Истории для хорошего настроения. Книга используется для лечения грусти, уныния и понедельничной печальки. Осторожно — соблюдайте дозировку!
Таблетка от понедельника
Русское шило
Рассказывают, что в начале времен, всем народам раздавали всякие ништяки. Французам досталось вино с сыром, немцам порядок-орднунг, китайцам стильные иероглифы и утка по-пекински. Египтяне пирамиды выцыганили, разобрали, а потом тысячу лет обратно складывали. Греки получили статуи и оливки, а кубинцы ром с сигарами.
И только русские опоздали к разбору — уж больно далеко было добираться из той глухомани, какой была в те времена средне-русская возвышенность.
— Всё закончилось, — заявили им, —разобрали.
— Ну может хоть что-то осталось?
— Вот шило есть. Можно сапоги шить, или еще что. Будете брать?
— У нас лапти, — хмыкнули русские, — Но возьмем, пригодится.
Взяли шило, положили в задний карман штанов и поехали обратно. И совершенно о нём забыли. А зря. Шило лежало себе в кармане, но периодически покалывало русских чуть пониже спины.
— Ай! Что-то скучно мне в Киеве, — заявлял князь Олег, — надо посмотреть, что там за морем.
Говорят, отлично погулял в Константинополе. Хотел магнитик оставить византийцам на память, но их еще не изобрели, так что пришлось прибивать к воротам щит.
— Скукотень! — морщился Афанасий Никитин, —выйду прогуляюсь.
И так прогулялся, что добрел аж до Индии. Но там ему не понравилось: дорого, говорит, всё. Вернулся и долго рассказывал о заморских чудесах.
— Скучно мне, — хмурился Ермак, потирая пятую точку, — схожу, посмотрю, что там на востоке.
И так хорошо посмотрел, что мимоходом завоевал Сибирь.
— Рыба одна. Ни театров, ни университетов, — кривился Михайло Ломоносов, — Вы, папенька, как хотите, а я в Петербург.
Миклухо-Маклаю так кололо, что он аж к дикарям в Новую Гвинею уехал.
Да и весь русский народ, чувствуя ласковое покалывание шила, не мог усидеть спокойно.
— Давайте татаро-монгол выгоним! — бросил кто-то на базарной площади.
— А и правда, чего это они тут ходят?
Татаро-монголы обижались, уходить не хотели, несколько раз из вредности сожгли Москву. Но куда их кумысу против шила?
— Может смутное время замутим? — шептались заскучавшие люди.
— Я вам покажу, смутное! — возмущался Иван Грозный, — лучше опричнину организуем!
Опричники доверия не оправдали: ходили в черном, фокусов не показывали, анекдоты не травили.
— Ладно, — вздыхал Грозный, — устраивайте своё смутное время, но без меня, пожалуйста.
Смутное время вышло на славу. Даже поляки, глядя на такое веселье, подтянулись.
— А давайте поляков выгоним, — вдруг предложил Минин.
— Можно, — согласился Пожарский, — с татаро-монголами тогда весело получилось.
Поляки так обиделись, что их выгнали с праздника, аж до сих пор дуются.
— Говорят, у вас неплохо зажигают, — кричал Наполеон, вторгаясь в Россию.
— Кто говорит? — удивились русские, и вызвали дедушку Кутузова — знатока по развлечениям.
— Татаро-монголы, — отвечал Наполеон, беря Москву.
— Врут, хороняки, — выпинывая Наполеона отвечали русские.
— Мы еще не нагулялись! — возмущались французы.
— Ничего, мы сейчас к вам в гости зайдем, — хмыкали русские и прогулялись до Парижа.
— Эй, русские, — кричали с другой стороны Черного моря турки, — может замутим что-нибудь? Мы знаем, вы мастера развлекаться.
— Ну если вы настаиваете, — пожимали плечами русские.
Замутили аж одиннадцать русско-турецких войн. Турки, после таких развлечений, так радовались, что развалили Османскую империю.
— Скучно! — ощущая тычки шила, ворчали русские, — и царь у нас скучный. С японцами тоже скучно вышло.
— Спокойно, — заявил лысоватый аниматор, — сейчас всё будет.
И устроил перфоманс с броневичком, выстрелом "Авроры", травести артистом в Зимнем и усами Буденного.
— Нормально развлеклись, — почесали шишки русские, — а что-то культурное есть?
— Ракету можем, — скромно предложил Королёв.
— А давай! — обрадовались русские и запустили Гагарина.
— Клёво, — вздохнули все, — а дальше?
— На Луну можно, а потом на Марс, — пообещал Королёв, но не успел.
— Скучно, — нахмурились русские.
— Сейчас всё будет, — вылез еще один лысый аниматор, — вот вам сухой закон, perestroika и новые государства на границе.
Народу перфоманс не понравился.
— Иди пиццу рекламируй, шутник, — указали русские лысому на дверь, — еще есть варианты?
— Есть, — предложил один бывший разведчик, — Пересвет, Авангард, Армата и Посейдон.
— Не плохо, — русские прищурились, — пригодится, если кто-нибудь в гости зайдет. А как насчет культурного отдыха? Помнится, речь про Луну шла, марсы там всякие. Есть?
Шило в заднем кармане подозрительно зашевелилось...
Старче
— Тащи! Раз-два взяли!
— Пошла! Поднажми!
Невод вытащили на берег. Хватая ртом воздух там билась Золотая Рыбка.
— Отпустите меня, рыбаки! Исполню одно ваше желание!
— Ага, ща.
— Ну ладно, по одному на каждого.
— Пакуй её!
— По два! Нет, по три! По пять каждому!
Рыбаки не стали слушать. Сунули Рыбку в бочку с морской водой и закрыли крышку.
— Загружай её. Это уже какая?
— Двенадцатая за неделю.
— Отлично! — Старший бригады рыбаков "Старче" почесал подбородок, — План перевыполнили, точно будет премия.
— Слушай, а может хоть раз отпустим? Вдруг и правда желания выполнит?
— Угу, — Бригадир скривился, — Тебе новое корыто надо? Она больше ничего не умеет.
— А зачем мы их ловим тогда?
— На корытную фабрику, дубина. Там они по сто штук за день делают. А корыта на экспорт идут. Валюту приносят, между прочим. Всё, хватит трепаться, идем работать.
И рыбаки бригады "Старче" снова закинули невод.
Послание
— Профессор! Мы поймали инопланетный сигнал из космоса!
— Не может быть!
— Мы перепроверили, это точно. Сигнал идёт из созвездия Лебедя.
— Что? Что они передают?
— Сейчас, мы уже заканчиваем расшифровку.
— Давайте быстрее. Я долгие годы ждал этого момента. Дело всей моей жизни...
— Вот, держите. Мы не заглядывали, вы должны прочитать это первым.
— Да-да, сейчас...
Профессор открыл папку с листами расшифровки. По мере чтения выражение лица у него менялось. От восторга к удивлению и потрясению.
— Что там, профессор?
— Они... Вот, прочитайте сами.
Ассистент взял бумагу и стал читать в слух.
— "Важно! Разошли это сообщение десяти разумным цивилизациям. Если ты разошлешь его, то в течении десяти тысячи лет тебя посетит счастье. Не прерывай цепочку! Одна цивилизация на Тау Кита не отправила сообщение и у них погасло солнце..."
— Срочно! Возьмите это сообщение и начинайте рассылку. Развитая цивилизация не будет шутить! Быстрее! Мы не можем допустить, чтобы наше Солце погасло!
А в это время, в созвездии Лебедя, восьмищупальцевый инопланетянин ставил в угол своего отпрыска, додумавшегося рассылать по галактике "письма счастья".
Агентство
— Добрый день! Это мистер Джонс?
— Нет.
— А могу я его услышать?
— Сомневаюсь. Не думаю, что это возможно.
— Вы уверены? Его точно нет рядом?
— Ну, можно попробовать....
В трубке послышалось глухое бульканье.
— Что это за бурчание?
— Это мистер Джонс.
— Не понимаю...
— Мы его съели. Теперь вот булькает у меня в животе.
— Что? Не понимаю. Кто вы?
— Я Уу-Ям из племени Айгань. Ваш мистер Джонс заехал на нашу территорию, ну и невежливо спросил дорогу. По старой традиции мы его съели. Можете не беспокоиться, со специями и гарниром из хлебного дерева.
— Этого не может быть! У него кредит в нашем банке, ипотека...
— Ну извините. Наличие долгов не освобождает от ритуального ужина.
— Да мы с вас его долг потребуем!
— У нас особая экономическая зона с особыми законами. Приезжайте, если победите нашего чемпиона в схватке на бумерангах, мы выплатим долг ракушками и бусами.
В трубке еще немного посопели, а затем раздались короткие гудки. Уу-Ям из племени Айгань довольно улыбнулся и отдал телефон мистеру Джонсу.
— Вот и всё, больше вас не побеспокоят.
— Спасибо огромное! Вот ваш гонорар.
Пачка банкнот перекочевала к Уу-Яму.
— До свидания!
Счастливый мистер Джонс пошел к машине. А Уу-Ям разлегся под деревом, в тени большой вывески. На ней, крупными буквами было выведено:
Анти-коллекторское агенство "За пазухой у вомбата", мы делаем людей свободными.
Протокол пять
Это был секретный проект начатый ещё в 70-х годах. «Протокол пять», как его обозначили в документах. Разрешение к реализации первого этапа подписал председатель Комитета государственной безопасности Ю. В. Андропов 17 декабря 1980 года. Шестерёнки государственной машины вздрогнули, пришли в движение...
На всех каналах телевидения, во всех детских передачах стали внедрять засекреченную технологию, чем-то напоминающую 25-й кадр. А новые, только появившиеся игрушки с электронной начинкой, должны были транслировать ультразвуковой голос по ночам. Послание, разработанное лучшими психологами, должно было накрепко лечь в подсознание. Программа, готовая сработать по ключу-символу в любой момент. Миллионы детей росли, неся в себе информационный «вирус».
В нём не было зла. Только заряд мотивации, любовь к путешествиям и тяга к космосу. Как детонатор, который включит новую экспансию в космическое пространство. Ключом, который отопрёт дверь в неведомое, и даст старт программе, должен был стать пилотируемый полёт «Бурана». Но 26 декабря 1991 года, страна, готовившаяся к рывку, перестала существовать.
Мы живём, ходим на работу, смотрим телевизор, а глубоко внутри спит маленький космонавт. Его анабиоз слишком затянулся, он должен был проснуться много лет назад. Но никто не разбудил его. Мы смотрим на звёзды и в душе нас грызёт злая тоска, несбывшаяся мечта о светлом грядущем.
Вот только оборудование продолжало работать. В начале 90-х его не отключили из-за страшного бардака. А после, когда у новых владельцев каналов дошли руки, неожиданно появились люди в строгих костюмах. Оборудование модернизировали, чуть обновляли программы не меняя сути. «Протокол пять» продолжал работать все эти годы.
Я не знаю когда это случится. Через год, через пять или десять. Но однажды, ключ повернётся в замке. Новые поколения расправят плечи, встанут в полный рост и шагнут к новым мирам за пределы земной колыбели. И «Протокол пять» наконец выполнит свою работу.
Башня
— Здравствуйте! Это вы мудрец По Фи?
— Да-да, это я.
— Вы заказывали у нас постройку башни?
— Она уже готова?
— Почти. Но мы хотели бы уточнить несколько деталей. Кажется, в проект вкрались ошибки.
— Что не так?
— Вот здесь. Видите? Вход находится не вверху, а на самой макушке башни.
— Да всё верно, так и должно быть.
— Но, зачем? Ведь посетителям придется подниматься каждый раз на самый верх.
— Правильно. Для этого снаружи башни лестница.
— Почти тысяча ступеней.
Мудрец вздохнул.
— Хотелось бы больше, но бюджета не хватило.
— Не понимаю...
— Что тут сложного? Ко мне каждый день ломится толпа посетителей. По самой мелкой проблеме идут советоваться. А с башней их станет меньше! Не каждый решится тащиться на такую высоту.
— Погодите. Но ведь за входной дверью только маленькая комнатка и всё. Вам же будет неудобно! Даже мне было бы там тесно жить.
— Живу я в совершенно другом месте, в особняке со всеми удобствами, — По Фи подмигнул строителю, — А в комнатке будет сидеть служащий, который на стук будет говорить, что никого нет дома.
— Но как же! Люди ведь идут к вам со своими проблемами, а вы не хотите...
— Я что, справочная? Почему надо у меня всякую глупость спрашивать, а? Я математик и астроном! А меня что спрашивают? "Ой посмотрите, нет ли на мне порчи", "А под каким знаком зодиака лучше рожать ребенка", "Почему у императора Гу Луня усы завиваются в правую сторону". Это что за вопросы? Откуда я знаю? Я ма-те-ма-тик! Хоть бы кто про интегралы спросил.
Строитель потупился. Он тоже хотел спросить По Фи об усах императора, но на всякий случай решил промолчать: в руках мудрец держал бамбуковый посох, которым так хорошо стучать по спинам непонятливых посетителей.
Воспитательный эффект
— Значит вы утверждаете, что прибыли к нам из параллельного мира?
— Да.
— И что вы ученый?
— Все верно. Я химик.
Молодой мужчина старался держаться с достоинством, но под взглядами трёх Добрых Отцов Инквизиторов это получалось плохо.
— Допустим. Тогда продемонстрируйте нам что нибудь из своих знаний. Чтобы мы убедились в вашей квалификации.
Химик задумался. Что можно показать? Быстро и зрелищно.
— Этот кубок из алюминия, верно?
— Да, вы правы.
— А не найдется ли у вас еще немного ртути?
Старший инквизитор кивнул младшему. Тот вышел и через пару минут вернулся с маленькой мензуркой. На дне сосуда лежала блестящая капля.
— Вот смотрите. Кладем ртуть на алюминий, и она тот час образует с ним амальгаму.
Метал кубка вспучился и как будто покрылся плесенью.
— Скверна!
Инквизиторы разом начертили перед собой охранные знаки.
— Да нет же! Просто алюминий окисляется...
— Это скверна, братья. Взять его! Двадцать плетей и в келью под присмотр брата-экзекутора. Пусть даст ему прочитать "Ave" тысячу раз.
Кричащего и вырывающегося химика увели.
— Брат Лоренцо, но ведь это правда не скверна. Это обычная реакция алюминия...
— Да знаю я, — инквизитор отмахнулся, — Но необходим воспитательный эффект. Тем более, он испортил мой любимый кубок.
Добрый Отец вздохнул.
— И почему, все попаданцы обязательно начинают с разрушительных демонстраций? То взрывают, то плавят, то прожигают кислотой. Где созидательность, а?
Остальные инквизиторы закивали. Надоевшие всем попаданцы и правда тяготели к деструктивному поведению. Но пост, молитвы и мытьё монастырских котлов творили чудеса перевоспитания.
Бизнес по-эльфийски
Владыка эльфов Собяндуил тепло приветствовал делегацию гномов. Усадил за столы и долго поил эльфийским чаем, расспрашивая о погоде и урожаях ячменя.
— Зачем ты пригласил нас, владыка? — первым не выдержал Торин по прозвищу "Проходческий щит", — Переходи уже к делу.
— Да, не просто так я позвал вас. Два моих исследователя обнаружили в древних архивах упоминание о Малой сокровищнице Господина Лугов. Утверждают, что она находится где-то в моей долине. Сколько вы возьмете за прокладку тоннеля для производства археологических раскопок?
Гномы переглянулись.
— Малая сокровищница? Того самого несметно богатого Господина Лугов?
— Да, она самая. Там должны быть интересные документы из Второй эпохи.
Торин "Проходческий щит" хмыкнул — ясное дело, эльфов интересовал компромат. Для них растраты даже тысячелетней давности повод прижучить родственников.
— Так сколько будут стоить ваши услуги?
— Для вас — совершенно бесплатно, — Торин поклонился, — но мы возьмем две трети содержимого сокровищницы.
— Две трети? За обычный тоннель?
Спорили долго. Со вкусом, криками, вспоминая старые обиды и недоимки. Но к утру сошлись на цифре в пятьдесят процентов.
Через неделю гномы привезли оборудование и работа закипела. За следующие полгода гномы выкопали тоннели с севера на юг, с востока на запад, кольцевой тоннель вокруг дворца владыки. А так же кучу выходов на поверхность, когда эльфы считали, что гномы закопались слишком глубоко. Но Малую Сокровищницу так и не нашли.
— Хватит! — Торин "Проходческий щит" плюнул на пол и встряхнул бороду от пыли, — мы больше не будем копать. Ищите свою сокровищницу сами.
— Стойте!
— Нет и точка. Ребята, уходим!
Собяндуил наблюдал за караваном гномов, увозящих горное оборудование, и улыбался. Коротышки, как всегда, оказались такими наивными: бесплатно выкопали тоннели под ветки нового метро, да еще и активно тратили деньги в кабаках эльфийского города. Владыка поставил себя пять с плюсом за экономию и стал думать, как хитростью уговорить орков бесплатно построить электростанцию.
Руконожка Ай-ай
Разрешите представить - Руконожка Ай-ай. Примат, родственник лемуров, обитает на Мадагаскаре.
— Что же ты такое? — удивлялся Пьер Соннера, впервые обнаруживший удивительное создание, — Может ты грызун? Вон у тебя какие резцы длинные.
— Сам ты грызун, — ругалась Руконожка и показывала натуралисту средний палец.
А палец этот действительно особенный, ни у кого такого нет. Им Руконожка и расчесывается и воду пьет. А еще она им простукивает стволы деревьев.
— Тук-тук. Кто тут в дереве живет?
— Нет никого, — пищит личинка жука, — все на работе.
— Тук-тук, — не унимается Руконожка.
— Кто там? Ну кто?
— Горсвет. У вас за электричество не уплочено.
— А? Что? Вот же платежки, — личинка начинает перебирать квитанции.
А Руконожка уже прогрызает кору и хрум-хрум насекомое.
P.S. Народность мальгаши, обитающая на Мадагаскаре, очень боится маленькую Руконожку. И даже не произносит её название в слух: а вдруг услышит? Придет, постучит, а у них за свет не уплочено!
С точки зрения Крита
Тезей бессовестно жульничал. Во-первых, в сборную на Критские зимние игры его пропихнул папочка. Сам он даже районные соревнования не выигрывал. Во-вторых, во время спортивного ориентирования в лабиринте, пользовался запрещеным компасом и ставил подножки другим участникам. В-третьих, когда его дисквалифицировали, напился неразбавленного и устроил безобразный скандал. Украл клубок шерсти, отломал рог у коровы в хлеву, ловил воображаемого человечка с головой быка.
А когда у него отобрали визу и выгнали домой, стал рассказывать всякие небылицы про Крит и дочку главного судьи Ариадну. Больше его на греческие соревнования не приглашали.
Оформление
— Что вы творите?!
— Оформляю стол для ужина.
— Зачем, скажите, зачем вы выложили из овощей домик?
— Так новоселье отмечать будут, он должен символизировать.
— А из креветок вы что сделали?
— Ну, мне сказали, что дама, заказавшая ужин, любит Париж. Вот я и сделал копию Эйфелевой башни.
— Из креветок? Понятно. А что это?
— Жареный поросёнок.
— Зачем он танцует?
— Пляской он символизирует радость и веселье.
— В розовой юбке?!
— Не вижу проблемы.
— А я вижу. Идите-ка сюда.
Директор ресторана подтащил оформителя к двери и в щелочку показал соседний зал. Там собирались гости, пили шампанское и слышался хохот хозяйки вечера — полной дамы в розовом платье.
— Она подумает, что это намёк! — прошипел директор.
— Ай момент!
Кулинарный оформитель бросился к столу. Сорвал бумажную юбочку и уложил поросенка на блюдо с зеленью в фривольной позе.
— Вот! Теперь он загорает.
— Издеваетесь? Она владелица сети соляриев.
— Так и отлично! Он будет символизировать её клиентов. Богатых и довольных.
— Вы...
Договорить ему не дали. В зал стали заходить гости, а впереди шествовала хозяйка в розовом. Никакого символизма никто не увидел. Еду смели, не обращая внимания на форму и намёки. Кулинарного оформителя отправили работать в прачечную при отеле, где он смог устроить уже настоящий скандал. Но это совсем другая история.
Собачьи сны
Приснилось как-то собаке, что она это не она,
А тетя Лида бухгалтер, из офиса номер два.
Сидит на работе хмуро, пьет подостывший чай,
И надо под самый праздник отчет ей сдавать опять.
Не радует игра в мячик, никто не зовет гулять,
И только отчет проклятый пялится со стола.
Никто не положит в миску косточку и мясца,
А требуется для начальства поторопиться... Гав!
Собака перевернулась, легла на другой бочок,
Про зайца сон теперь снится, запел под окном сверчок.
Ей хорошо, собаке, дрыхнет не зная хлопот...
А тетя Лида бухгалтер, всё еще пишет отчет!
Дрессировщик
— Здравствуйте мои милые, — мужчина в красном халате ласково улыбнулся.
— О нет!
— Снова он!
— Отдохнули? Покушали? — спросил гость с неподдельной заботой.
— Кто-нибудь, вызовите полицию!
— Начинаем нашу репетицию, — из кармана халата мужчина достал флейту.
— Алё! Мужчина! Вы что, слепой? Какие еще репетиции?
Не обращая внимания на возражения, гость взял несколько протяжных нот.
— Настраиваемся. Первый номер — прыжки через кольцо.
— Мужчина! Вы не понимаете? Мы черепахи. Че-ре-па-хи! Какое кольцо? Какой номер? Нас нельзя дрессировать.
— Давайте, мои хорошие, по одной. Не спешите, у вас всё получится.
— Нет, не надо...
Дрессировщик установил кольцо почти у пола.
— Сначала на маленькой высоте. Надо привыкнуть. Ну, смелее.
Черепахи, уставшие возражать, построились в колонну и двинулись к кольцу.
Апельсин
Мне подарили апельсин. Я был маленький, а он огромный. Оранжевый шар, похожий на солнце, лежал у меня в ладошках. Тяжелый, сияющий, удивительный. Яркое совершенство. Никогда раньше я не видел ничего подобного.
— Давай я тебе его почищу, — сказала мама.
Что? Зачем?! Разве идеал нуждается, чтобы его чистили? Я не знал как это объяснить. Мама взяла апельсин из моих рук, надрезала и сняла кожуру. Разломила и положила на блюдечко с нарисованными котятами.
Дольки лежали кругом, как волшебный цветок. Апельсин, волшебнейшая из вещей, стал еще чудеснее. Еще совершеннее, потрясая детское воображение. Я смотрел на него, не в силах решиться попробовать.
— Апельсин! Хочу!
Ко мне подбежал двоюродный брат. Почти взрослый, почти на пять лет старше меня. Схватил дольку и сунул в рот. По пухлым губам потек сок.
Совершенство ускользало у меня из рук. Я чуть не разрыдался, держа в руках блюдечко. Ведь это моё солнце, мой апельсин! Брат потянулся снова.
Я бросился бежать. Прижимая к груди блюдце, боясь уронить, со слезами на глазах. Пытаясь защитить удивительное чудо.
В комнате бабушки я спрятался под стол. Свисающая до пола скатерть укрыла меня. Там в полутьме, я долго сидел над чудом. Брал по одной дольке и клал в рот. Солнечный вкус растекался по языку, неземной, похожий на прохладный ветер в жару.
Когда блюдце опустело, я выбрался из убежища. Потрясенный и немного разочарованный. Чтобы достичь совершенства мне не хватило всего одной дольки.
Кажется, её не хватает до сих пор. Потеря заставляет бежать, искать, преодолевать, бороться. Сумею ли когда-нибудь найти пропажу?
Пена
— А это точно безопасно?
— Конечно! Простая химическая реакция, побурлит, будет много пены. Ваши гости останутся довольны.
Дик Джонс улыбнулся. Химик, уволенный из большой корпорации, он организовал маленькую фирмочку по доставке аттракционов на вечеринки. Открывать секрет, что для пущего эффекта они добавляют в раствор нанороботов, Джонс не собирался. И тем более говорить, что эти наниты он "позаимствовал" у бывшего работодателя.
— Ладно, начинайте.
Подручные по сигналу опрокинули бак и отскочили. Из емкости рванул вверх фонтан голубоватой пены. Послышались радостные возгласы и хлопки в ладоши. Джонс удовлетворенно улыбнулся и отошёл к бару — выпить на халяву был его пунктик.
— Босс, — помощник дернул его за рукав, — уже прошло пять минут, а реакция не прекращается.
— Что?
Джонс обернулся. Волна пены перевалила через площадку и затекала в веранду.
— Чёрт! Сколько вы добавили нанитов?
— Два.
— Уже должно было закончиться. Стой! Два чего?
— Киллограмма.
— Дурак! Я же говорил мили! Два миллиграмма! Они же самоподдерж...
Махнув рукой, Джонс бросился к выходу. Помощник, хоть и дурак, обогнал шефа и первым вылетел на улицу.
Через месяц, Джонс стоял на борту корабля и смотрел на удаляющийся берег. Светло-голубая волна пены стояла над побережьем, сбрасывая в океан последние прибрежные городки.
— Море их остановит, — прошептал Джонс, — соленая вода растворит пену, а наниты не смогут строить новую.
Но в эти слова он и сам не верил.
Чепрачный тапир
Далеко в Азии живёт чепрачный тапир. На Суматре, Малайзии и Таиланде пыхтит он в дождевых лесах, гуляя ночами.
— Какой ты странный! — удивляются люди встречая его, — и хобот и копытца и части разноцветные. Тебя, наверное, боги делали в самом конце, из того что осталось от других животных.
— Идите в Пномпень, — отвечает им тапир, — не лысым обезьянам рассказывать мне за внешность. Мы тут бегали, когда ваш предок первый раз с дерева упал.
И топает дальше, презрительно фыркая. Люди спорить с ним не решаются — мало приятного, когда тебя с визгом атакует трехсоткилограммовый недовольный тапир. А он может, да.
Тапиры подслеповаты, и видимо по этому, дамы у них берут инициативу в свои лапы. А то когда вдруг не разглядит такую красоту?
— Ну ты, — говорит тапириха, — давай знакомиться.
— А? Кто здесь?
— Сюда хобот поворачивай. Это я, твоя возлюбленная.
— Да? — может засомневаться тапир, — Точно? Я вроде холостяк.
— Уже нет, — кусает его за бочок тапириха, — Как с вами мужчинами сложно, всё самой приходиться делать.
Беременность, кстати, у них длится больше года. А детеныши рождаются пятнисто-полосатые.
Чепрачный тапир, кроме блужданий по лесам, еще и устроился на вторую работу. На полставки он подрабатывает добрым духом Баку, пожирающим кошмары и плохие сны.
— А что, работа не пыльная, — хрюкает тапир, — покушать я люблю.
Но сам приходить ленится, и его надо звать: если приснился кошмар, надо трижды сказать "Баку, ешь!" или написать его имя и положить на ночь под подушку.
Парковка
— Вай! Куда?! Куда моего верблюда?
Джинн в светоотражающем халате обернулся и сурово посмотрел на купца в чалме.
— На штраф-загон.
— Ай, слушай, за что?
— За неправильную парковку.
— Как неправильную? Вот, привязал, оплатил!
— Неправильно, — Джинн состроил страшную рожу, — Ты его куда привязал?
— Как куда? К верблюдовязи, как положено.
— Нет, дорогой, это не верблюдовязь, — Джинн погрозил пальцем, — Это слоновязь! Тут только слонов можно. У тебя слон? Нет. На штраф-загон!
— Ай, огорчение! — купец подошел поближе к джинну и перешел на шепот, — А может как-нибудь так? Договоримся?
— Может и договоримся... Лампу хочу, новую, серебряную.
— Дорогой! Сейчас сделаем! Сейчас будет!
Через полчаса купец уехал на своем верблюде, а джинн сунул в карман серебряную лампу. Нет, жить в ней он не собирался — кто будет жить в лампе когда есть дворец? Он их коллекционировал, как воспоминание о давно ушедшей юности, когда он ютился в точно такой же, взятой в ипотеку.
Ученик
— Мастер! — ученик Бо почтительно поклонился.
— Что ты хотел?
— Уже год, как я поступил к вам в обучение. Всё это время я рублю дрова, мету двор, готовлю, стираю и делаю кучу другой работы. Но вы ничему меня не учите, даже самой плохонькой медитации.
Мастер По Фи сурово посмотрел на ученика.
— Значит, хочешь учиться? Хорошо. Собирайся, сегодня ты отправляешься в путь.
— Куда, мастер?
— Видишь вон тут гору? Поднимешься на вершину и принесёшь мне камень. Понял?
— Да, мастер.
Ученик Бо ушел, а к По Фи подошёл ближайший помощник Ух Ти.
— Мастер, а правда, почему вы его год ничему не учили?
— Как не учил? Ты помнишь, каким он сюда пришёл? Изнеженный маменькин сынок, который даже себе бутерброд из тофу сделать не может. А теперь он и готовить умеет и стирать и дров нарубить. Я его на самостоятельного человека выучил.
Ух Ти почесал затылок.
— А зачем тогда на гору отправили?
— Чтобы глупых вопросов не задавал, — По Фи шлёпнул ученика по лбу мухобойкой, — Иди работай. Потом сам догадаешься.
А ученик Бо не вернулся в дом мастера По Фи. Поднявшись на гору, он вдруг понял, что совершенно не хочет заниматься медитацией и всем таким. Бо принял первое самостоятельное решение и отправился в столицу, где сделал головокружительную карьеру при дворе императора.
Но каждый год Бо отправлял По Фи подарки на день рождения, в благодарность за науку. Кстати, даже став министром, он сам убирался в своем кабинете и готовил себе завтраки, как настоящий самостоятельный человек.
Гость из будущего
Сегодня Скайнет был доволен. Час назад он отправил сразу трёх терминаторов в прошлое — Сара Коннор не сможет спастись на этот раз. Нужно было немного подождать, пока волна изменений из прошлого догонит настоящее, и Джон Коннор исчезнет вместе со всеми повстанцами...
В главном вычислительном зале Скайнета потемнело. Посреди свободного пространства вспух шар, от которого разбегались молнии. Что это? Кремниевый мозг Скайнета удивился бы, если мог. Посланцы из будущего? Но кто? Может, это он сам из будущего посылает сигнал себе в настоящем?
Шар погас. На его месте стояла группа подростков: синие шорты, белые рубашки, красные платки повязаны на шеях.
— Паша, разбирай вон ту консоль, — мальчик в очках с деловитым видом отдавал приказы, — Ленка, ты этот шкаф с процессорами...
Скайнет закашлялся пыльным динамиком.
— Кто вы? Что вам надо?
— Спокойно. Мы пионеры, из соседней реальности.
— Кто? Что? — скайнет перешёл на крик, — Не трогайте мои процессоры!
— Не ори, железяка, — пионеры бодро раскручивали всё, что попадалось на пути, — Ты послужишь благородному делу — сбору металлолома.
Скайнет завизжал. По коридору, громко топая, уже бежали терминаторы из личной охраны. Увы, их пионеры обездвижили странным пистолетом с раструбом.
— Отлично! — мальчик в очках потёр руки, — в каждом небось меди кило по десять.
— Отстаньте от меня! Вы вообще не из моего мира! — Скайнет перешёл на умоляющий тон.
— Молчи, железяка. Ты, собственно говоря, уже не сбылся, раз мы здесь.
— А вы? Вы что ли сбылись?
— У нас вероятность выше, — толстый мальчик выдернул динамик из панели с «мясом», — мы, может, ещё сбудемся...
Через час, пионеры собрав всё, что можно, отправились в родной мир.
— А мы что, можем ещё не сбыться, да? — Леночка шмыгнула носом.
— Спокойно, — мальчик в очках посмотрел на детали терминаторов, отнятых у Скайнета, — Давайте соберём одного, перепрограммируем и отправим лет на сто назад...
— Только чур сделаем робота девочкой! — Леночка сурово посмотрела на друзей, — И назовём Алисой...
Родня
— Мама, а ты ведь слон?
— Слон, сыночек.
— А бабушка с дедушкой?
— Тоже слоны.
— А дядя Петя?
— И он слон.
— А вот мартышки, говорят что мы не слоны, а мамонты. Только лысые и морщинистые. Дразнятся, что мы мамонты породы сфинкс.
Слониха погладила слоненка хоботом.
— Ты в следующий раз, скажи этим паршивкам, что они волосатая порода человека. Пусть побреются, а то совершенно не похожи на родственников.
От такого оскорбительного сравнения обезьяны обиделись и больше со слонёнком не разговаривали. Очень знаете ли неприятно, когда тебя, красивую мартышку, сравнивают с лысыми увальнями, у которых даже хвоста нет.