ГЛАВА 5. Шла я в небесную даль...
...Я проснулась, открыла глаз и сладко потянулась. Очень хотелось есть, и я поняла, что проспала достаточно долго, чтобы проголодаться...
Рядом со мной сидела рыжая женщина, посланница Радуги и внимательно смотрела на меня. Вдруг она протянула ко мне руку. Я зашипела и сжалась в комочек, вжавшись в мягкие шкуры, на которых лежала. Хотела бежать, но передумала. Куда было бежать от судьбы? Тем более, что судьба, похоже, отнеслась ко мне вполне благосклонно. Так уютно и тепло было спать на мягких, сухих шкурах!
Моя шерстка совсем высохла и необыкновенно распушилась. Чистая кожа задышала, блохи перестали кусать. Я посмотрела на женщину и начала вылизываться, чтобы немного пригладить стоящую дыбом после сна шерсть.
- Где же блохи? - вопросительно взглянула я на нее. - Они покинули меня? Разве это возможно?
Я тщательно вылизала каждый сантиметр своей непривычно чистой шерстки, пытаясь выгрызать несуществующих блох - неотъемлемых и навязчивых жильцов на всех уличных животных.
- Вот это да! - думала я. - Блох нет! Их и правда нет! Это какое-то чудо!
Женщина снова протянула ко мне руку и коснулась головы, прямо за ушами.
Я опять инстинктивно сжалась и зашипела, отстраняясь. Я все-таки ужасно боялась. Чего? Да сама не знаю! Боялась - и все тут!
Женщина что-то заговорила и стала нежно почесывать меня между ушей и под подбородком.
- А это приятно... Очень приятно...
Я вытянула голову насколько смогла и блаженно зажмурилась. Мысли мелькали и скакали, как блохи, перебежавшие со шкуры в голову.
- Нужно перестать бояться, - думала я. - Раз мне было суждено попасть в руки к людям, и придется здесь остаться, нужно просто перестать их бояться. Конечно, люди огромны, и намерения их неясны, но пока что они не сделали мне ничего плохого. Может и правда они не так ужасны и опасны, как рассказывал Фыр? Ведь меня пока никто не съел, не укусил, даже не ударил! Может и потом они меня не тронут? Как хочется есть... и жить...
Я мяукнула и посмотрела на рыжую. Уж если она забрала меня к себе, то может быть снова накормит? Мне ведь совсем немного нужно. Так, крошечку...
Женщина взяла меня в руки и поставила на пол рядом с мисочкой. В миске оказалась та самая вкусная, мягкая еда, перед которой я не смогла устоять сегодня утром.
Я замерла и оглянулась. За спиной никого не было. Я была одна!
- Это все мне? - не поверила я своим глазам. - Вот все-все это... мое?
Я посмотрела в глаза женщине. Ее губы странно растянулись и обнажили зубы. Потом я узнала, что это называется улыбка, и люди показывают зубы не потому, что хотят тебя съесть, а потому, что у них хорошее настроение.
- Все это твое, - сказала женщина, - только твое. И никто не полезет в твою миску своим жадным носом и не съест бОльшую часть, оставляя тебя полуголодной...
Она пододвинула ко мне вторую мисочку, полную молока. Теплого, пахучего, сладкого...
Я жадно набросилась на мягкие кусочки, торопясь и заглатывая их почти не жуя, боясь, что они вот-вот исчезнут, как прекрасный сон, а я не успею наесться... В момент я проглотила все! Ооооо! Как хорошо... Давно забытое ощущение плотной сытости охватило меня. К молоку я тоже приложилась, но не смогла выпить его целиком. В животе больше не осталось места. Сыто икнув, я села и начала умываться. Мама учила нас: поел - умойся!
Подошел мужчина и взял меня в свои огромные ладони. Я лежала в них словно в кроватке, полностью поместившись.
- Ну что, пора ехать! - сказала женщина. - Надо лечиться.
Она принесла откуда-то большую коробку с дырками. Меня посадили в нее, закрыли вход и куда-то понесли.
Я даже не пищала. Какой смысл? Люди все равно сделают то, что захотят. Разве в моих силах с ними тягаться? Я стояла в коробке и пыталась смотреть в дырочки, чтобы видеть то, что происходит вокруг.
Меня вынесли на улицу, я ощутила знакомый запах разогретой солнцем травы, и понесли прочь от дома людей.
Не удивляйтесь, что я все называю коробками. В то время для меня многие предметы и сооружения представлялись коробками, большими и маленькими. Мне не с чем было больше сравнивать и проводить ассоциации. Я родилась в коробке, я жила в коробке. Коробка - все, что я знала...
К нам подбежала рычащая коробка на круглых лапах, что-то сердито бубня. Потом я узнала, что это самодвижущаяся клетка называется МАШИНА, и она не живая, а тогда я думала, что это огромное, злое животное, которое съедает всех, кто залазит в его обширное брюхо. Люди сели в нее, поставив мою клетку к себе на колени, и страшилище зашипело и задвигалось. Мужчина и женщина вели себя спокойно и разговаривали друг с другом, не показывая никакого страха от того, что забрались в брюхо монстра. Я встала и, шатаясь на тонких ножках, стала пытаться просунуть нос в одну из дырок в стене клетки. Нос не пролезал. Значит и голова не пролезет, подумала я и обреченно улеглась на дно...
...Машина бежала недолго. Вдруг она замерла и перестала рычать. Люди вылезли наружу и снова куда-то меня понесли. Клетка немного раскачивалась, и я пыталась балансировать, чтобы не завалиться на бок. Никогда столько не путешествовала! То, что было видно через дырки клетки, раньше мне невозможно было даже представить! Огромное пространство, где поднимались, как горы, великанские сооружения для проживания людей, напоминающие гигантские муравейники. Я видела муравейник в нашем дворе. Он был совсем небольшим, но по сравнению с размером муравья, выглядел просто огромным! Так и я представляла сейчас себя муравьем рядом со сложноустроенным жилищем людей. Мимо по черным гладким дорогам пробегали зверомашины, похожие, как братья на ту, в которой мы добрались сюда. Я заметила, что люди тоже опасаются этих, бегающих со страшной скоростью на смешных круглых лапах, странных зверей и стараются не попасться им на пути. Интересно, как людям удается укротить машины и даже перемещаться куда им нужно, забравшись в их огромное пустое брюхо?
...Я вспомнила, как дядюшка Фыр как-то рассказывал нам страшную сказку на ночь про то, как он убегал от свирепого и огромного соседского пса по кличке Пупс. Я не видела этого пса, он не мог проникнуть на нашу территорию и только яростно лаял из-за забора. Было очень страшно, я пряталась в самый дальний уголок своей коробки и сжималась в комочек.
Пупс мог лаять часами, не замолкая. Дядюшка Фыр обычно сидел с внутренней стороны забора и насмехался над злобным псом, издевательски мяукая и мЕтя заборные доски. Нам он описывал Пупса, как нечто ужасное, с горящими красными глазами и длинными клыками, с которых капает голодная слюна. Когда мы спрашивали какого он размера, Фыр смотрел на стоящую рядом березу и говорил, что Пупс перегрыз бы ее в один момент, если бы захотел. Мы представляли жуткое страшилище, размером с дом, кровожадное, невероятно злющее и затихали от ужаса и восторга перед храбростью дяди Фыра.
Однажды, когда Фыр снова начал рассказывать про Пупса и стал описывать его вставшую дыбом жесткую, длинную шерсть и огромные лапы с острыми, загнутыми когтями, взрослые кошки зафыркали от смеха, не выдержав, и рассказали нам, что Пупс - это карликовый пинчер, меньше взрослой кошки, который лает всякий раз, очутившись на руках хозяина и поджимает хвост и начинает жалобно визжать, когда встречает на прогулке не то, что другую собаку, а даже некрупную кошку!
Фыр не ожидал такой подставы и начал оправдываться, что не этого Пупса он имел в виду, а совсем другого огромного пса, но ложь была раскрыта, и все мы долго, обидно смеялись над Фыром-врулём...
...Меня занесли в большое помещение. Даже больше, чем то, в котором я провела последние часы. Там было много людей и странно и неприятно пахло. Я увидела, что несколько незнакомых мне котов тоже сидят в клетках с дырками, подобных моей. Пока мы ждали своей очереди, люди, принесшие других котов, доставали их из клеток и показывали другим людям в белых одеждах.
- Человеческие шаманы, - поняла я. - Тот рыжий кот, видимо, говорил о них. Меня тоже хотят показать этим колдунам? Зачем? Рыжий сказал не бояться. Ага! Попробуй-ка не бояться, тем более, что здесь все пропитано запахом страха и боли! Что за странное место?! Вон, какой-то кот кричит. Его там мучают что ли? И меня станут мучить? Прав был дядюшка Фыр, хоть и часто врал. Люди - ужасные существа!
Кота, который громко вопил, вскоре снова посадили обратно в клетку с дырками. Он был вполне живым и невредимым и даже подмигнул мне, муркнув: "Это я от возмущения орал, не от страха! А чего мне какую-то штуку в зад засунули? Позорище какое! "
...Подошла моя очередь. Меня достали из коробки. Я быстро засучила лапами в воздухе, но не смогла поймать опору. Ужасное, беспомощное состояние! Женщина поставила меня лапами на что-то холодное и гладкое, серебрящееся, как вода в миске при полной луне, положила руку мне поперек спины, немного прижимая книзу, а другой зафиксировала лапы. Вокруг стояли белые люди, смотрели на меня и тихо переговаривались. Вдруг один из них протянул руку и схватил меня поперек спины сзади, чтобы я не могла его укусить или оцарапать. Меня повертели, осматривая с разных сторон, и снова поставили на холодную поверхность. Еще один белый человек подошел сбоку. В его руках были странные предметы. Он взял мою лапку и больно уколол какой-то тонкой палочкой. Я запищала, вырываясь, но меня держало несколько рук, и сопротивляться было бесполезно. Наконец меня отпустили, погладили, и я снова оказалась в клетке с дырками. Люди переговаривались между собой, размахивая руками. Я была ужасно рада, когда меня унесли из этого неприятного места, где пахло болью и страхом.
К нам снова подбежала машина, и мы очень скоро оказались дома. С облегчением я легла на мягкую подстилочку отдохнуть от переживаний. Передо мной опять поставили мисочку с едой, и я с аппетитом поела.
- Вот это жизнь! - подумала я. - Ради такого можно и потерпеть некоторые неприятные вещи, типа укола в лапку.
Мне очень хотелось в туалет, но я никак не могла сообразить, где тут можно покопать. На полу я увидела небольшую коробку с низкими стенками, в которой было что-то рыхлое. Рыжая женщина, поднеся меня к этой низенькой коробке, начала раз за разом сажать меня туда, что-то тихо приговаривая и гладя по спине.
- Может я должна сидеть именно здесь, и ей не нравится, что я лежу на ее диване? - подумалось мне. - Конечно, наверняка мягкий диван для людей, а не для такого больного задохлика, как я. Вот она и велит мне сидеть там, где таким, как я, место. Ну что ж, посижу и тут, я не гордая. Разве имею я право занимать человеческое ложе?..
...Я посидела немного и выбралась, но меня снова посадили туда. Я терпеливо посидела еще.
- Мне нужно покопать! - наконец пискнула я. Все, что было съедено и выпито, просилось наружу, и я больше не могла терпеть.
- Если я покопаю ваш ковер или диван, вы выгоните меня! - мяукала я и пыталась выбраться, чтобы поискать себе укромный уголочек.
Но меня снова и снова сажали в коробку.
Я посмотрела вниз. Лапы проваливались во что-то сыпучее, напоминающее крупный песок, но пахнущее совсем по-другому.
- Может она хочет, чтобы я покопалась в этом? - пришла мне в голову мысль. - Ну, будь, что будет!
И я покопала...
Меня тут же погладили по спине и по голове, что-то ласково сказали и разрешили, наконец, выйти из этой коробочки.
- Надо же, - подумала я, - у людей вокруг такое количество самых необыкновенных и невиданных вещей, но так мало места, где можно покопать! Интересно, каковы размеры коробочек, в которых они сами копают ямки?
Мне снова что-то капнули в оба глаза, немного погодя помазали их и оставили в покое. Я не сопротивлялась, хотя это была совсем не приятная процедура. Во-первых, я очень устала от новых впечатлений, а во-вторых, протестовать было невозможно - большие, сильные руки людей не позволяли шевелиться, когда им требовалось, чтобы ты сидел смирно. Да к тому же глаз сильно разболелся, и мне хотелось поскорее заснуть и не чувствовать эту жгучую боль. Я еще раз немного поела и попила молока, хотя не была голодна. Я никогда так много и часто раньше не ела, но смотреть на еду, остающуюся в мисочках, не было сил. Инстинкт выживания кричал: "Не съешь ты - съедят другие! Торопись!" И я слушала свой внутренний голос и ела снова и снова. Удивительно, что еда у людей не кончалась. Как только миска опустошалась, в ней снова появлялась еда. Я подумала, что мои люди - великие шаманы, стоящие наравне с божествами Радуги. Иначе как им удавалось делать еду бесконечной?
Так, в приятных размышлениях, потягиваясь от ощущения удовольствия почесываний в области живота, ушей и загривка, чувствуя себя слегка объевшейся и прислушиваясь к тихому, не раздражающему уши ласковому голосу рыжей женщины, сидящей рядом, я незаметно уплыла в глубокий сон.
Во сне ко мне явилась мать и сказала, что будет ждать меня на Радуге сколько потребуется. Она рассказала, что ей помогла туда попасть быстро бегающая огромная машина, которая вдруг решила поохотиться на нее. Поэтому она и не смогла вернуться ко мне. Мама плакала и говорила, что очень любит меня и сожалеет, что уделяла мне так мало времени, когда умерли мои сестры. Она так хотела бы вернуться и все исправить! Но Радуга никогда не возвращает нас в прежнем обличии. Ту, кем она вернется, я скорее всего не узнаю, а она не узнает меня. Мы были разлучены в этом мире навсегда, но не потеряли возможность встретиться в мире Радуги до следующего прихода на Землю каждой из нас. Я тянула лапки к матери и кричала "не уходи!". Мама была неподалеку, но приближаться ко мне не стала, лишь грустно смотрела мне в глаза и тяжело вздыхала.
- Я не могу... Не могу... - шептала она. - Твой час еще не пробил. Ты должна отжить здесь, на Земле, за всех нас. Мы найдём друг друга, когда пробьет час ТВОЕЙ Радуги. Не забывай меня и прощай!
...Силуэт матери стал полупрозрачным и, наконец, расплылся утренней дымкой...
...Я открыла глаз. Начинался новый день...
Шел я в небесную даль,
Куда, я и сам не знаю,
И увидал наконец:
Меня обмануло облако...
Прикинулось вишней в цвету.
(Сайгё)