Маленькую подвальную комнату быстро заполнили люди в кожаных тужурках с хмурыми, сосредоточенными лицами. Старший — коренастый низкорослый Юровский — выступил на шаг вперед и начал говорить. Его слова тяжелым гулким стуком отдавались в ушах Николая. "На нас возложена миссия..." "Попытки спасти не увенчались успехом..." "... к расстрелу". "Что?" — только и сумел произнести ошеломленный император, и упал первый, сраженный пулей, выпущенной из револьвера Юровского. Как по сигналу в комнате началась беспорядочная стрельба. А в это время на улице около крыльца тарахтел специально заведенный автомобиль, заглушая предсмертные крики царской семьи.
Это семнадцатая статья цикла "Как умирала династия". Предыдущая рассказывает про последний месяц жизни могучего и "самого русского" императора России Александра III.
Большевистские узники
Романовы были арестованы практически сразу после отречения Николая II. Временное правительство настаивало, что это и не арест вовсе, а всего лишь забота о безопасности царской семьи, ведь в России наступили смутные времена. И действительно, императору, жене, детям и слугам была дарована относительная свобода в пределах Александровского дворца в Царском селе. Но и только. Покидать его запрещалось, а когда Николай прогуливался по саду, его всюду сопровождали шестеро вооруженных людей. "Я чувствую себя словно в клетке", — написал он в те дни в своем дневнике.
Но это было только началом скитаний. К лету ситуация в Петрограде накалилась и Временное правительство приняло решение перевезти Романовых подальше от столицы. Место выбрали и впрямь глухое — Тобольск. Там Николай с семьей и пережил зиму 1917 года. Было тяжело — дочери болели, у цесаревича Алексея периодически опухали ноги, власть урезала финансирование и порой было даже нечего есть. Но Романовы не голодали — спасибо местным жителям и монахам, которые помогали семье.
Сам Николай старался придерживаться царскосельского распорядка. Подъем в девять, занятия с детьми, работа в саду (напилить дров, убрать снег), обед, чтение вслух, посещение церкви. Время текло размеренно и неторопливо, никакой угрозы своей жизни император не чувствовал. Будущее оставалось неопределенным, но в то, что пришедшие осенью к власти большевики способны на кровопролитие, никто из Романовых не верил.
А между тем ленинское правительство думало-гадало, что же делать с царской семьей. Предлагали устроить над ними показательный суд, но Ленин был против этой идеи. Решили пока на время перевезти семью императора поглубже в Россию и подальше от Германии и Антанты. Местом был выбран Екатеринбург, который в апреле 1918 года представлял собой вполне безопасное место. Историки считают, что идея расправы над Романовыми родилась у большевиков как раз весной 1918 года и Екатеринбург выбрали специально, чтобы провести казнь в обстановке максимальной секретности.
Перевозили семью императора тайно и частями. Сначала Николай с супругой, великой княжной Марией и некоторыми из слуг. Позже — все остальные. Полностью Романовы воссоединились лишь 23 мая. Местом их проживания был выбран дом инженера Николая Ипатьева, который власть реквизировала у него специально для этих целей.
Условия, в которых жила семья, с каждым днем становились все жестче и строже. Особенно это стало заметно с приходом нового коменданта охраны — члена губернской ЧК Якова Юровского. Теперь прибывание Романовых было похоже на тюремное заключение — на окнах укрепили стальные решетки, во дворе удвоили количество караула, на улицу разрешалось выходить лишь поодиночке и всего несколько раз в день.
Перед лицом смерти
Согласно официальным источникам, решение о расстреле Романовых было принято исполкомом Уралоблсовета, а Москву поставили в известность уже после свершившегося. Может быть, дело обстояло именно так, во всяком случае не сохранилось никаких документов, которые бы указывали на прямое участие Центра в казни. В дискуссии на эту тему точка так и не поставлена.
Зато хорошо известна хронология событий, которые начались в ночь на 17 июля 1918 года в доме Ипатьева. Их скрупулезно восстановил следователь Николай Соловьев, назначенный в 1919 году правительством Колчака для расследования обстоятельств убийства царской семьи. Он проделал огромную работу, собрав немало вещественных доказательств и опросив свидетелей. Вкупе с воспоминаниями непосредственных участников расстрела это расследование позволяет точно реконструировать ход событий.
Первым большевики разбудили доктора Евгения Боткина. Юровский сказал ему, что к городу подступают белые, находиться на верхних этажах опасно, велел поднять всю царскую семью и собраться в подвальной комнате.
Примерно за 40 минут доктор разбудил всех узников, и они спустились в полуподвальное помещение площадью не больше 14 квадратов. Оно было абсолютно пустым. Александра Федоровна, оглянувшись, спросила у охраны:
— Что же, и стула здесь нет? Разве и сесть нельзя?
Спустя пять минут в комнату принесли два стула — для нее и для цесаревича Алексея, которому было тяжело стоять из-за опухших ног. Николай встал рядом с супругой, держась за спинку сиденья, дочери и слуги расположились около стены. В небольшой комнате в свете тусклой лампочки стояли они — 11 узников дома Ипатьева. А напротив — люди в кожанках и с оружием.
Расстрел
Вперед выступил Юровский. Убедившись, что все на месте, он провозгласил «приговор» царской семье. Это был не документ, а чистой воды экспромт, который потом участники расстрела цитировали по-разному. Начальник охраны Павел Медведев привел такие слова:
Николай Александрович! Попытки ваших единомышленников спасти вас не увенчались успехом! И вот, в тяжелую годину для Советской республики… на нас возложена миссия покончить с домом Романовых! Вы приговорены к расстрелу.
Николай II недоуменно посмотрел на него. «Так мы никуда не поедем?», — раздался голос Боткина. А император лишь успел переспросить: «Что?» В этот же момент Юровский поднял револьвер, который он держал все это время в опущенной руке и произвел первый выстрел. Он стал сигналом, и маленькую полуподвальную комнату наполнил треск беспорядочных выстрелов, крики и стоны умирающих.
На улице все это время тарахтел заведенный грузовик — большевики серьезно опасались, что звуки расстрела из дома Ипатьева привлекут внимание жителей. А внизу тем временем творилось страшное. Николай, Александра Федоровна и доктор Боткин погибли первыми. А вот великие княжны метались по тесному пространству подвала и пули их не брали, отскакивая, будто от заговоренных. Позже выяснилось, что в нижнее белье девушек были зашиты драгоценные камни, сыгравшие роль своеобразного «бронежилета». Но, в конце концов, были убиты и они...
Когда все стихло и рассеялся первый дым, на полу застонал от боли Алексей. Раздался выстрел Медведева. Шевельнулась княжна Татьяна — выстрел Стрекоткина. Горничная Анна Демидова забилась в угол, прижимая к груди пуховую подушку. В нее не стали стрелять — Медведев просто заколол бедную женщину штыком. Это же сделали с остальными, кто подавал хоть какие-то признаки жизни. Последним актом чудовищной трагедии стало убийство поднявших вой собак, принадлежавших дочерям Николая II.
Заметая следы
Тело императора, завернутое в ковер, вынесли первым. Остальных — на импровизированных носилках, сделанных из одеял и палок. Их погрузили в грузовик и еще несколько дней не могли решить, что делать с останками. Наконец обезобразили их серной кислотой, частично сожгли, а частично закопали в яме. Место постарались замаскировать — накрыли шпалами, засыпали землей и несколько раз проехали грузовиком, чтобы скрыть всяческие следы.
Власти объявили о казни только одного Николая II, а про семью сказали, что она «перевезена в надежное место». Эта ложь поддерживалась вплоть до 1920 года. И лишь после публикации за рубежом достоверных фактов расстрела, выявленных следователем Соколовым, большевики признали факт экзекуции.
В доме Ипатьева в ночь на 17 июля погибла семья последнего российского императора. Но эта была далеко не вся династия Романовых. Впрочем, уцелеть удалось немногим. Большинство представителей царского дома большевики вырезали жестоко и хладнокровно. О смерти последних Романовых и пойдет речь в заключительной части цикла «Как умирала династия».