Июнь. В школах выпускные вечера – платья, нарядные причёски у девчонок, парни в новеньких, у многих первых в жизни «взрослых» костюмах. Понесённые под полой бутылки портвейна, слёзы на глазах девчонок и учителей… И вальс, конечно, который сейчас почти никто, увы не танцует – впрочем, его с избытком замедлят дискотечные медляки. Слёзы на глазах, гуляния до утра в парках и по набережным, поцелуи – у кого-то первые и робкие, а у кого и нет…
А вот нам это всё не грозит – до окончания учёбы и выпускных экзаменов два с лишним месяца, и состоится оно в условиях, исключающих подобные мероприятия – а именно, на орбитальной станции «Гагарин». Тоже неплохо, конечно, но всё же не совсем то - и, видимо, кто-то в недрах таинственного психологического отдела Проекта решил, что неправильно будет лишать подростков этого запоминающегося на всю жизнь праздника, который для прочих их сверстников надолго станет одним из самых светлых, самых памятных в жизни. И в результате я стою сейчас в вестибюле нашей седьмой школы Октябрьского района города-героя Москвы, в своей пижонской «юниорской» форме в окружении бывших одноклассников и отвечаю на сотню восторженных, завистливых, порой ехидных, но чаще вполне доброжелательных, вызванных искренним интересом вопросов. Поблизости – Андрюха Поляков и Оля Молодых - тоже в плотном кольце, и тоже засыпаны вопросами по самые макушки. Проходящие мимо учителя бросают на нас заинтересованные взгляды – похоже, им тоже не терпится нас расспросить, но пока не торопятся. Только наша завучиха Зинаида Петровна оттянула меня за рукав в сторонку и категорически потребовала выступить на «официальной части вечера – «Вы наша гордость, Алексей, вы и ваши товарищи – какая ещё московская школа может похвастать тем, что её выпускники этого года побывали в космосе!» Я чуть не напомнил про Юрку-Кащея – он тоже был с нами на «Гагарине», тоже учился в Москве и как раз сейчас находится в своей школе, на выпускном. Но вовремя прикусил язык – к чему разочаровывать человека?
Впрочем, обо всём по порядку.
Для меня всё началось с лёгкого дежа вю. После семинара по основам систем жизнеобеспечения, в коридоре третьего этажа главного учебного корпуса Центра подготовки меня поймал – кто бы вы думали? Евгений Петрович, он же наш неизменный И.О.О. Причём на этот раз он был похож на своего киношного альтер эго куда сильнее, чем обычно – безупречная тёмно-серая тройка, лёгкая улыбка играет на тонких губах и, как всегда – неизменная, даже нарочито-предупредительная обходительность. «Я был бы вам весьма признателен, Алексей Геннадьевич и, поверьте, не остался бы в долгу, если вы возьмёте на себя труд раздать это вашим… хм… друзьям». С этими словами он вручил мне толстую пачку больших конвертов, повернулся и удалился прочь по коридору, оставив меня стоять с разинутым ртом и гадать – что это сейчас было?
На конвертах вместо штампа «Совсем секретно» значились имена и фамилии всех членов учебной группы «3-А», включая и моё собственное. В конверте прощупывался лист плотной бумаги, и когда я осторожно, чтобы не повредить содержимого, надорвал плотную желтоватую бумагу - в руках у меня оказалось нарядное, типографским способом выполненное приглашение на выпускной вечер моей бывшей школы. Всё честь по чести: адрес, время начала мероприятия и отдельно, внизу, мелким почерком – « вы можете привести с собой одного гостя вашего возраста». Прочтя это я усмехнулся – писали бы уж прямо, «гостью»…
Конверты я раздал десятью минутами спустя, в аудитории, где должны были состояться следующие занятия – и, разумеется, не отказал себе в удовольствии описать, как они ко мне попали. Рассказ мой вызвал массу смешков и ехидных замечаний – Середа, почесав переносицу, высказался в том смысле, что Евгений Петрович, несомненно, один из ведущих психологов Проекта, позволил себе маленькую месть за приклеенное к нему прозвище, разыграв передо мной, первым этому виновником, мизансцену из известного фильма. С ним не согласилась Лида-«Юлька» - по её мнению, это был какой-то тонкий психологический расчёт, постичь который нам не дано за недостатком специальных знаний. Юрка-Кащей, которому версия середы понравилась сразу, вскинулся, принялся пылко возражать, его поддержала к моему удивлению Оля Молодых – и понеслась. Я слушал их препирательства и гадал: а что, если это было прямым продолжением той памятной беседы, когда И.О.О. чуть ли не открытым текстом дал мне понять, что догадывается, кто я на самом деле?
Или – я как обычно переборщил с рефлексией и вижу то, чего и быть-то не может, потому что не может быть никогда?
…Ох, знать бы - а то ведь так никаких нервов не хватит…
…Когда уйдем со школьного двора
Под звуки нестареющего вальса,
Учитель нас проводит до угла
И вновь назад и вновь ему с утра:
Встречать, учить и снова расставаться
Когда уйдем со школьного двора…
Вот он, выпускной бал. Я не один – воспользовался советом, содержащемся в приглашении, и явился со спутницей. Очень хотелось позвать «Юльку» - но язык не повернулся высказать эту просьбу, когда я услышал, как радостно она говорит о полученных ими с Середой приглашениях. Она бы согласилась, не сомневаюсь, но… кто я такой, чтобы лишать её этой радости? Как и я, она первые восемь лет проучилась в одной школе и, в отличие от меня, связи с одноклассниками, оставшимися в Калуге, не теряла. Так что – пусть повеселится, а на наш с ней век хватит ещё и праздников и баллов… наверное.
Мне же компанию составила Ки Лань – миниатюрная китаянка, около года назад присоединившаяся к «юниорам». Народная Республика упорно рвутся в космос, китайцы участвуют во многих программах Проекта – и, в том числе, организовали у себя филиал нашей «школы космонавтики». Ки Лань и двое её земляков – как раз из лучших учеников этой школы, и попали к нам, в Центр Подготовки после жесточайшего отбора у себя, на родине. И плоды этого отбора видны сразу – китайцы-«юниоры» отлично владеют русским, делают успехи практически во всех дисциплинах, а уж их трудолюбию может позавидовать любой муравей.
Так уж вышло, что китаянка довольно близко сошлась с нами. Сначала познакомилась с девчонками, потом с остальными и как-то незаметно стала в нашей группе своей, а после возвращения из отпуска, который она провела дома, в Шанхае (мы в это время были в Свердловске) попросилась к нам уже официально. Мы не возражали, даже наоборот – и теперь Ки Лань является полноправным членом группы «З-А» и вместе с нами готовится к недалёкому уже «орбитальному» этапу учёбы.
Кстати, мы называем её не по имени, а по фамилии – «Лань». Так лучше звучит. Когда мы узнали, что зачисление китаянки в нашу группу утверждено, я хотел, было, пошутить, что осталось найти ещё кого-то с именами Ку и «Ка», и тогда у нас будет полный комплект, как у пирата двуглавого Юла из «Экспедиции в преисподнюю». Но вовремя прикусил язык – вспомнил, что повесть эта будет написана только в восемьдесят третьем, и распространяться о совпадении имён новой одногруппницы и огромной морской звезды, канонира «Чёрной Пираньи», который не умел считать даже до двух, пожалуй, не стоит.
Когда я пригласил Лань на наш выпускной, объяснив предварительно, что это за мероприятие, Лань она смутилась и даже сделала попытку убежать – но всё же согласилась, и долго благодарила, чередуя слова с короткими поклонами, при которых руки она держала перед собой, ладонями вместе. А здесь, в школе, мгновенно сделалась центром всеобщего внимания – народу вокруг неё собралось, пожалуй, вдвое больше чем вокруг нас троих.
…Для нас всегда открыта в школе дверь
Прощаться с ней не надо торопиться
Но как забыть звончей звонка капель
И девочку, которой нес портфель.
Пускай потом ничто не повторится
Для нас всегда открыта в школе дверь…
Оля Молодых и Андрюха Поляков пришли вдвоём, но не парой, хотя и поначалу держались вместе. Глядя на них, я вспомнил Юрку-Кащея – его школа находится на другом конце Москвы, в Перово, и компанию на выпускном ему составила – ну, конечно же, скрипачка Мира. Она на год младше – закончила девятый класс, а потому отказываться ни от чего не пришлось, что изрядно обрадовало Юрку.
А вот Лены Титовой на выпускном нет. Она с родителями уже год, как уехала во Францию – её отец получил назначение в наше торгпредство и забрал семью с собой. В этом тоже есть некая ирония: в «том, другом» варианте событий Игорь Семёнович Титов ушёл со своей работы во Внешторге и долго добивался разрешения покинуть СССР – насовсем. И добился – к весне семьдесят седьмого. По официально объявленной версии она с родителями уезжала в Сибирь, и лишь перед посадкой в такси (мы пришли её провожать) шёпотом сообщила, что на самом деле они летят в Вену, а дальше… пояснений не требовалось – в то время все прекрасно понимали, что означает такой пункт назначения.
Но сейчас, ясное дело, всё не так. Ленкин отец работает в Париже, она ходит в тамошнюю русскую школу и чуть ли не каждый день встречается с Шарлем – похоже, наш шевалье д'Иври не теряет времени даром. Обоим им уже по семнадцать, и в одном из писем (обычных, не электронных) француз намекнул, что у него в отношении Ленки самые серьёзные намерения. Что ж, Бог им в помощь…
…Пройди по тихим школьным этажам.
Здесь прожито и пройдено немало,
Был голос робок, мел в руке дрожал,
Но ты домой с победою бежал.
И если вдруг удача запропала,
Пройди по тихим школьным этажам…
Что ещё рассказать? Официальная часть, на которой меня-таки вытащили на сцену после прочувствованной речи завучихи Зинаиды Петровны; аплодисменты и слёзы на глазах нашей классной. Конечно, они адресованы, по большей части, к Андрюхе и Оле, но… я ведь тоже проучился здесь без малого год, и могу рассчитывать хотя бы на малую толику…
Танцы – медляки и дискотечные трясучки, во время которых лань зажгла так, как никто не ожидал от скромной, стеснительной китаянки. А потом, когда небо над Москвой стало совсем светлым – долгая прогулка до Ленинских гор, бутылки шампанского, демонстративно открытые бутылки с шампанским, визги девчонок: «осторожно, платье испортите!», заливистый хохот. Лань к моему удивлению умеет танцевать не только диско и рок-н-роллы, но и классический вальс, и что мы и проделали с ней, прямо на смотровой площадке, под кассетник, из которого лилась самая, наверное, известная и ностальгическая из всех школьных песен. С нами кружили ещё четыре пары, в том числе и Андрюха с Олей; остальные сначала завистливо наблюдали, а потом и стали присоединяться, наступая друг другу на ноги, в попытках повторить незнакомые летящие движения. Вальс, вальс, закончивший для нас эту волшебную ночь.
…Спасибо, что конца урокам нет,
Хотя с надеждой ждешь ты перемены,
Но жизнь - она особенный предмет:
Задаст вопросы новые в ответ.
Но ты найди решенье непременно,
Спасибо, что конца урокам нет…
А потом мы всей шумной толпой направились домой. Таких кучек выпускников было этим утром на Ленинских горах полным-полно – мы весело перекрикивались, махали руками, девчонки обменивались воздушными поцелуями. Проходя мимо МГУ мы четверо – я, Андрюха, Оля и Лань незаметно отстали от одноклассников (уже бывших!) – возле бокового входа в Главное Здание нас ждал автобус, пижонская «Юность», выделенная специально для нас администрацией Центра подготовки – на ней мы и уехали в Калининград.
Улицы Москвы пусты, только ползут по ним, выстроишись уступами, грузовики с оранжевыми бочками и сверкающие водяные шлейфы омывают асфальт, бордюры и тротуары, а редкие утренние прохожие в испуге сторонятся от этого неожиданного душа. Я сидел, подперев голову рукой, и любовался проносящимися мимо видами проспекта Мира: вот показалась вдали наклонная, увенчанная ракетой игла; мелькнули за деревьями колоннада главного входа на ВДНХ; возникла и сразу пропала статуя «Рабочий и колхозница» с их вечно вздыбленными серпом и молотом. Москва уносилась назад, а впереди… что ж, впереди вся жизнь и я, в отличие от «того, другого» раза, кажется, знаю – догадываюсь, во всяком случае - как и где её проведу.