Меня часто спрашивают, каково там, за гранью света. Я её просто называю Гранью, именно с большой буквы.
Свой самый первый провал туда я почти не помню уже, каждый раз он выглядел по своему, но одно я вынес: там тихо, очень тихо. И шуметь ты там не хочешь. Боишься? Да, страх там есть. Вроде и бояться нечего, но страх там есть. Он там живёт. А ещё там грустно. Нет ни желаний, ничего. Есть какое-то ожидание, но ожидание чего, я не знаю, не могу разобраться. Это и пугает, если честно.
Вы скажете, что я в Чистилище, судя по тому, что пишу. Возможно. Вы скажете, что я жду Великого Суда. Возможно. Только за что судить маленького ребёнка? Ребёнка?! Да, мне, примерно, 5 лет. Если у вас после этого ком не встанет поперёк глотки, я этому очень удивлюсь.
Из Тьмы, живущей в этом огромном Зале, выходят дети. Примерно такие же, как и я, но каждый раз разные. Вот мальчик с очень необычными глазами, будто щёлочками, вот девочка с очень тёмной кожей, цветом похожей на кусочек шоколада. Одеты мы все в какую-то странную и очень непривычную одежду. Кажется, что-то такое я видел на древних людях, не помню точно. Но это неважно. Важно другое. Вы ведь себе представляете ребёнка в пять лет? Подвижные, любопытные, постоянно ищущие приключений и веселящиеся. Но только не здесь!
Здесь мы все напуганы. Да, напуганы, и испуг этот в детских глазах выглядит особенно неприятно. Ребёнок сжимается, глазами ищет маму и папу, но не видит. И я смотрю на детей и понимаю, что я сам такой же напуганный. Я огляделся, и ведь действительно. Нет рядом ни мамы, ни папы, никого из взрослых. Только дети. И все напуганные, напряжённые. Кто-то плачет, маму зовёт. И я понимаю, что кто-то даже молится. Очень тихо, почти шёпотом. Языка я не знаю, но вряд-ли я ошибаюсь. Я сам уже начинаю молиться.
И вот к нам приходит женщина. Красивая, высокая в тёмно-красном платье очень необычного вида. Её тёмные волосы спускаются по спине почти до самого пояса, а строгое лицо делает её похожей на королеву. Но мне кажутся странными её глаза. Тёмные её глаза смотрят на нас, и этот взгляд заставляет сжаться ещё сильнее. Она смотрит будто бы не на нас, а куда-то в глубь, внутрь, в душу. Вот она подходит к девочке-шоколадке, как я про себя её назвал за необычный цвет. Они долго о чем-то говорят. Девочка плачет, женщина её гладит и успокаивает. Постепенно взгляд девочки обретает искру. Она перестаёт плакать. Женщина утирает её мокрые от слёз щёчки платком, который взялся в её руках словно из воздуха. Затем она берёт девочку за руку и подводит к другим ребятам, которые собрались небольшой группкой в другом углу зала.
Откуда эта группка образовалась там, я не заметил, но ребята там явно чувствовали себя иначе, чем мы. Они общались друг с другом и казалось бы даже не обращали внимание на остальных. Им было хорошо вместе. Девочку они приняли с радостью, сразу обнажив ей место на одной из скамей, которые они занимали. Вот к ним ещё мальчик подходит, и ещё одна девочка. Их группка с радостью принимает в себя новых членов.
Я повернулся на звук и увидел перед собой очень высокого мужчину. Он был одет в чёрный костюм, похожий на тот, что одевали воины в фильмах про древние сражения. Большие чёрные сапоги явно должны были издать какой-то звук при движении, но я совсем не слышал, как ко мне подошёл этот человек. Его голова была совершенно лишена волос. Я никогда не видел такого. Вместо волос её покрывало что-то вроде надписей или рисунков, я не мог разобрать. Тем временем, он присел передо мной. Учитывая его огромный рост, получилось очень неловко, поскольку присевший он всё равно был выше меня. Я смотрел на него очень внимательно.
- Тебя ведь Олегом зовут? - спросил он.
- Да, - коротко ответил я, ещё не понимая и немного побаиваясь этого человека.
- Мы называем это место Храмом Истины, - ответил он. - Здесь душа раскрывается такой, какая она есть в действительности. Здесь нет лжи. Она бессмысленна.
Я немного напрягся от такой постановки вопроса, но потом расслабился. Обманывать здесь действительно нет никакого смысла.
"Я домой хочу", - подумал я.
- У них другая дорога, - ответил Вечный. - Они дальше пойдут, ибо дома у них больше нет.
Он явно не хотел развивать этот вопрос. Я же не понимал, как это может быть, что у этих детей нет дома. Я хотел задать этот вопрос, но мне будто что-то не даёт это сделать. Внезапно навалилась тяжесть, захотелось спать. Я прилёг на скамейку и провалился в сон. Проснулся я уже в больнице. На меня смотрела мама.
Уже много позже я узнал ответы на свои вопросы, и мне сделалось жутко. Жутко от того, что там бывают дети, много детей. Я помню их лица, страх и слёзы в их глазах. Нет, не должно быть этого страха и этих слёз в детских глазах. Никогда!
Сейчас, слыша о трагедии Донбасса, я вспоминаю Храм, полный детей. И я не могу это не вспоминать и не хочу забывать! Надеюсь, теперь и вы со мной ощутили это всё.
Москва. Апрель 2023 года.