«Из глубины света придет могучий грохот – естественный звук абсолютной сути, подобный тысяче одновременных ударов грома. Это естественный звук твоей абсолютной сути, поэтому не бойся и не впадай в смятение». Тибетская книга мертвых
У него были все качества, чтобы стать легендой при жизни, и он ей стал. А, уж, после своей неожиданной кончины в 1980 году в возрасте 32 лет пантеон величайших рок-музыкантов пополнился ещё одним небожителем. Ушёл достаточно молодым, но рок-н-ролл предполагает такие истории, более того – это многократно усиливает популярность. Сегодня, по опросам, в списке рокеров, которых хотели бы вернуть к жизни фанаты, Джон Бонем опережает Элвиса Пресли и Фредди Меркьюри.
Бытует расхожее мнение, что получить статус суперзвезды несложно – достаточно попасть в популярный музыкальный коллектив, тогда с твоими достоинствами ознакомится бо́льшая аудитория, и в таких рассуждениях есть определённая логика. Но в том то и дело, что Джон Генри Бонем был настолько выдающимся исполнителем, что его вклад в успех Led Zeppelin невозможно недооценить. Достаточно упомянуть хотя бы то, что именно «Бонзо» – таково было прозвище Джона Бонема – определил характер звучания группы.
До знакомства с ним основатель «Цеппелинов» Джимми Пейдж считал, что его группа должна напоминать Pentangle, акустический тон которых задавал гитарист Берт Дженш. Но услышав беспощадные атаки Бонзо на концерте Тима Роуза в клубе «Country» в Хампстеде, на севере Лондона, он понял, как должна выглядеть его новая команда. Именно игра на барабанах Бонема в итоге и стала той движущей силой, которая поднимала в воздух и приводила в движение этот «Дирижабль». Бонзо был незаменим, и его смерть в 1980 году сильно повлияла на группу.
Кози Пауэлл, Карл Палмер и Эйнсли Данбар готовы были заполнить образовавшуюся вакансию в Led Zeppelin, но Пейдж не видел смысла продолжать с кем-то другим. Его полностью устраивал только Джон Бонем. К другим душа не лежала. Вряд ли новый член группы смог бы стать полноценным "цеппелином" – не технически, выдающихся ударников в мире хватало – исчезнувший пазл не заменить ничем.
Бывает, уходит лидер ансамбля и всё разваливается в виду дефицита новых идей и жёсткой скрепляющей руки. Джон Бонем не был лидером – он был сердцем группы, поэтому, когда его сердце остановилось, группа перестала существовать по естественным причинам.
Led Zeppelin специализировались на усиленных версиях черной американской музыки, таких как блюз и R&B. Чтобы убедительно играть эту музыку, нужно было свинговать, и немногие барабанщики в любом жанре свинговали с таким размахом, как это делал Бонзо. Несмотря на всё заслуженное внимание, уделяемое его блестящим соло-идеям, его ритмической изощренности или мастерству игры на бас-барабане, Джон Бонем был, прежде всего, заводилой.
«Энциклопедия Британника» назвала Бонема «идеальным примером для всех барабанщиков хард-рока, которые пошли по его стопам». И хотя при жизни он был известен прежде всего своей подачей хард-рока, после его смерти его репутация барабанщика вышла за рамки этого жанра. Он был экстраординарным музыкантом. Никто другой не достиг такого баланса силы, грува и зрелищности.
Специалисты отмечали уникальную мощь его игры и чувство внутренней энергетики ритма. В 2005 году британский журнал «Classic Rock» поставил Джона Бонема на первое место в списке «лучших рок-барабанщиков всех времён», также как и американский «Rolling Stone» в своём списке «100 величайших барабанщиков всех времён» в 2016-м. Как-то Адам Будофски, главный редактор журнала «Modern Drummer», отметил:
«Если королем рок-н-ролла был Элвис Пресли, то тогда королем рок-игры на барабанах, безусловно, был Джон Бонем».
Уже на записи самого первого альбома Led Zeppelin Джон Бонем навсегда изменил игру на рок-барабанах. Годы спустя Джимми Пейджа всё ещё забавляло дезориентирующее воздействие, которое «Good Times Bad Times» с его сбивками и потрясающей скоростной работой бас-барабана оказали на слушателей:
«Все держали пари, что Бонзо использовал два бас-барабана, но у него был только один».
Тяжелое, живое, виртуозное и обдуманное – это выступление обозначило волшебную страну, которую Джон Бонем покорил с помощью своих искусных грувов, и в которой самолично царствовал вплоть до своей безвременной кончины в 1980 году. В своём самом жестоком образе он никогда не бил тупо, в своем самом ритмичном ошеломлении он никогда не опускался до ненужного витийства, и каждый вечер в туре он обходил ловушки переусердствовать во время порой получасового соло в «Moby Dick».
И пусть всегда находились критиканы, избегавшие этих легендарных марафонов Джона и обвинявшие ударника, да и всю группу, в потакании странным прихотям, большинство из них благоговели перед человеческим фейерверком, способным обуздать их чувства. В этом и заключалась суть вещи, сочиненной Джоном, – композиция не только демонстрировала его мастерство и виртуозность, но и показывала поклонникам, критикам и многочисленным завистникам среди коллег, насколько новаторской может быть его исполнительская техника.
Барабанщик много лет работал над этим длительным соло, позаимствовав пару фишек у Арта Блэйки, какие-то движения – у Джина Крупы, и добавив фирменные парадидлы, сверхбыстрые, словно пулеметная очередь. Начиная свою дробь, Джон практически вводил окружающих в транс: традиционной линейной схеме он предпочитал собственный многослойный стиль, больше походивший на контролируемый хаос.
Бонем добавлял импульсивные вставки, нанося двойные удары ногами в массивных ботинках. Остервенело нарезая круги по томам установки, Джон все быстрее и быстрее наращивал ногой остинато, а кульминацией всего становился поток небывалой мощи. Сыграв половину соло, мокрый, как мышь, от пота Бонем бросал палочки и принимался играть стертыми в кровь руками.
Во время турне Led Zeppelin по Северной Америке в 1977 году Джон преобразовал композицию в масштабный концертный номер, внедрил электронные элементы, увеличил отдельные фрагменты, а благодаря усовершенствованным лагам недавно приобретенная установка «Ludwig» из нержавеющей стали стала казаться еще громче.
Между тем, само это эпическое соло в «Moby Dick» выросло из другой композиции. Влюбившись в Пэт Филлипс, Джон с удовольствием развлекал будущую миссис Бонем «соляками» и, к её неописуемому изумлению, даже трек назвал в честь неё. Когда к Led Zeppelin пришел успех, они играли «Pat’s Delight» – так эта композиция называлась – на каждом концерте. Джимми она тоже нравилась. К тому времени, когда гитарист и продюсер решил включить эту пьесу во второй альбом группы, Джон успел уже её переименовать, чтобы соответствовать милым наблюдениям маленького сына Джейсона. К тому же и сам Джимми сделал к ней новый рифф, и у ней появился в итоге иной тактовый размер. Громоподобное соло, как утверждал ребенок, и впрямь было величиной с мифического кита Мелвилла.
Не смотря на буйную репутацию группы Джон Бонем, в отличие от Кита Муна, был скорее спокойным и уравновешенным человеком, лишённым тяги к излишним проявлениям «рок-н-ролльности». Он не жаловал гастроли, тяготел к уединённой размеренной жизни, был не рок-идолом, а скорее приветливым плотником, фанатом автомобилей и дизайнерских костюмов. Правда, выпить он любил, что в конечном итоге станет фатальным фактором. Но прежде всего, он был барабанщиком от бога.
Определить выдающегося барабанщика легко. Закройте глаза, включите запись, и если сможете за пять секунд угадать, кто играет, то он точно обрёл свое звучание. Именно в этом и состоит истинное величие, причём оно никак не связано с опытом. Звуковая подпись. Уникальное ДНК барабанщика, отпечаток пальца. И нет лучше примера, чем утонченность и ярость, отраженные Бонемом на восьми студийных и четырех концертных альбомах, навсегда изменивших курс истории барабанной музыки.
От чарующего ритма «Since I’ve Been Loving You» и «I’m Gonna Crawl» до заразительного фанка «Trampled Under Foot» и гипнотического ритма «Kashmir» и «In the Light» – поистине уникальный звук Бонема отражает весь спектр эмоций и динамики, не только затмевая всех барабанщиков в истории человечества, но и демонстрируя глубокую эмпатию слушателю.
Связь между сердцем и руками музыканта способна служить порталом в душу, и если он открыт, то получится услышать истинный голос артиста. Это сердце и душа, обнаженные на всеобщее обозрение, раскатистая череда признаний музыканта, которому не нужны ни микрофон, ни ручка, чтобы охарактеризовать себя, лишь барабанная установка и две палочки. А иногда он и от них отказывался, предпочитая играть руками. С каждым сейсмическим ударом по малому барабану получалось что-то вроде мелодичной ЭКГ, давая представление о том, что его заставляло отбивать такт. Его ДНК. Тем самым слушателям предоставлялась возможность открыться собственным эмоциям – возжеланию, ярости, боли. Вот где проявляется эмпатия.
В ходе первого турне Led Zeppelin по США в декабре 1968 года Бонем подружился с Кармайном Эпписом, барабанщиком Vanilla Fudge. Последний порекомендовал ему ударную установку «Ludwig», которую Бонем использовал затем в течение всей своей карьеры. При этом он всегда подбирал себе самые длинные и тяжёлые палочки, которые называл «trees» (деревьями). В гастрольных турне Led Zeppelin после 1969 года Бонем расширял свою ударную установку, включая в неё конги, оркестровые литавры и симфонический гонг. По утверждению газеты «Dallas Times Herald», Бонем первым в истории использовал драм-синтезатор.
Жёсткая манера игры Джона Бонема и оглушающее звучание его барабанов стали во многом характерной чертой всего стиля ранних Led Zeppelin, особенно это ярко выраженно на треках «You Shook Me», «Immigrant Song», «When the Levee Breaks». Позже Бонем ввёл в свою стилистическую палитру элементы фанка и латинской перкуссии «Royal Orleans», «Fool in the Rain». Уже после смерти Бонзо специалисты отметили, что он играл с едва заметным опережением общего ритма, что было характерно для техники многих африканских шаманов, именно таким образом обеспечивавших гипнотический эффект в своём искусстве.
Я хочу стать барабанщиком
Джон появился на свет в Реддитче, графство Вустершир, что в центре Англии. Двадцать шесть часов его пришлось выталкивать наружу, а когда это все же удалось, сердце младенца перестало биться. Дежурный врач уже уехал, и обезумевшие медсестры сбились с ног в поисках замены. Как только помощь подоспела, ребёнка удалось вернуть к жизни. Медсестра сказала новоиспеченным родителям, что выживание их сына – настоящее чудо. Видно, у всевышнего на него были особые планы. Итак, 31 мая 1948 года Джон Бонем родился, умер и возродился вновь.
Бонемы жили в четырехкомнатной квартире таунхауза в сельском районе на окраине города. Глава семейства по профессии был плотником и управлял семейной строительной фирмой «J. H. Bonham & Son», чье длительное и стабильное существование позволяло семье вести относительно комфортный образ жизни. Тем не менее, все члены семейства Бонемов работали: мать занимала должность управляющей местной газетной лавки, а Джон и его младший брат Мик с юных лет помогали отцу. Ещё потом появится и младшая сестра – разница в 14 лет с Джоном.
Братья Бонемы ходили в местную частную школу Уилтон-Хаус на Вустер-роуд, где с учеников строго требовали носить форму. Вне зависимости от жизненных трудностей братья держались вместе, и хотя младшему частенько доставалось от старшего, Джон опекал и защищал мальца. В 1960 году 12-летнего Джона перевели в среднюю школу округа Лодж-Фарм, где начался четырёхлетний период интенсивной учебы под руководством директора Гордона Антисса, ярого приверженца дисциплины, «не стеснявшегося лупить ребят палкой». Однажды он заявил юному Джону, что «он либо станет мусорщиком, либо миллионером, хотя из него даже хороший мусорщик не выйдет». Хорошо, что он не подался в мусорщики.
Одержимость ударными, которую Джон пронёс через всю жизнь, началась в пять лет. Малыш барабанил по контейнеру с солью для ванн, обвязав бочонок тонкой проволокой, чтобы соль не оседала на дне; а еще мальчишка отбивал ритмы на жестяных банках из-под кофе кухонным инвентарем, инстинктивно воспроизводя звуки малого барабана. В попытках добиться хорошего звучания Джон болтался на кухне, играя на кастрюлях и сковородках, чем сводил родителей с ума.
Наконец, те сдались, и на десятый день рождения Джон получил в подарок от матери «чарлик» – новую игрушку, которую со временем он разодрал в клочья. Пять лет спустя отец купил сыну первую небольшую настоящую установку «Premier Percussion». Как Джон вспоминал: «Она была допотопной. И ко всему прочему еще и ржавая».
Чарли Аткинс, друг семьи, поощрял одержимость юного Джона барабанами, до глубокой ночи рассказывая ему о парадидлах и других барабанных терминах. Именно после одной из таких встреч Аткинс подарил Джону свой набор щеток и малый барабан жемчужного цвета, а сам мальчик из сэкономленных на завтраки денег купил ещё бочку и напольный том.
Он не брал уроков игры на ударных, хоть и пытался в подростковом возрасте консультироваться у некоторых преподавателей. К четырнадцати годам Джон уже играл с местными группами и участвовал в школьных мероприятиях. Несмотря на скандальную репутацию, он даже отвечал за звуковое оформление школьного рождественского представления, играя сбоку сцены на любимой ударной установке.
И хотя Джон проявлял искренний интерес и энтузиазм к плотничеству, которому обучал отец, природный талант к игре на барабанах уже переключил его внимание на будущее в мире музыки. Когда учеников спрашивали, чего они хотят по окончании средней школы, только Джон не задумываясь ответил: «Я хочу стать барабанщиком».
Музыкальные вкусы юного Джона Бонема были довольно эклектичны благодаря плавильному котлу британского радио и предпочтениям родителей. Вскоре кумиром мальчика стал Эдмундо Росс и его оркестр – они одни из первых добились серьезных успехов в латиноамериканской музыке, а их убойные риффы и тяжелая перкуссия вдохновили Джона на собственные технические эксперименты.
Однако наступала новая эра звука, пришедшая из Америки, и имя ей – рок-н-ролл. Но из всех ранних рок-н-ролльных песен критический слух Джона по-настоящему зацепило перкуссионное инструментальное произведение «Teen Beat» ударника Сэнди Нельсона 1959 года. Этот инструментальный хит, внезапно ставший популярным, вызвал отклик у подростков, готовых пуститься в пляс, и композиция вскоре заняла четвертое место британского хит-парада синглов. Композиция загипнотизировала Джона, он просидел за ударной установкой три дня подряд, пока не смог идеально воспроизвести характерные перкуссионные схемы. По словам Мика, доведя до совершенства свою игру, Джон завелся, и вскоре объявил, что «собирается сколотить группу».
Но даже без собственного коллектива и профессионального образования Джон инстинктивно тяготел к любому музыкальному жанру, бросавшему вызов его природным способностям и любым предвзятым представлениям об игре на барабанах, сложившимся со временем. Он был особенно одержим джазовой техникой Джина Крупы и Бадди Рича, а также зрелищностью, которую оба артиста добавляли инструменту, демонстрируя, что виртуозный ударник мог по-настоящему стать движущей силой музыкальной группы.
Именно после просмотра биографического фильма 1956 года «История Бенни Гудмана» у Джона зародилась любовь к джазовой игре на барабанах, в частности после фрагмента, где Крупа играет на томе «Sing, Sing, Sing». «Его очаровала сцена из фильма 1946 года «Beat the Band», где Крупа играл палочками на паровых трубах котельной. Тогда Джон решил, что это именно тот барабанщик, которому он хочет подражать», – вспоминал младший брат Мик, – «и он часами изучал технику Крупы».
Ещё подростком Джон копировал характерную позу Крупы, склонившись над барабанами во время игры. Как и его кумир, Бонем хотел добиться от своей установки элегантного звучания и контролируемой реверберации, а не просто по ней колошматить. Оказавшись как-то на концерте Гарри Джеймса в ратуше Бирмингема, молодой Джон был впечатлен барабанщиком коллектива Сонни Пейном. Наблюдая, как ударник выполняет фирменные трюки (он вращал палочку, потом силой ударял ею по барабану, а когда она рикошетила от пластика, ловил рукой за спиной) Джон понял, что барабанщик группы – не просто аккомпанирующий участник ритм-секции; при правильном выступлении на сцене ударник мог стать солистом – настоящей звездой.
В основном обучаясь игре на практике, в конце концов Джон решил обратиться за советом к местному барабанщику, одному из лучших в регионе. Недолго думая, в 1962 году парень возник на пороге Гарри Олкока, в полной уверенности, что серьезное отношение к ударным и их общая страсть к быстрым автомобилям простят ему столь внезапное вторжение. Фирменная техника Олкока основывалась на традиционной игре на джазовых ударных, азы которой Джон только начинал объединять с рок-н-ролльной стилистикой, изучаемой по радио.
Джаз подарил пытливому юноше творческий порыв, сперва он начал играть звуками традиционной ударной установки, затем подключил джазовую технику и в итоге все переросло в более современные, первые попытки рок-н-ролла. Олкок заметил, что юного Джона не очень интересовал ориентированный на джаз синкопированный стиль игры, который предпочитал он сам, но Бонем превосходно изучил правила, чтобы грамотно их нарушать. Как он еще в самом начале заявил наставнику, барабанщика ставят впереди и по центру по определенной причине: чтобы переключить внимание. В течение последующих лет эта философия окупится с лихвой.
«Он ломает больше палочек за неделю, чем большинство за всю жизнь»
«Redditch Youth Club» был лучшим местом для молодых артистов вроде Джона, чтобы заводить новые знакомства и нарабатывать опыт, поскольку это единственное заведение в округе, где были рады новым исполнителям, таким как Blue Star Trio. И именно на концерте Blue Star Trio Джон, наконец, получил возможность продемонстрировать свою игру, подменив барабанщика Билла Харви. Как вспоминал позже Харви:
«Мне стало дурно, когда я увидел Джона, исполняющего мою программу, но я сказал: «Послушай, давай забацаем соло вдвоем – я ведь тоже просто на замене». И мы встали за одну установку. Я играл на томах, а Джон – на малом барабане».
Публике новоявленный дуэт понравился. Помимо незатейливых рок-шоу Blue Star Trio, Джон и Харви давали несколько собственных концертов. К шестнадцати годам у Джона появилась целая армия поклонников, а ещё и первое упоминание в прессе. 16 июля 1963 года в местной газете вышла статья о концерте Blue Star Trio в «Redditch Youth Club», и фото Джона поместили рядом с остальными членами группы – гладко выбритого, в пиджаке и галстуке. Именно тогда родители поняли, что с музыкой у него всё серьёзно. От юного Джона Бонема ждали, что однажды он продолжит семейное дело – строительный бизнес, но все вышло иначе. Как Джон вспоминал:
«Сразу после школы я твердо решил стать барабанщиком. Так увлекся, что играл за спасибо. И довольно долго. Но родители меня поддержали... В шестнадцать лет я на какое-то время полностью растворился в музыке. Мы пытались добиться успеха уровня профессиональных групп. Но приходилось параллельно работать, чтобы поднять немного денег. Благодаря этому удавалось съездить в турне, но потом деньги и концерты заканчивались, и мы возвращались к тому, с чего начинали… Приходилось идти на жертвы, чтобы как-то выжить и играть в местных клуба».
Билл Харви научил Джона одному из приёмов Джо Морелло из квартета Дэйва Брубека – как бить по барабану руками и пальцами, не травмируя себя, а также познакомил с другими своими любимыми барабанщиками, славящимися необычными тактовыми размерами бита. Но и сам Джон удивлял своего старшего товарища – разница в возрасте 8 лет – больше всего он выделялся техникой игры на бочке, абсолютно всех ошеломляло то, как он исполнял триоли. Как Харви вспоминал:
«Однажды я спросил, как ему это удается, и он сказал: «Сложно объяснить, но я расскажу, что сделал: снял кожаный ремешок с педали бас-барабана, а вместо него надел велосипедную цепь». И сегодня все педали для бочки имеют цепной привод. На мой взгляд, он был первопроходцем».
Совсем скоро Джон стал востребован среди групп, которым в последний момент требовалась замена. Однако Бонем никогда не стремился просто участвовать в джем-сейшнах, он с самого начала хотел вывести на сцену свое пресловутое конкурентное преимущество. Между постоянными концертами и всевозможным самообразованием в редкие свободные минуты Джон постепенно внедрял разнообразную музыку и приёмы других барабанщиков в свою игру, а заодно совершенствовал свою уникальную установку. Билл Харви припоминал странное расположение малого барабана – Бонем разместил его гораздо ниже, чем другие музыканты, – а также кустарные приёмы, благодаря которым, как утверждал Джон, звучание было уникальным.
С растущей славой появилось и новое подходящее прозвище, которое останется с ним до конца жизни. Если бирмингемской группе в последний момент требовался первоклассный барабанщик или если объявлялся новый претендент на звание лучшего ударника окрестностей и спрашивал, кого стоит опасаться, – им советовали найти Бонзо. После сотрудничества с Blue Star Trio и дуэта на барабанах с Биллом Харви Джон начал переходить из группы в группу в надежде получить стабильную, прибыльную и увлекательную работу, и постепенно это вошло в привычку.
К середине 1963 года он сидел за ударными в группе Terry Webb & the Spiders. Он играл в разных бирмингемских группах, таких как The Nicky James Movement и The Senators, с которыми он записал сингл "She's a Mod" в 1964 году.
Первый басист The Senators, Билл Форд, позже рассказывал:
«Тогда, в 1963 году, у группы был ненадежный барабанщик, неоднократно нас подводивший… Как-то ударник в очередной раз нас кинул, прямо перед запланированным двойным концертом. В первом акте на ударных в «Перри-Холле» в городке Бромсгроув играл солист – Терри Бил. Во время перерыва он умчал на своей машине за «товарищем», который, по его словам, умел играть на барабанах. Через двадцать минут он вернулся с парнем по имени Джон Бонем. Мы начали второй акт, и казалось, будто кто-то подлил нам в выпивку ракетное топливо! Все прошло на ура, так Джон стал нашим ударником
В этом составе мы регулярно играли во многих заведениях и пабах Бирмингема Мамаши Рейган – "Ritz", "Plaza" и "Cavern", бальном зале !West End" и клубе "Moat House Club", и это еще не все. У нас и там было много поклонников – мы регулярно играли в "Redditch Youth Club", "Alcester Trades" и "Labour Club" и других пабах, и клубах Вустершира».
По-прежнему меняя коллективы, Бонем стал плотнее сотрудничать с Nicky James Movement, ещё одной известной поп-группой Бирмингема. Приехав как-то раз на концерт, Джон начал распаковывать установку и обнаружил, что бо́льшая часть оборудования осталась в сарае. Все, что удалось тайком вывезти из сарая, – лишь малый барабан со стойкой, бочка и педаль, не хватало тарелок и хай-хэта, но что хуже всего – барабанных палочек. Поскольку других ударников по близости не было, Джону в шутку предложили сыграть без них. И ему удалось это продемонстрировать, орудуя по ударной установке руками. Он отыграл весь концерт, используя лишь кисти и пальцы, и это оказалось невероятно захватывающее выступление. Толпа просто выла от восторга…
Nicky James Movement так часто были на мели, что выступали на аппаратуре, за которую не до конца расплатились. После выступления оборудование конфисковали из-за отсутствия средств. Такие вещи в конечном итоге привели к концу. После распада Nicky James Movement участники разошлись каждый своим путем, перейдя в другие успешные коллективы: Рой Вуд и Бив Бивэн начали сотрудничать с Move, а затем и Electric Light Orchestra, а Майк Пиндер стал клавишником у Moody Blues.
Музыкальная сцена Бирмингема могла похвастаться бо́льшим количеством групп, чем любой другой регион в Англии. Местные парни играли просто невероятно. Но все равно приходилось ездить в Лондон и платить за возможность сыграть или же выступать бесплатно. Число групп, с которыми выступал Джон постепенно множилось. К зиме 1965 года самой большой проблемой для него было придумать, как перевозить на многочисленные вечерние выступления из Реддитча в Бирмингем ударную установку, становившуюся с каждым разом всё больше. После долгих уговоров Джон наконец убедил отца позволить ему брать один из трех строительных фургонов.
Харви рассказывал, что однажды заглянул посмотреть на выступление Джона с бирмингемской группой Locomotive:
«В тот вечер Джон напился в хлам. Обычно вечер начинался с его соло – так же, как когда-то у Бадди Рича. Он поднимался на сцену, отрывался на всю катушку, но со сцены спускался трезвый как стекло».
Примерно в то же время Джон подружился еще с одним музыкантом из Бирмингема, своим ровесником, гитаристом-левшой Тони Айомми. Тот, как и Бонем, начинал с барабанов, но, когда родители запретили такие громкие и резкие звуки в доме, взялся за гитару и начал играть с местными группами. Тони вспоминал:
«Джон долго не задерживался в одной группе, потому что был слишком громким, и его приходилось увольнять. Тогда он находил другой коллектив, но и там от него вскоре избавлялись по той же причине. На кожухе барабана он записывал названия всех групп, в которых играл, и все они были зачеркнуты. Со временем шрифт становился все мельче, чтобы вместить всех».
Позже, в конце 1973 года Джон Бонем выступит в роли шафера Тони Айомми на его свадебной церемонии. Спустя ещё шесть лет, в 1979 году, друзья запишут джем, известный как «Джем в Болескин-Хаузе».
Когда в середине 60-х выдавался свободный от выступлений вечер, Джон ехал в центр и предлагал различным группам свои услуги барабанщика по найму. Так он поиграл с несколькими местными группами, в том числе Beachcombers, Steve Brett and the Mavericks, где пересёкся с Нодди Холдером, и A Way of Life. Сотрудничество с A Way of Life положило начало многолетней дружбе с басистом Дэйвом Пеггом, который всегда с теплотой вспоминал время работы с Джоном:
«Этот период продлился недолго: первое выступление состоялось 17 сентября в «Crown and Cushion» в округе Перри Барр, а последнее – 23 октября в «Queen’s Head»… Наше творчество сильно оригинальным не назовешь. Мы выступали с каверами на Vanilla Fudge и на какие-то песни Хендрикса, играли по всему региону, везде, где подворачивалась возможность».
Во времена пребывания в A Way of Life самым большим прорывом Джона стал разогрев у Kinks в «The Plaza» в соседнем Хэндсворте. А самый печально известный концерт группы состоялся в популярном клубе «Top Spot» в городке Росс-он-Уай. Рядом со сценой находилась пресловутая система «светофор»: зеленый свет горел по умолчанию, но сменялся красным, если уровень звука становился слишком высоким. И система была запрограммирована на автоматическое отключение, как только загорался красный. Как вспоминал Пегг:
«Это был своего рода децибелметр. Джон разок ударил в бочку, и сигнал моментально стал красным. Электричество вырубилось… Никому не удавалось добиться такого звука бочки. Это была самая громкая ударная установка в мире».
Долгое время Джон Бонем считал, что барабанщик группы должен играть на авансцене, символически вести за собой других музыкантов, ведь именно он – движущая сила коллектива, ну и еще потому, что так барабаны звучали бы громче. Бонзо любил играть на самых мощных и громкозвучащих барабанах и однажды в момент сильнейшего возбуждения разнес вдребезги бас-барабан, поэтому стал одним из первых барабанщиков, обтягивающий бас алюминиевой фольгой.
Однако, он развивал технику и более легкого удара, со временем перестав рвать кожу на барабанах, научившись играть громче и не делая при этом разрушительных ударов. Именно тогда молва разнесла во все концы Англии миф о необычном барабанщике, который звучал так: «Он ломает больше палочек за неделю, чем большинство за всю жизнь».
После того, как группа A Way of Life временно прекратила выступления, Джон перешёл в блюз-группу Crawling King Snakes, где пел Роберт Плант. В 1967 году A Way of Life попросили его вернуться в состав и получили согласие, но контакта с Плантом Бонзо уже никогда не терял. Когда последний решил стать участником Band of Joy, именно Джон Бонем оказался первым претендентом на вакансию ударника. Группа записала несколько демо, но так и не выпустила пластинок.
В 1968 году американский певец Тим Роуз пригласил Band of Joy в первое отделение своих британских гастролей. Вернувшись на острова повторно, Роуз пригласил уже лично Бонема в свой аккомпанирующий состав, что на некоторое время обеспечило барабанщика стабильным заработком. Именно на выступлении Роуза услышал Бонзо Джимми Пейдж. А дальше его ждал старт в стратосферу с Led Zeppelin.
Поначалу Бонем скептически относился к новому проекту, который ассоциировался в его представлении с прежним творчеством The Yardbirds, ведь всё говорило о том, что название у группы «далёкого прошлого» сохранится. Но, встав перед выбором между будущими Led Zeppelin с одной стороны и Джо Кокером и Крисом Фарлоу с другой, он остановился на первом варианте, и не прогадал.
Джон Пол Джонс, составивший с Бонзо идеальную ритм-секцию, дал своему партнёру такую характеристику:
«Его отличала моментальная сосредоточенность. Он не выпендривался, но отлично сознавал свои способности. Основательный, как фундамент. Джон был надежный, как скала. А так как барабанщики и басисты должны играть в тесном контакте друг с другом, довольно скоро каждый распознает способности партнера. Если тебе попался «пассажир», ты об этом узнаешь очень скоро.
В молодости, когда пробиваешься наверх через разные группы, сразу понимаешь, ну, с этим каши не сваришь, или, о боже, с этим позёром я не сработаюсь. У нас с Бонзо вышло так, друг на друга мы не смотрели, только слушали, и сразу поняли, что мы в крепкой спайке, потому что оба очень основательные. У нас все сошлось с первого сета».
Когда группа выпускала свой четвёртый альбом, Пейдж предложил каждому участнику выбрать свой индивидуальный символ. Басист Джон Пол Джонс и барабанщик Джон Бонем выбирали свои знаки в книге под названием «The Book of Signs» Рудольфа Коха. Знак, который выбрал Бонем – три пересекающихся круга (кольца Борромео) – символизирует триединство матери, отца и ребенка, в христианской символике как знак Троицы, а внутренние его поля – силу и единство. Сила и единство – говорящий символизм. Когда носителя символа не стало, не стало и группы, которую он прославил. Но мы их по-прежнему любим и чтим.
☑ Если понравилась статья, не стесняйтесь ставить лайк и делать комментарии!
❇️Чтобы не пропустить новое, подписывайтесь на канал.
➤Другие материалы подобного рода:
