Долго наблюдал бог Перун за приключениями Ивана. Видел, как любимую сестру его костлявая Мара присвоила, в объятьях своих уморила и стала в царство подземное тащить.
С гордостью, как за дитя своё, Перун глядел, как Иван не отчаялся от судьбы изгиба страшного, а отправился за тридевять земель за цветком чудодейственным, что Мару отпугнёт и вернёт ему сестрицу в здравии.
Хвалил Перун Макошь: пряжа судьбы для Ивана у неё получается крепкая, красивая да ладная. Нити яркие, гладкие, одно загляденье.
Так Макошь пряла-пряла, да вдруг узелок завязался. Спорят красавица Доля с Лихом одноглазым, как нитка дальше пойдёт, и примириться не могут. Не распутывается узелок никак.
Отправилась тогда Макошь к Перуну за советом.
— Рассуди, батюшка, как судьбу лучше связать. Разрывают меня силы судьбы в разные стороны. Долюшка сулит Ивану удачу в поиске цветка, победное возвращение. Лихо же его самого в объятья Мары толкает, сгинуть вместе с сестрицей пророчит. Кого из них послушаться, не знаю.
День Перун размышлял, второй, третий, пока Иван на буланом коне на встречу судьбы скакал. Да и так распорядился:
— Ты, Макошь душенька, три нитки сразу пряди. Одна пусть будет счастливым финалом его приключения, вторая – погибелью. Третья же пусть петелькой его проведёт, да снова к распутью приведёт. И какую дорогу выберет, такова и судьба его.
Так Макошь и сделала.
Не упокоилось на том Лихо одноглазое. На том пути, что к счастливому концу ведет, повелел злыдням валун преогромный поставить.
Увидела это Долюшка-краса, да духам леса велела на камне том начертать предзнаменования.
Тихо говорила Долюшка, боялась, что Лихо со злыднями прослышат. Потому не всё разобрали духи в пророчестве, только и написали: «Направу ехати - живу не бывати - нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному. Налеву ехати - женату бытии. Как пряму ехати - богату быти».
Так и едет Иван, то ли жив, то ли мёртв: пока до камня заветного не добрался — неясно.
