Ещё одна веха была, важный момент в моём воцерковлении… За неделю до смерти матери я в Чимеево долго молился перед иконой Царицы Небесной. Просил Пресвятую Богородицу маме помочь, освободить от мучений. У мамы были трофические язвы по всему телу, она терпела страшную боль, гнила заживо. А до этого я прочитал: кто попросит у Бога, должен Ему потом служить. И я во время молитвы пообещал, что за помощь маме откажусь от прежней жизни, пойду в священники.
Через неделю она умерла, но я тогда ещё не понимал, что её смерть была освобождением от страданий. Она мне перед смертью говорила: «Андрюшенька, ты не представляешь, какое это счастье – увидеть травку зелёную!»
Представляете, какой через болезнь был уровень терпения и воздержания! И сейчас, когда ко мне в храм приходят люди, ноют, плачут, что-то себе выпрашивают, я думаю: знали бы вы, какое страдание порой испытывают люди, по сравнению с ними ваши беды смешны.
***
Я продолжал думать о своём обещании служить Богу. Этот должок у меня всё время перед глазами стоял. И где-то в начале 2000-х я к отцу Иоанну очередной раз приехал и говорю: хочу в священники. Он отвечает, мол, иди, пиши прошение. Я пришёл к секретарю епархии протоиерею Владимиру Кузнецову, рассказал, что меня отец Иоанн отправил. Отец Владимир помог мне написать. Я эту бумагу отцу Иоанну подал, он прочитал и изорвал – филькина грамота! Батюшка правильно поступил – какой из меня священник? Филькиной грамотой был не документ, а я, не готовый стать священником. Он мне сказал: «Когда будешь готов, когда на Доске почета будешь, тогда приходи. Ты в этой жизни должен научиться жить, общаться с людьми».
Я всё время говорил о Боге, мне это было интересно, я этим жил. А потом мне дядя Миша – родственник моего друга, близкий друг отца Иоанна – сказал: «Рано тебе». И я на много лет обратно ушел в мир «постигать жизнь». На Доску почета я, конечно, не попал, но многое постиг.
***
А рукоположили меня следующим образом. Я решил поступить в семинарию, но на учёбу было нужно согласие жены, а я боялся с ней об этом говорить, ведь семинария – уже шаг к священству. Жена была против, она считала мол, какой из меня священник, придётся за меня краснеть от стыда. Сначала не соглашалась категорически, и я понимал – без её согласия нельзя, это голос Божий. Я ей для успокоения говорил, что хочу высшее образование получить, меня тянет туда, и позже она дала согласие на обучение в семинарии.
Отец Игорь Сивых мне поручительство написал, я ведь у него пять лет на клиросе помогал. В 2013 году стал учиться в семинарии Екатеринбурга. Окончил первый курс.
Тут звонит отец Михаил Кучеров и спрашивает: «Готов в батюшки?» Дал мне три дня на раздумье.
Но сразу предупредил, что предстоят испытания – при рукоположении в диаконы и в священники по 40 дней надо будет служить утром и вечером, и без зарплаты. Мол, мы все через это прошли, так формируется упование на Бога, когда просто летишь и не за что зацепиться. И это сработало. Теперь упование на Бога у меня всё время.
Диаконом я был всего десять дней – надо было храм строить. 6 декабря 2015 года диаконская хиротония, 17 декабря – священническая.
***
Осенью прошлого года вы перенесли ковид. Тяжело болели? Ваши мысли во время болезни?
– Три дня было очень тяжело. Я по святым отцам стараюсь жить, а в их поучениях болезнь – это высшая милость для тебя. У меня поражение лёгких было всего 10%, но невыносимо ломало тело – как будто мышцы от костей отрывали. От нестерпимой боли не знал, куда деться, на коленках по полу ползал, тогда можно было боль терпеть.
Трое суток я в таком состоянии пребывал и думал в отчаянии: как же эту нестерпимую боль принимать как милость? Ползал и молился: «Господи, помилуй мя!», по-другому не выжить. Понимал, что Бог послал болезнь не для того, чтобы ты от неё избавился, а дабы перетерпел страдания. Стараюсь терпеть, молюсь, а в теле одно желание: как бы освободиться от боли. Это была самая главная моя борьба – принимать боль как высшую милость.
И тот момент настал, болевые окончания «перегорели», отключились, я на тридцать минут забылся. В это время мне открылось, почему это происходит: я всё время творю свою волю, а в болезни я почувствовал, насколько это Богу противно, что это страшный грех. Я всю жизнь делал, что я хочу, а не Бог. И этой своей болью я отработал только крошечную часть своих грехов. Я тогда почувствовал, что такое ад – когда такая боль будет постоянно. Вспомнил отца, умиравшего от рака в мучениях, как его голова металась по подушке – это его Господь готовил к тому, чтобы на том свете было легче. И когда я всё это понял, у меня родилось искреннее, живое благодарение Богу.
Самый хороший момент в этой болезни – там помыслов нет. Эта боль отсекает всё, кроме «Господи, помилуй!». Но как только мне стали колоть гормоны и боль ушла, сразу пришли помыслы, началась борьба с бесами. И появилось желание снова спрятаться от них в болезнь. Помыслы запугивают, парализуют, заставляют подчиняться, а ты молишься: «Господи, помилуй!» И наступает момент, когда в душе наступает мир, открывается воля Божия, и ты идёшь ее выполнять, а не бесов слушаться.
Из беседы со священником Андреем Верхотуровым, настоятелем храма иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» посёлка Старый Просвет (Кетовский район Курганской области),