Зимой и весной 1942 года на советско-германском фронте случилось то, что, наверное, можно назвать сумасшествием от постоянных удач. Помните статью самого Сталина в газете «Правда» от 02 марта 1930 года с впечатляющим названием «Головокружение от успехов»? О громких победах на местах в вопросах коллективизации. Вот практически тоже самое, только в военном отношении можно сказать и про зиму – весну 1942 года. Здравствуйте, дорогие подписчики и гости нашего блога. Суббота и с Вами я, писатель Артём Чепкасов.
Кстати, именно в тот день, 02 марта 1930 года у меня деда раскулачили в Абанском районе Красноярского края. Он, правда, через год восстановился в правах, и ему всё до копеечки за экспроприированное у него вернули, а потом он ещё и воевать добровольцем пошёл. За Сталина или ещё по какой причине – история другая, как и его раскулачивание и мытарства по советским судам с доказательствами, что молодой, горячий председатель их колхоза палку перегнул. Хотел побольше, получше, вот и раскулачил всех подряд без оглядки на то, кто на самом деле есть кто. И вот это, как раз и называлось в ту пору «головокружением от успехов» - всякий начальник на месте, колхоз ли, цех ли заводской, школа ли, и ещё многое – многое в этом роде, спешил доложить наверх, во, какой он передовик. И об этом «головокружении» неплохо сказано в самом любимом мною романе «Вечный зов», есть там такой персонаж – Пётр Петрович Полипов, воплощение всех руководителей, что стараются не быть на самом деле, а хотя бы казаться вышестоящему начальству, какие они крутые управленцы. Увы, тоже самое зачастую бывает и среди военных.
Начиная с ноября 1941 года Красная Армия беспрерывно наступала практически везде: сначала отбили Ростов-на-Дону (читайте и обсуждайте публикацию «С Ростова выдачи нет»), затем погнали от Москвы и почти до Смоленска догнали, да у Вязьмы и Ржева застряли, весенняя распутица началась. И под Ленинградом фрицам тоже дали прикурить, на Тихвинском участке фронта, да и Восточный Крым лихой десантной операцией освободили (читайте и обсуждайте публикацию «Аджимушкай, ты Бресту – брат»). В Карелии тоже финнов с горными стрелками из Норвегии держали, не давая тем продвинуться и на метр. В общем, как ни крути, а сплошные военные удачи. Всюду. Освобождались сёла и города, впервые Миру представлялись ужасные свидетельства зверств нациков на временно оккупированных ими территориях и становилась понятно даже самому глупому человеку «Нацизму нет! Фашизму нет!». Авторитет СССР и особенно Красной Армии рос на глазах, и никто уже не сомневался, немца разобьём окончательно да возьмём Берлин, самое позднее, к концу 1942 года. Увы, тогда ещё никто не мог знать, что они просто сошли с ума и военная машина фашистской Германии от этих вот наших ударов становится только сильнее. Сильнее даже, чем в 1941 году. Война та, действительно, была не на жизнь, а на смерть, никто никого жалеть не собирался да уже и не мог – слишком много безвинной крови пролили.
Вообще, самым трагичным из периода Великой Отечественной войны я считаю именно 1942 год. Бесспорно, 1941 – тоже сплошное горе, но тогда всё только начиналось. Понять никто не мог, сориентироваться, кругом царила паника, непонятно при том, как умещавшаяся в одном кувшине с неподдельным героизмом и стойкостью наших дедушек и бабушек. Летом – осенью 1941 года мало, кто знал, что нужно делать в сложившейся обстановке, но делали и хорошо делали, раз к зиме немец выдохся да мы ударили-таки в ответ ему. И хорошо ударили, враг чуть не свалился с ног совсем. Однако «чуть» не считается, и именно поэтому я считаю 1942 года самым ужасным, кровавым, непонятным, во многом преступным, самым безысходным, да каким угодно, но абсолютно всё с отрицательным оттенком. Ведь всё же уже было понятно и за 1941 год всему научились, уроки выучили, и вдруг… А, какой период Великой Отечественной войны самым плохим считаете Вы, уважаемые подписчики и гости канала? Пишите в комментариях, обсудим. Я же продолжаю.
Сойдя с ума, ставка налево и направо раздавала приказы о продолжении наступления – отсюда трагедии 33-ей армии Ефремова и 2-ой ударной армии власова. Кстати, одинаковая фронтовая судьба, но совершенно разное отношение к ней со стороны каждого из этих командармов. Ефремов, пусть и с существенным опозданием, но Герой, а власов – навеки вечные иуда. Не сомневаюсь, что генерал Ефремов тоже хотел жить, однако, в отличие от власова, честь командира оказалась для него важнее – дабы не попасть в плен к врагу, он застрелился в окружении, в которое его бездумно загнала сошедшая с ума ставка. Что сделал власов – знают все, а кто не знает, тому расскажу здесь же, на канале, но в июне - годовщину трагедии РККА у новгородской деревушки Мясной Бор.
Но был во всей этой мешанине весны 1942 года один участок, от которого наступления не требовали и более того, были против. Тот самый горемычный Юго-Западный фронт, о котором мы уже не раз говорили (читайте и обсуждайте публикации «Харьков 43: рывок на последнем издыхании» и самую последнюю про Артёмовск, Мариуполь). Юго-Западным фронтом весной 1942 года командовал любимчик Сталина, несомненно герой гражданской войны и украинского похода 1939 года да прорыва линии Маннергейма 1940 года – Тимошенко Семён Константинович, получивший маршальское звание за умелое, победоносное руководство войсками в военных конфликтах накануне Великой Отечественной войны. Что было – то было, из песни, как говорится. Тимошенко - Герой. Но не везде и не во всём, однако в 1942 году об этом ещё не ведали и доверили-таки маршалу Юго-Западный фронт. А тот и рад стараться, глядя, как на Западном фронте Жукова чествуют. Победитель, Москву спас. И захотелось, я так понимаю, Семёну Константиновичу того же, причём не столько ему самому, сколько члену военного совета его фронта – человеку излишне тщеславному, что история ещё очень красочно покажет в скором будущем. Никите Сергеевичу Хрущёву.
Некоторые историки порой льют и на начальника штаба фронта – Баграмяна, в ту пору генерал-лейтенанта, мол, и он себе орден хотел, однако я, исходя из того же анализа последующих событий, так не думаю – Иван Христофорович, когда стал самостоятельным командиром, показал себя только с лучшей стороны. Толковый полководец. Не Жуков, конечно, который спас его от военного трибунала, и не Рокоссовский, которого он через пару месяцев сменил на посту командарма 16, но, считаю, по праву стоит в одном ряду с генералами Черняховским и Ватутиным. Но это всё будет потом, а в апреле 1942 года, уже видя, как задыхаются наступающие по всему фронту наши части, штаб Юго-Западного фронта (Тимошенко, Баграмян и Хрущёв, а также дивизионный комиссар Гуров Кузьма Акимович – тоже член военного совета фронта) представили в Москву план своего грандиозного контрнаступления на Харьков. Вообще, забегая вперёд, отмечу – какая-то у нас беда прям с этим самым Харьковом, практически во всей нашей военной истории. Заколдованный он что ли, Харьков этот?
План предстоящей наступательной операции Тимошенко и его штаб предложили в ставку буквально через пару дней после своего назначения на данное стратегическое направление – настолько быстро они изучили сложившуюся оперативную обстановку. И я не стану спорить с теми, кто в защиту маршала Тимошенко скажет, что Юго-Западным фронтом он уже командовал немногим ранее описываемых событий и долгое время, а оставлял его совсем уж на короткий срок и потому вникать в суть происходящего после своего возвращения в должность, ему особо было не надо. Допустим это было так, хотя последующие события покажут обратное и в первую очередь то, что командование Юго-Западного фронта поздней весной 1942 года было излишне самонадеянно. Настолько излишне, что не провело толковой разведки у себя же под носом и не вскрыло планов противника, уже накапливавших на этом же направлении массу резервов. Однако сначала всё же о самом грандиозном плане операции, назначенной, повторю, командованием фронта, а не ставкой, на май 1942 года. И заключался сей план в следующем. С Барвенковского выступа, вклинившегося в немецкую оборону на 90 километров, имевшего в своём основании Изюм и опиравшегося на фланги Славянске и Балаклее (всё известно нам хорошо и сегодня), войска маршала Тимошенко, с добротным резервом из двух новых танковых корпусов, 21-го т 23-го, а также десятка свежих танковых бригад, и при поддержке Южного и Брянского фронтов, должны были нанести удар на Харьков, оккупированный ещё в октябре 1941 года.
Выступ образовался в марте 1942 года в результате не столь удачного, как хотелось бы, наступления свежей тогда ещё 57-ой армии генерала Рябышева. Но тогда, в январе – марте 1942 года наступали все и наступление Рябышева не было чем-то из ряда вон, а потому и приказ, выйти к Днепру, освободив по пути Харьков и Запорожье, ему давала ставка. Однако Рябышев, практически не имея танковой поддержки, но зато напичканный различными кавалерийскими дивизиями, с поставленной задачей справился частично – до Днепра не дошёл и Харьков у врага не отбил. Правда, некоторые военные историки утверждают, что мог, потому как наступал не один, а по соседству с всё той же 6-ой армией. К тому же немцам, а именно Паулюсу - тогда ещё «новичку» в практической войне, а до того хорошему теоретику войны и не более, по факту нечем было уже держать оборону, так как все боеспособные части были стянуты на ликвидацию стремительного наступления нашего Западного фронта на Вязьму и Ржев. Однако Паулюс свой фронт под Харьковом в марте 1942 года удержал и надо признать, иногда теория с практикой дружат весьма и весьма. Ну, а потом наступил май 1942 года!
Костяк Юго-Западного фронта – несчастливая с самого начала войны советская 6-я армия под командованием генерала Городнянского и в составе шести стрелковых, двух кавалерийский и одной танковой дивизий, а также армейская группа генерала Бобкина, по факту тоже сплошь кавалерийская, должны были наступать на первую столицу советской Украины с юга. Кстати, с генералом Бобкиным, наносившим отвлекающий удар на Красноград, на фронте был и его пятнадцатилетний сын. Вместе они и погибнут.
А с севера на Харьков должна была навалиться 28-я армия того же Юго-Западного фронта, но она, в отличие от 6-ой армии, имела в своём составе всего четыре дивизии. Командовал этой армией уже известный нам генерал Рябышев – тот, что не смог взять Харьков двумя месяцами ранее, во главе 57-ой армии, занимавшей теперь, уже в составе Южного фронта, оборону на юге выступа – у самих Барвенково и Лозовой и уже под командованием генерала Подласа. Вместе с 57-ой армией оборону на южном фасе выступа держала и 9-я армия, тоже известная нам по прошлым публикациям. И здесь, думаю, стоит отметить, что из трёх перечисленных генералов войну переживёт только Рябышев, а Городнянский и Подлас, как и Бобкин, сгорят в западе, подготовленной для них Паулюсом. Советские генералы принимали смерть наравне со своими солдатами. Вечная память этим полководцам.
Итак, 6 и 28-я армиям Юго-Западного фронта предстояло взять Харьков с юга и севера, замкнув кольцо западнее города. Но при этом, часть 6-ой армии, являясь наиболее усиленной во всей группировке готовящегося наступления, должна была ещё замкнуть кольцо и в районе Чугуева. Во взаимодействии с частью войск 38-ой армии и расчленив тем самым немецкие войска да уничтожив их по отдельности. Когда говорят, мы научились воевать у немцев, в этом есть большая доля правды, но то, что уроки 1941 года не пошли нам в прок в 1942 году – это тоже очевидно и, повторю сказанное мною в других публикациях, прямо говорит о том, кто на кого в 1941 году собирался нападать. Советские генералы, не смотря на известную доктрину, наступать попросту не умели. Парадокс, но скажите мне хоть об одном в мировой истории военном конфликте, который обошёлся без подобного. И не тем ли война и интересна всем нам? Вернее, её изучение, анализ её кровавых, безжалостных сражений?
А завершу рассказ о планах командования Юго-Западного фронта на май 1942 года отметкой о советской 21-ой армии генерала Гордова, державшей оборону и осуществлявшей прикрытие наступления 38-ой и 28-ой армий. Эта армия мне дорога тем, что в августе 1942 года, после того, как она сильно потрёпанной отойдёт за Дон, насчитывая всего около 500 человек, её пополнят свежими дивизиями, в том числе и 207-ой стрелковой из резерва ставки, формировавшейся в Иваново. В этой дивизии, и в этой, 21-ой армии примет боевое крещение в районе Котлубани мой дед. Но об этом потом – осенью. А пока мы просто видим, что в принципе войск у Тимошенко всё же хватало для осуществления задуманного, ведь у каждой из его главных армий было даже собственное авиационное прикрытие. Эх, кабы ещё знать, что делает противник.
А противник, начавший откатываться поближе к дому зимой 1941 – 1942 года, к весне всё же передумал и упёрся-таки на всём протяжении «Восточного фронта». К маю 1942 года всё уже стабилизировалось, а советские части выдохлись и, если за пару месяцев Паулюс, не имея по сути резервов, с большим трудом для себя удержал 57-ю армию Рябышева, то теперь резервы к нему поступали ежедневно – гитлеру не нужна была больше Москва, ему подавай кавказскую нефть и чернозёмные плодородные районы. В итоге немцы сформировали таран из новых штурмовиков «Хейнкель» и танков Т-3 с короткими 50-мм башенными орудиями да Т-4 с длинными 75-ми, могущими бить и КВ, не говоря уж о Т-34-76 да БТ и тем паче ленд-лизовских «Матильдах» с «Валентайнами». Немецкое командование, и само не подозревавшее о беспечности Тимошенко, стянуло на этот же участок фронта в помощь 6-ой армии Паулюса, 17-ю полевую армию Гота и, что самое главное, 1-ю танковую армию Клейста. Итого, в трёх немецких армиях на узком участке фронта в составе порядка 20 дивизий, одной из которых была итальянская (3-я) собралось около 700 тысяч человек, по танкам точно сказать не могу, но в целом силы противоборствующих сторон оцениваются, как равные. Другое дело – организация. Например, в РККА мощных стальных кулаков из отдельных танковых армий ещё не придумали и боевые машины были разбросаны по стрелковым частям. Как говорил Суворов, побеждать нужно умением, а не числом, хотя, как я уже отметил, с числом в районе Харькова в мае 1942 года тоже у обеих сторон всё было в порядке – наступать собирались и те, и те, а для наступления… Ну, Вы уже знаете… Так что проблема оказалась в умении – советские командармы ещё не знали, что их противник уже запланировал танковые удары по флангам, у Славянска и Балаклеи, дабы срезать Барвенковский выступ и следовать дальше. 11 мая 1942 года всё ещё было хорошо. И 12-го тоже… И даже 15-го и 16-го…
12 мая 1942 года в 7 утра после часовой плотной артподготовки, в том числе с использованием тяжёлых 122-х миллиметровых орудий А-19, Юго-Западный фронт стремительно перешёл в наступление и за пять последующих суток план был почти выполнен – красноармейцы стояли практически на окраинах Харькова, нанеся в ходе ожесточённых боёв серьёзный урон Паулюсу, взяв у него большое количество пленных. И всё-таки немцы не пошатнулись, а продолжая с помощью своей 6-ой армии, связывать наступающие советские части, нанесли им удар, согласно уже своего плана. 17 мая 1942 года главный удар нанесли, естественно, панцеры Клейста. Через Славянск и Барвенково в тыл 9-ой армии у Изюма, моментально срезав Барвенковский выступ, а затем, от Балаклеи на Купянск. В течение пяти дней боёв, 23 мая 1942 года, вокруг войск Тимошенко, не послушавшего подчинённых ему генералов и упрямо не пожелавшего останавливать наступление своих армий, но так и не решившегося ввести в бой главный резерв – 21 и 23 танковые корпуса, сомкнулось кольцо окружения. Так, к 25 маю 1942 года на советско-германском фронте возник новый «котёл». Катастрофа, о которой ещё вчера никто и помыслить не мог, свершилась.
Да, в мае 1942 года ещё вчера всё было хорошо, но маршал Тимошенко думал иначе – вплоть до 28 мая ему казалось, что всё хорошо и сейчас, и только тогда он отдал приказ о прекращении наступления. Начались попытки выхода войск из окружения, которые продолжались до 31-го числа. И в этот же день, 31 мая 1942 года, где-то далеко, в сибирском посёлке Абан на фронт в числе прочих мобилизованных, ушёл и мой дед. Правительство страны, осознав раньше неугомонного маршала, что случилось, уже набирало новых бойцов. От старых, тех, что призвали зимой – весной 1942 года к лету уже никого не осталось. Потери Красной Армии в Харьковском котле, на участке в жалких пятнадцать квадратных километров, поистине ужасны: немногим меньше двухсот тысяч и в пятнадцать раз больше немецких.
Фронт рухнул – вот цена маршальским амбициям. Спросите, кто ответил за это? Военные историки говорят, нашли крайних – как же без них-то, но это точно не маршал Тимошенко и не член военного совета Юго-Западного фронта Хрущёв. Эти отбрехались, стрелки перевели на подчинённых… Как же знакомо и сегодня… Хорошо только, что не в таких трагичных масштабах…
28 мая 1942 года, ровно 81 год назад, день в день, Харьковская катастрофа завершилась и всё последующее жаркое, изнуряющее лето по бескрайним донским степям, как и за год до того у Смоленска и Киева, в разные стороны бесконечно тянулись бесчисленные колонны и мелкие группы разбитых не только физически, но по большей части морально, солдат и командиров Красной Армии. Но ведь ещё вчера всё было хорошо, всё получалось, как и было задумано, и мы уверенно шли вперёд, а теперь… А теперь на Запад долго – долго брели пленные, а на Восток те, кто немцу ещё не попался или не сдался. И кого было больше, неизвестно до сих пор. Нет, заслоны, конечно же, были и бои то тут, то там ещё вспыхивали, как и в 1941, но что они могли, эти люди, когда из десятков тысяч штатной численности дивизий, поспешивших по приказу маршала освободить Харьков, из окружения в итоге вышли жалкие сотни, а из полков – десятки. И Михаил Шолохов ничуть не врал в своём романе, почти всю рукопись которого сжёг, однако сохранившихся глав хватило для сценария, пожалуй, самого главного кинофильма о Великой Отечественной войне. Я в ЦАМО РФ видел многочисленные документы 81-ой и 112-ой стрелковых дивизий, 39-ой гвардейской стрелковой – это очень страшные документы: наспех сформированные, без боевого слаживания дивизии и полки по одиночке кидались в бой то там, то здесь, и люди, живые маленькие люди в голой степи и со всех сторон их давят танки, добивают в упор автоматчики. И эти людям уже некуда идти, почти все переправы через Дону тоже перехвачены солдатами теоретика Паулюса, обыгравшего буквально на пальцах практика Тимошенко. Может, потому что характеристика Паулюса соответствующая, известная нам по другому фильму: «характер нордический» - в смысле без амбиций и желания славы. И получается, всё честно написал Шолохов, а Бондарчук старший показал. «Для меня ясно одно, произошла катастрофа» - с трудом говорит контуженый красноармеец Стрельцов, и в этих словах заключена вся жуткая правда лета 1942 года. Правда, потому что в отличие от лета 1941 года летом 1942 всё случилось гораздо хуже – ведь ещё вчера эти измождённые, осунувшиеся, почти потерявшие себя люди, лупили фашиста и в хвост, и в гриву, и были уверены, что 1941 год навсегда остался в прошлом. Но они и предположить не могли, как после падения Севастополя, ставшего тоже ценой провала наступления на Харьков, можно будет сказать, что в 1941 году, в некоторой степени и, само собой, с высокой долей условности, однако всё ещё было хорошо.
Но их обманули. Собственный маршал обманул. Специально ли? Конечно же, нет. Не мне судить прославленного советского полководца, но то, что Семён Константинович сам обманулся – это факт. И цена этому самообману - не только обрушившийся фронт и немцы на Волге и на Кавказе, а и приказ № 227 «О мерах укрепления дисциплины», больше известный в народе, как «Ни шагу назад», и на котором до сих пор спекулируют все, кому не лень. Понятие «штрафники» в Красной Армии жило с осени 1941 года, но то как оно вошло в обиход с июля 1942, ни в какое сравнение с боями за Москву. Штрафные роты и батальоны до сих пор так или иначе бередят наши умы и споров на эту тему до небес, но остановить бегущих советских солдат, не раз уже подставленных под злого врага своими же командармами, по-другому и в самом деле было уже не остановить. Паника была массовой, повсеместной. Такой паники н было даже, когда Москву объявили на осадном положении. На этом мы сегодня закончим. Всем пока. С Уважением писатель Артём Чепкасов.
Обязательное послесловие: Публикацию эту я обещал одному из своих подписчиков, и он спрашивал меня – что это было, наступление на Харьков в мае 1942 года? Глупость или предательство? Не преступление? Мой ответ – преступление. Конечно же, преступление. Просто неумышленное, по глупости, по недоразумению, но кому от того легче. Впрочем, каждый волен думать иначе, чем я…. Всем добра.