вспомнила… На вопрос Греты, что именно вспомнила девушка, ответила уже она сама.
- Яна, милая, вы молодец! Подождите, я сообщу об этом своим собеседникам.
И Грета, зажав трубку рукой, сказала нам с Валентиной, что Яна вроде бы вспомнила дом, в котором была в ту страшную ночь, когда туда пришли бандиты…
- Она говорит, что у нее появился какой-то проблеск… в тумане…
Валентина тут же сама взяла трубку.
- Яна, вы действительно вспомнили? Это там, где мы были? Куда ездили? Но ведь журавля-то в этой деревне нет… А вы говорили, что он должен быть… Да? Где-то по пути… Конечно, так бывает – видишь какой-то предмет, тебе становится от него страшно, и этот страх вытесняет память о самом предмете… О его местонахождении. Да, да, я вас понимаю… И очень вам сочувствую… Конечно… Думаю, мы сможем туда поехать… Я сейчас узнаю насчет машины… Спасибо вам!
Молодец девушка! Позвонила, как только вспомнила, где была. Не каждый бы так сделал… Сидеть и молчать всегда ведь как-то удобнее… Этак ее вклад в расследование будет просто неоценимым. Интересно, пригласит ее Валя к себе на работу или нет? Обычно тех, кто ей здорово помогает, в ком она видит либо хороших ищеек, быстро выбирающих верный след, либо аналитиков, не упускающих никаких мелочей, подруга моя зовет к себе в сотоварищи. Заработок в ее агентстве неплохой, по себе знаю, помогала. Кстати, многие дела Валя ведет бесплатно, по давней привычке не отказывать в экстренной помощи тому, кому лишь она и может помочь. Может помочь… Эхом отозвались в комнате эти мои слова. Оказывается, Валя говорила их Грете, указывая на меня, но не зная, смогу ли я поехать, хватит ли у меня на это сил. Но я решила ехать. Мне казалось, что это – долг перед тетей, который я должна выполнить. Валентина взяла с нас слово, что мы пока ни единому человеку не расскажем о том психологическом анализе преступления, который сейчас провели. В конце концов, это может показаться смешным…
Все тот же Эдуард вез нас, только теперь уже с Гретой, в ту же самую полузаброшенную деревню, возле которой я добывала себе голубую глину. И всю дорогу я рассказывала об этом, потому что сидела рядом с Яной, а ноги ее время от времени мелко-мелко дрожали… Было от чего – девушка ехала туда, где чуть не погибла… И не только от рук бандитов… Ужасные воспоминания… Она будто заново переживет сейчас свою ломку, эту адскую боль, и свой глубокий страх… Я же это понимала…
- Между прочим, за голубой глиной и мужчины ходят… Стареющие, - уточнила я.
- Голубые? – тут же спросила Валентина.
- Ну, почему же? Вообще-то не знаю… Но глина названа голубой потому, что она действительно имеет такой оттенок…
- Вон, вон тот журавль! – крикнула Яна.
Я уверена, что если бы она сидела с краю, а не между мной и Гретой, то прямо на ходу выскочила бы из машины! Мы действительно проезжали мимо колодца со старым деревянным журавлем – правда, был он вовсе не на пути от станции к деревне, по которому шла тогда Яна… А далеко в стороне… Надо же, как ее, бедную, крутило-вертело!
- Вот, оказывается, где я его видела-то! – успокоившись, сказала Яна. – Он просто врезался в память… Казалось, нет его – и нет той деревни… Хотя как я здесь-то оказалась – не помню…
Мне показалось, что она оправдывается перед нами за то, что сразу не вспомнила, в каком доме была. Да разве девушка в этом виновата? В данном случае нет. Так сложились обстоятельства… такова была ее болезнь… Была, и… И, может, осталась. Пока неясно. И нечего ей униженно лепетать про этого ничтожного старого журавля. Господи, жизнь-то ведь какая красивая, интересная! А тут – этот дом, журавль, бандиты, это расследование… Как-то все противно… Словно саму жизнь загнали в длинный унылый коридор и требуют от нее стоять по стойке смирно… А она не может, ей нужна свобода, размах, много солнца и вольный ветер…
Мы остановились возле пепелища, там, где из земли торчала печная труба. Яна вышла первая и побрела туда как на казнь. И только тут мы заметили, что труба… дымила! Из-за кустов выглянул уже знакомый нам мальчишка, он нисколько не удивился нашему приезду и даже помахал нам печеной картошкой, но потом все-таки скрылся, успев что-то сказать Яне. Мы поинтересовались, что именно.
- Да ничего… Привет, говорит… Но что же мне делать-то? Ведь он доложит теперь, что я приехала не одна… Следовательно, кому-то рассказала про все, что слышала… Хорошо, хоть машина у нас по виду не милицейская. А что, если вы изобразите моих друзей, а? Ну, будто мы тут гуляем, смотрим, не купить ли дом на лоне природы… А?
- Да мы и так твои друзья, - заметила я.
- Валяй! – решительно сказала Валентина. – Как тебе кажется нужным, так и делай! Мы же не хотим тебя подставлять…
- Я думаю, что в этой деревне вы что-нибудь да себе выберете, - начала играть Яна для пацана, который наблюдал за нами из-за невдалеке расположенной железной будки. – Что-нибудь да купите… Вот этот дом, к примеру… Кажется, я была здесь, - тихо добавила девушка и указала на лестницу со сломанной ступенькой. – И как я не обратила на это внимания в прошлый раз!
- Но если вы правильно вспомнили, то ведь это замечательно! – воскликнула Валентина.
- Думаю, что правильно… И сейчас мы это проверим… Я, Валентина Васильевна, взяла в редакции огромную связку ключей… Попросила у Константина… А потом и уборщица мне вручила все дубликаты от наших кабинетов. Так что мы можем попробовать… Только эти ключи – не от висячих замков, а от внутренних, настоящих. Значит, надо перейти на другую сторону дома, к той веранде.
Гуськом мы стали огибать дом. Впереди шла Яна, за ней я, потом Грета, а замыкала шествие Валентина. Эдуард, как и в прошлый раз, остался в машине. Наконец, мы добрались до старой веранды, сплошь окруженной яблоневыми ветками, создававшими весной и летом великолепный зеленый навес. Сейчас он имел прорехи и ветви были голы, черны и похожи на старые морщинистые руки… Я давно заметила – чем больше дерево плодоносит, тем непривлекательнее выглядит, ибо все силы свои и соки отдает тому, что рождает… Совсем как у людей… Я думала об этом под звон Яниных, то есть редакционных ключей, за которыми внимательно наблюдала Валентина. Понятно – ей хочется самой быстро открыть этот немудреный замок, она, уверена, обошлась бы и без этой связки ключей, но демонстрировать свою способность к противозаконным действиям ей сейчас просто ни к чему. Наконец, усилия девушки принесли свои плоды и в прямом, и в переносном смыслах – кто-то из нас качнул яблоневую ветку и нам на головы свалилось сразу несколько крепких зеленых яблок. Я подняла одно из них – оно оказалось ужасно кислым. Я скривилась, шагая по ступенькам в дверь, которую Яна открыла. Мы все, кстати, застыли на пороге – никто ведь не был до конца уверен, что это тот дом, который искали. И с надеждой смотрели на Яну. А она прошла в коридор, зашла в кладовку и тут же позвала туда нас.
- Вот этот сундук с банками… Я не ошиблась… Вон кухня… Там – комната… А вверху, на чердаке, я пряталась…
Мы с Гретой не стали лезть на чердак, а прошли в комнату и уселись там – она на стул, а я на кровать. Прямо перед моим носом стоял желтый полированный шкаф. Эх, была не была! Надо осмотреть его и хотя бы этим помочь следствию, упершемуся в тупик. Но в шкафу я не увидела ничего, кроме старого барахла. А над нами топали по чердаку наша заблудшая овечка с Валентиной. Видимо, показывает, где именно пряталась. Мы с Гретой осмотрели заодно и кухню, и обе веранды, каждая половица скрипела от наших шагов, дом был ужасно стар, но все-таки он нам понравился.
Наконец, Валентина с Яной спустились к нам. Подруга моя вновь начала изучать обстановку в комнате. Но изучать было особенно нечего – голый стол, посуда на висячих полках, большое зеркало на подставке, накрытой салфеточкой. И всего две фотографии женщины – одна, цветная, внушительных размеров висела на стене с драными дешевыми обоями, а другая стояла на подоконнике в маленькой картонной рамочке. Было не ясно – это одна и та же женщина или нет? Валентина полезла в шкаф, где я уже побывала, и вынырнула оттуда ни с чем.
- Что ж, все осмотрели, можно и уходить, - заметила моя подруга.
- Я слышала, что в таких вот старых домах бывают тайники… В погребе, на чердаке… Или под полом в комнате… Или в шкафу… Или в саду где-нибудь… А что? – таинственно сказала Яна.
Ей явно хотелось найти здесь что-то необыкновенное.
- Не будем же мы сад перекапывать! – сказала Грета, которой все это как-то не очень нравилось. Видимо, ее смущало, что мы пробрались в дом без разрешения его хозяев и без специальной санкции на обыск. – И вообще я думаю, что нам пора…
- Что ж, сад можно оставить в покое, а вот шкафчик этот неплохо бы изучить получше, - вдруг решила моя Валентина. – Знаю я их устройство. Если есть тайник, то чаще всего он располагается вот здесь, вверху… О! Ларчик, кажется, открывается…
- А что я говорила! – воскликнула Яна.
Она разрумянилась и вела себя как малый ребенок, только что не прыгала от радости. Я ее понимала – она старалась загладить свою вину, мы ведь в прошлый раз потеряли много времени из-за того, что девушка прошла мимо этого вот дома, не потрудившись его узнать… А, может, и могла бы, стоило ей лишь сосредоточиться… А у нее какой-то разброд был в голове… Эх, да ладно! Хоть сейчас-то все становится на свои места! И Валентина, кажется, довольна и просит у меня мой носовой платочек… А зачем? И у нее что, нет своего? Оказывается, она свой весь иссморкала – у нее же простуда! Шатается целые дни неизвестно где! А у меня всегда есть чистый, глаженый. Я его и протянула. Она заметила – как здорово, что он большой… И завернула в него черную блестящую штуковину, которую только что вынула из шкафа… Прямо как фокусник…
- Чего это ты завернула-то в мой платок? – спросила я.
- Пистолет. «Вальтер». Девятимиллиметровый.
- Господи боже мой!
Это хором выкрикнули мы с Гретой. А Яна стояла и смотрела на Валентину во все глаза – думаю, девушка не ожидала увидеть подобное…
- А… он что, заряжен? – шепотом спросила она.
- Думаю, да, - спокойно ответила Валентина.
Яна взяла с подоконника фотографию женщины и, глядя на нее, сказала, словно облив нас холодным душем:
- Какая мерзкая, какая пакостная баба! И живут же такие на свете! И носит же их земля! Я их ненавижу! Ненавижу! И ее тоже!
- Но почему вы думаете, что это - Лера? А? Возможно, это фотография совсем другой женщины…
Яна бросила снимок на подоконник.
- Да, вы правы… Но в этом доме нет ничего лишнего… Постороннего… Вот я и решила…
- Я и сама думаю, что это Лера. Но все же… А вы берегите себя, берегите… За вами никто не следит? Не замечали?
- Не замечала, но мне кажется, что кто-то все время на меня смотрит… Ужасное ощущение… И… я как будто все время чего-то не досчитываюсь… Тут вот на кухне стакана не вижу… А он был – я из него чай пила… А в редакции шарфик исчез…
- Ну, сейчас мы до мистики докатимся! Пойдемте-ка скорее отсюда, - предложила Валентина.
Мы вышли через ту же веранду и Яна заперла дверь.
- Ключ какой длинный, - заметила Валентина, внимательно следившая за этим процессом. – У моей бабушки был такой. Интересно, что в редакции запирают этим ключом?
- Да уж что-то запирают, - спокойно ответила Яна. – Не с неба же он ко мне свалился… А знаете, какая удачная мысль пришла мне в голову?
Мы не знали и она растолковала нам словно первоклассникам, что пацан, следящий за ней, верно, докладывает обо всем Лере. А, значит, ему известен ее телефон. И если мальчишку как следует потрясти… Или хорошо ему заплатить, то… То мы уже сейчас будем знать, где искать эту женщину-вампира, которая, не исключено, убила мою дорогую тетю. Валентина заметила, что это прекрасная мысль, и посоветовала Яне, как лучше все выведать у мальчишки, А потому, когда мы подошли к железной будке, постучали в нее и пацан предстал перед нами, Яна заявила ему, что дом хотят купить, она привела сюда людей именно для этого, и потому необходимо срочно связаться с владельцами. А мы добавили, что, судя по виду этой избы, она хозяевам давно не нужна. И если он, пацан, даст нам их адрес и телефон, либо, на худой конец, что-то одно из этих двух, то наша благодарность выразится в…
- Стольник дадите? – нагло спросил пацан.
- Возьми, - протянула ему сто рублей слушавшая разговор Валентина. – Только в обмен на…
- Адреса не знаю. Только телефон.
И пацан, взяв деньги, тут же назвал нам номер. Господи, первые цифры – сто шестьдесят… Это, кажется, Гольяново… И совсем недалеко от моей тети… То есть теперь уже – от ее квартиры…
Мы пошли к машине и по пути Валентина учила девушку, как надо беречь себя и уходить от преследователей. А лучше вообще не показываться им на глаза. Тихо-мирно сидеть в редакции либо в санатории, куда ее намереваются перевезти, пока милиция не схватит всю эту банду. В ответ Яна как-то криво усмехнулась… Не понравилась мне эта ее ухмылка – она, похоже, нам не верила. Господи, как на этом свете все запутанно, сложно, сколько опасностей подстерегает каждого человека! Ни дня, можно сказать, без этих опасностей. Особенно у Яны.
Мы довезли ее и Грету до редакции. Они и вошли туда вместе и, верно, рассказали все Константину тоже сообща.
Я попросила отвезти меня домой, а Валентина поехала с Эдуардом решать проблему найденного пистолета – я поняла, что на нем могли сохраниться отпечатки пальцев, потому моя подруга так и спешит. И правильно делает!
На снимке - картина Петра Солдатова.
