Моя прабабушка Ксения была вдовой с четырьмя детьми, но когда комбедовцы (комбед - комитет бедноты) проводили продразвёрстку -(изъятие излишков продуктов питания) , а по факту выгребали всë под чистую, не взирая, что обрекают людей на голодную смерть. Они не жалели ни детей ни стариков. Впереди была зима, люди понимали, что их ждëт и поэтому прятали зерно в ямах, увозили в степь и т. п. Но их выдавали свои же односельчане и тогда красноармейцы их пытали, чтобы они выдали свои тайники. У Ксении со двора увели корову и лошадь с телегой. И вывезли часть зерна. А другую часть не нашли. Видимо не ожидали, что у вдовы может что то быть. А у неë было, ведь она была очень работящая и хозяйственная.
А потом они уехали. А Ксения ночью пошла в то место куда скотину согнали, нашла свою корову и лошадь, обмотала им ноги тряпками и потихоньку увела их в степь. И там спрятала. Да так, что и следов не осталось. И телегу забрала на следующую ночь, а чтобы колëса деревянные не грохотали на всю улицу она обмотала их тряпками. И сама впряглась в телегу и потащила еë. А телега, хоть и пустая, была очень тяжëлая, к тому же там в одном месте надо было в горку тащить. Вот тогда Ксения и надорвалась так, что у неë появилась пупочная грыжа.
Жили они в селении в котором была железная дорога и там есть место, где рельсы проложены рядом с рекой Северский Донец. И перед самой зимой пригнали к этому месту эшелон с зерном и стали зерно топить в реке, объясняя людям, что зерно дескать отравленное, якобы его кулаки отравили. А люди уже голодали. И тут они видят как зерно топят в реке. Тогда люди полезли в реку, в ледяную воду, зерно доставать, а охранники стали в них стрелять.
А Ксения нагнала самогонки и подкупила охранников и по ночам на маленькой тачке стала возить мешки с зерном в свой схрон в степи. За ночь она делала несколько рейсов. Ночи в тех краях тëмные, а она как то ориентировалась в темноте и никто еë не увидел и не сдал. Так продолжалось целую неделю, пока там стоял эшелон. А утром ведь надо было на работу идти. Ксения дояркой работала и ей вручную приходилось доить двадцать пять коров, утром и вечером. У неë потом в старости руки были полиартритом перекрученые. Все пальцы искривлëнные.
У Ксении была маленькая мельничка, два круглых камня соединëнных осью с отверстием в верхнем камне, куда зерно засыпаться должно и ручка деревянная сверху, чтобы камень вращать, вручную зерно перемалывая. Она брала из каждого мешка немного зёрна перемалывала немного и пекла хлеб и сама его ела, а детям давала только на следующий день, когда убеждалась, что с ней ничего не произошло. И так, оказалось потом, что зерно отравлено не было. И всë это был обман. А люди от голода умирали. А Ксения и своих детей сберегла и своим соседкам, таким же вдовам помогала. А ещё у неë были кролики. Их тоже прятать приходилось. Держали их в яме. Кролики удобны тем, что им не нужен солнечный свет так как курам, их не видно и не слышно. Прокормить их можно травой и ветками. Так что голода дети Ксении не видели. И однажды когда еë младшая дочка Лиза 3 года, с братом Борисом 5 лет, гуляли на улице, к ним подошла женщина увела их и закрыла в сарае. А соседи увидели это в окно и рассказали Ксении. Она побежала туда с этими людьми и оказалось, что никакая это не женщина, а мужик переодетый. А детей он съесть собирался. Людоедом был. Потом милиционер кое как оттащил Ксению от этого мужика, а на нëм живого места не было.
Вот такая у меня была прабабушка! За детей своих могла убить, могла украсть и никому их в обиду не давала. Но и сама с них три шкуры драла, работать заставляла. Да они и сами с понятием были, с утра до ночи работали, выросли, уважаемыми людьми стали. Правда брата Бориса не удалось сохранить, он умер от пищевого отравления. Какой то дрянью накормили в детском саду, в тот день много детей умерло.
Образование получил только брат Николай, а девчонки Фрося и Лиза только по три класса. Николай во время войны пошëл на фронт рядовым, а вернулся капитаном. А после войны стал учителем, русский язык и литературу преподавал, а потом стал директором школы. Многие его до сих пор помнят и уважают, очень хорошим он был. Дегтярëв Николай Фомич. Я его видела, но мне тогда три года было, не помню. Только фотография его была у моей бабушки Лизы, где он в форме с капитанскими погонами. Такой молодой и красивый с благородным лицом. Сейчас нет этой фотографии, другие родственники еë забрали и увезли на Украину.
А Лиза с Фросей работали на шахте до войны, потом была оккупация, тоже много историй об этом времени знаю, курьëзных и печальных, Бог даст, всё что помню, напишу.
Лиза даже повоевать немного успела. А после войны опять на шахте работали. А когда на пенсию пошли, приехали в Томск, в Сибирь. Баба Лиза приезжала сюда, меня навещать, ей так понравилось тут, что в одночасье решила сюда переехать и семью сестры тоже сюда перетащила. До 82 лет в Томске дожила, а потом схоронив сестру, зятя, мужа и сына, моего отца, уехала снова на родину.
А про бабу Ксению есть ещë несколько забавных историй, но это уже будет в следующей статье.
