#этюд_из_начала_2000-х
Воскресное осеннее утро на крохотной железнодорожной станции в Читинской области. Где-то вдалеке, там, где две параллельных линии уходящих рельсов сливаются в одну сплошную, горит зелёный глаз семафора. Слышен нарастающий шум приближающегося поезда. На безлюдной платформе десятка полтора мальчишек десяти-двенадцати лет. Они с нетерпением вглядываются вдаль в ожидании состава, дурачатся, скачут, машут руками машинисту, как будто он их может увидеть. Похоже, в застывшей провинциальной глуши появление поезда — их единственное развлечение.
Наконец раздаётся оглушительный гудок тепловоза. Поезд приближается к станции и начинает тормозить. Мальчишки сначала отскакивают от рельсов на порядочное расстояние, но по мере того как поезд замедляет ход, подтягиваются ближе. На мелькающих вагонах теперь уже вполне можно прочитать маршрут следования поезда «Владивосток — Москва». В центре пятачка, который при всём желании не назовёшь привокзальной площадью, на складном стульчике восседает местная достопримечательность — старушка-торговка. Перед ней на грубо сколоченном ящике — два тряпичных мешочка. В одном — семечки подсолнечные, в другом — тыквенные. В нескольких шагах от старушки стоит сероглазая девчонка лет десяти, а может, и младше, с двумя плохо заплетёнными косичками. Она очень худа, про таких говорят: «Аж светится вся». На ней не по сезону лёгкое ситцевое платьице, поверх которого надет бесформенный серо-зелёный свитер явно с чужого плеча. Девочка тоже с интересом вглядывается в окна ближнего вагона.
В купе поезда женщина лежит на нижней полке. Остальные пассажиры этого купе ещё спят. На столе в простом гранёном стакане с водой стоит пышная белая хризантема с очень коротко подрезанным стеблем. Хризантема качается от резкого толчка. Поезд со скрипом тормозит и замирает на месте. Женщина приподнимается на локте, вытягивает шею, пытается прочитать название станции.
Проводницы открывают двери вагонов, но не поднимают откидывающиеся металлические крышки, прикрывающие доступ к ступеням: на этой промежуточной станции никто не выходит и желающих сесть в поезд тоже не наблюдается. Проводницы с наслаждением вдыхают свежий осенний воздух, настоянный на аромате умирающих кленовых и берёзовых листьев. Ветер устало играет стайками опавших листьев — жёлтых, красных, рыжих.
Хозяйка семечек ощупывает взглядом каждую из проводниц в надежде продать хоть немного товара. Тщетно. Ни одна из женщин в фирменной униформе с эмблемой ДВЖД не рискует опоздать к отправлению поезда. Поезд стоит здесь всего пару минут. Лицо старушки становится сердитым.
Мальчишки бегают вдоль поезда, свистят. В некоторых купе открываются окна, и заспанные пассажиры бросают им пакетики с печеньем, яблоки, конфеты. Подростки тут же начинают бросаться яблоками, крошат друг другу за шиворот печенье, со смехом надкусывают конфеты и швыряют их друг в друга. Девочка-худышка медленно приближается к поезду. Она с сожалением и грустью смотрит на мальчишек.
Женщина в купе поднимается с постели, накидывает поверх белого топика уютный махровый халат, расчесывается и ловким движением подбирает светлые волнистые волосы одной-единственной шпилькой. Волосы держатся в пучке на затылке легко и естественно. Женщина достаёт из-под подушки чёрную сумочку из мягкой кожи, шарит в ней рукой и выуживает оттуда маленькое круглое зеркальце в оправе со стразами. Смотрит на себя и вдруг корчит рожу своему отражению. Потом убирает зеркальце в сумочку. С платформы по-прежнему слышны свист и вопли мальчишек.
Женщина боком протискивается между сиденьем и столиком поближе к окну, смотрит на платформу. Её замечает девочка и робко направляется в её сторону. Девочка останавливается и искоса поглядывает на мальчишек, беснующихся в двух шагах от неё. Женщина с улыбкой смотрит на девочку, потом несколько раз постукивает согнутым указательным пальцем по стеклу. Девочка удивлённо смотрит на неё и застенчиво улыбается. Один из мальчишек швыряет другому яблоко, другой — третьему. Девочка молча следит за перемещениями яблока. Яблоко падает и от удара раскалывается на две неравные части. В солнечном свете сочно блестит его сахарная мякоть, маслянисто отсвечивают коричневые семена. Одна половина отскакивает, катится в сторону девочки и останавливается у её ног. Она инстинктивно наклоняется, намереваясь поднять кусок яблока, но встречается со взглядом женщины, которая смотрит на неё сквозь оконное стекло с состраданием и изумлением одновременно.
Девочка выпрямляется и отводит глаза. Женщина двумя руками пытается открыть окно, тянет его вниз. Наконец окно открыто.
— Ты голодная? — кричит женщина.
Девочка кивает.
— Родители твои где?
— Мама умерла, а папка пьёт.
Машинист даёт гудок. Поезд судорожно дёргается.
Женщина взглядом ищет что-нибудь съестное на столике. Берёт в руки банку с оливками, которая прикрыта бумажной салфеткой. Приподнимает салфетку, обнаруживает, что банка откупорена и с раздражением ставит её обратно. Хватает со столика полбуханки чёрного хлеба в завязанном узелком полиэтиленовом пакетике, просовывает руку за окно, бросает девочке. Девочка ловит хлеб и держит его двумя руками.
Поезд трогается.
Девочка надрывает пакетик, подносит его к лицу, вдыхает запах хлеба. Потом откусывает кусок и жадно жуёт. Женщина потрясённо смотрит на неё, на мальчишек. Они продолжают футболить носками дешёвых китайских кроссовок очередное яблоко. Женщина хватает сумку, роется в ней, достаёт сотенную купюру, комкает её и высовывает руку в окно, собираясь бросить девочке деньги. Девочка стоит на прежнем месте и прижимает к груди хлеб. Поезд отъехал уже несколько десятков метров. Девочка удаляется с каждым мгновением всё дальше. Вот уже она похожа на тёмную точку.
Женщина сидит в купе на своём месте. У неё отрешённое лицо. На столике перед ней — смятая сторублёвка. Она неотрывно смотрит на купюру, машинально футболя её по столику щелчками изящного ногтя.