Следующее утро в реанимации началось с визита ЕН (моего врача). Он опять помял потрошенный живот (больно!), сказал, что сокращение идет нормально, велел медсестре подготовить меня к подъему на ноги.
Меня отключили от капельницы и убрали нижний катетер, велели сесть в кровати. Сесть мне, хотя и с трудом, но удалось благодаря висячей треугольной ручке над кроватью. Очень удобная штука для послеоперационных пациентов. В общем отделении потом мне ее очень не хватало.
Медсестра принесла какое-то буро-пятнистое рубище размером как чехол на танк и навязала на бедра что-то вроде трусов из марли (свою одежду и белье в отделение реанимации было нельзя).
Вернулся ЕН и велел аккуратно вставать. Я кое-как перевела себя в вертикальное состояние. Вернее, не совсем вертикальное, а стояче-согнутое. Распрямиться не удавалось - шов тянул. Ужасно кружилась голова.
- Ну, давай, обойди кровать! - велел ЕН. - Тебе там компот принесли.
Я послушно двинулась в сторону компота и даже смогла одолеть изножье кровати, но на повороте в сторону тумбочки в глазах резко потемнело и я неловко повалилась на кровать.
- Гемоглобин низкий, вот и падаешь! - заключил ЕН. - Отдыхай пока. После обеда еще раз попробуем! Как начнешь ходить - разрешу пойти в детское отделение.
Кстати, у соседки Светы вставание и ходьба получилась лучше. Пока я раздавленным червяком ползла по кровати к заветному компоту, Света, хоть и согнутая в три погибели, уже расхаживала по палате.
Кое-как я угнездилась в кровати и добралась до компота. Домашний, из кураги! Чем угодно клянусь, мама варила.
Как там мои родные? Что им наговорил ЕН по поводу моего долгого пребывания в реанимации? Я собиралась поставить стакан га тумбочку, как вдруг увидела записку! От моих!
Мама поздравляла с рождением дочки, писала, что за мое КС больница потребовала сдачи крови аж с двух человек, но чтобы я не беспокоилась, муж уже решил этот вопрос. А еще, если мне уже можно вставать, они всей семьей вечером придут под окно, чтобы меня увидеть. И принесут домашний куриный бульон.
Как же я хотела их увидеть! И дочку! Надо все же как-то вставать и ходить. И очки мои добыть! Опять мне их не принесли.
В тот момент, когда я обдумывала свою вертикализацию, в палату зашла целая процессия , состоящая из врача и пятерых практикантов.
Не поздоровавшись, врач открыла мою историю болезни (или как там это называется? История родов?) и начала зачитывать. Опять прозвучали слова "старородящая", "исключить потужной период", я навострила уши в надежде услышать, что же там с кровопотерей и остановкой сердца, но вместо этого услышала самое что ни на есть наглое вранье "дородовое излитие околоплодных вод". А еще узнала, что лапаротомия по Пфанненштилю прошла без осложнений. Вот это, да! Врут, как дышат!
Не успела я возмутиться расхождением писанины с реальностью, как врач кивком указала практикантам на мое многострадальное тело.
Первая практикантка опять начала давить на мой зашитый живот. И кстати, тоже, как говорят в народе "ни здравствуйте, ни наsрать". Как будто перед ними не человек, а труп из анатомического театра.
Во-первых, было больно. Во-вторых, я все-таки человек, а не кусок мяса!
Одну я еще вытерпела, но когда поняла, что руководитель практикантов собирается всех пятерых учить на моем бедном животе, да еще с таким хамским подходом, я взбеленилась. Помните же, про гнев?
Все, что пришлось пережить за последние трое суток, накопилось и вылилось на головы этой честной компании. Я орала, что не подпущу к себе никого, кроме лечащего врача. Тетка-врач в ответ орала, что я не имею такого права и подталкивала следующую практикантку ко мне. Та нерешительно подошла и нагнулась. Я перестала орать, поймала ее взгляд, и глядя в глаза тихо, четко и раздельно сказала: "Тронешь-убью". Девицу как ветром сдуло. Уж не знаю, что я в тот момент могла ей реально сделать в таком беспомощном состоянии, но она аж забилась в дальний угол реанимационной палаты.
Но тетка в белом халате не унималась и криками пыталась направить ко мне пару более крепких парней-практикантов. Типа, один держит, другой осматривает. Вот тут я начала орать громко и нецензурно. Самое приличное, что я им посоветовала "Тренируйтесь на кошках!. Не знаю, чем бы все закончилось, но на все эти вопли набежало много медперсонала. После очередной перебранки, тетка с практикантами... направилась к бедной Свете.
На этот раз хотя бы поздоровавшись и попросив разрешение на осмотр. Света, хоть и девочка робкая, пискнула "Только один".
На сем делегация удалилась, Естественно, что обо всем наябедничали ЕН, перевернув все с ног на голову,, и он пришел ко мне с воспитательной беседой. Я рассказала ему, как было на самом деле и попросила больше толпы практикантов ко мне не водить, особенно на такие болезненные процедуры. А если уж приходят, то пусть ведут себя согласно врачебной этике, а не как в анатомическом театре. Иначе я за себя не отвечаю!
Уж не знаю, то ли нашлись для практикантов другие женщины, более совестливые и безропотные, то ли практика скоропостижно закончилась, то ли решили с "неадекватом" в моем лице не связываться.
Да и ладно, лучше я побуду тут "неадекватом", но хоть спокойно полежу без этих японских пыток. Мне здесь и без того хватает боли.
Продолжение следует