Мой рабочий график к началу 2015-го года более-менее устоялся. Понедельник, вторник, пятница и, периодически, суббота, были в уборках, а вот среда, четверг и воскресенье были днями отдыха.
Фитнес клуб я не то чтобы забросила, но стала появляться там гораздо реже, раз в неделю, порой раз в две недели. Физической нагрузки мне хватало.
Свободные дни я рукодельничала, вязала домашние тапочки-сапожки крючком, потом размещала фотографии в своем малююююсеньком магазинчике на Etsy и надеялась что их купят. Etsy - это известный на территории Америки маркетплейс, где продают товары handmade, от домашнего декора до бижутерии, типа нашей Ярмарки Мастеров. Мне повезло даже продать несколько изделий там, но доход был настолько мал, что едва покрывал затраты на нитки, поэтому серьезно рассчитывать на эту деятельность я не могла. С другой стороны, не имея права на легальное зарабатывание денег, я не имела возможности и нормально масштабировать этот онлайн-бизнес, так как нарушение налогового права, для нас, иммигрантов ждущих гринкарту, могло обернуться отказом и, впоследствии, депортацией.
Случаи с Этикой.
Вы знаете, с годами, все обычные, непримечательные дни как бы сливаются в один, и поэтому память бережно хранит только особые случаи, о которых бы мне хотелось рассказать. Из всех моих клиентов, отношения с Этикой были самыми теплыми. И хотя я всегда помнила свое “место”, работая на нее, эта грань немного блекла, но никогда не стиралась. И именно из-за того, что отношения смахивали на дружеские, мне иногда приходилось справляться и с нестандартными поручениями.
Кошерная еда и я.
Как вы уже поняли, отношение к продуктам и еде у ортодоксальных евреев особенное. Как то раз, может через месяц после начала нашего сотрудничества, Этика вручила мне пакет с едой. Получилось так, что я закончила уборку как обычно на кухне, и она протянула мне сверток, и сказала: “Вот, собрала для вас еду: пару котлеток, плошку макаронного салата, еще кое-что по мелочи”. Я не совсем поняла, с какой целью это было сделано, мы не голодали, и я попыталась отказаться, мотивируя тем, что мне на еду хватает. Она смутилась, и уверила меня, что это просто из благодарности, мол, возьмите, и все. Припоминаете то чувство, когда вы на диете, и сдобы вам вообще нельзя, но любимая бабушка напекла вам пирожков и отказать ей невозможно? Вот такое же ощущение возникло и у меня. Я смиренно сказала: "Спасибо", - улыбнулась, прихватила пакет и поехала домой.
Дома я развернула гостинцы, попробовала котлетки - ну ничего, вкусно. Со временем это превратилось в традицию, каждый вторник Этика собирала мне остатки еды. Нет, не объедки, а именно остатки, причем иногда доходило до того, что она упаковывала мне с собой даже куриный бульон в банке, которую потом просила вернуть 🙂 Происходи это все в пятницу, я бы отказалась. После дороги в Стратфорд к Аре и потом обратно домой, думаю, бульон бы не сдюжил. Но такие презенты были только по вторникам и никогда по пятницам. Только один раз за все полтора года Этика дала мне кусочек свежеиспеченной халы, да и то, после того как я упомянула, что я сейчас еще еду работать.
Спустя примерно год до меня дошло, что вся эта еда была с их пятничного стола в шаббат, даже суп. И так как Этика была еще той болтушкой, она невзначай проговорилась, что выбрасывать еду - грех, особенно еду, оставшуюся после шаббата.
Вот и пойми теперь, было ли это благородством с ее стороны, или моей услугой по избавлению ее от греха 🙂 Лично я выбираю первый вариант! Веник и Саня не особо прониклись кошерной едой, но лично мне было удобно по возвращении домой, и будучи голодной, эту еду подогревать и нормально обедать. Суп я всегда выкидывала, в отличие от Этики, совесть меня за это не мучила.
Детский праздник и шары.
Как то раз Этика попросила меня приехать на пару часиков еще и в среду, помочь ей немного прибраться и накрыть стол в зале, для детского праздника. У кого-то из детей (а по факту оказалось что у двух) был день рожденья, и были приглашены дети из других семей. Birthday party одним словом. Утром того дня, когда я была еще дома, она позвонила, что само по себе было редкостью, и попросила по дороге купить 12 шариков: 6 белых и 6 розовых, причем уже надутых. Я не знала, да и не хотела выяснять, где в Нью-Хейвене можно было все это провернуть, но я точно помнила, что в Меридене, как раз по пути, есть такой магазинчик.
Так как дело было летом и Вениамин уже во всю рассекал на своей Акуле, я пересела на Тойоту Ярис. Мыша жрала в два раза меньше бензина чем Черныш и была суперэкономичной, плюс пассажиров возить мне не надо было, только свою попу. В общем, довольная и с надутыми шарами я вышла из магазина, подошла к машине и поняла, что мне надо же их как-то довезти в целости и сохранности… Будь это мой праздник, я был купила еще пару запасных шариков, но бюджет Этика определила четко на двенадцать. Держа их крепко в одной руке, чтобы не сбежали, второй я открыла багажник и осознала свою недальновидность. Здесь лежали кое-какие инструменты, в том числе острые отвертки, и запаска. Потерять “бойца” на этой территории мне не хотелось, и я, недолго думая, разместила шары на заднем сидении. Фух. Ну что, в путь?
Как только я тронулась, я поняла не только всю комичность ситуации, но и ее опасность. Легкие шары взлетели к потолку машины, полностью перекрыв мне обзор в зеркале заднего вида. Водитель я неопытный, но думаю что и опытному водителю это зеркало необходимо. Не зря все эти фуры и грузовики с будками подразумевают наличие прав другой, более сложной категории. Потому что нужен особый навык вождения транспортного средства - только с двумя боковыми зеркалами. Если Вы профессиональный водитель, поправьте меня, пожалуйста, если я не права. Ну вот представьте, что у вас есть три глаза: левый, правый и центральный, и лично у меня, в тот момент, было ощущение что я ослепла… на один глаз. И все это в движении, и я уже подъезжаю к выезду на трассу. Поздно пить боржоми, как говорится…
Каждый раз, притормаживая, или сбавляя скорость, шары по инерции, улетали вперед, а самые шустрые из них, умудрялись протиснуться между моим сиденьем и пассажирским, тем самым лишая меня еще и обзора справа. Подъезжая ближе к Нью-Хейвену, от всей этой тряски пара шариков чуть сдулась, и один розовый акробат пробрался ко мне, в переднюю часть машины, так что остаток пути мне приходилось его придерживать правой рукой на пассажирском сиденьи. Уже в самом городе, остановившись на светофоре, я уложила его на пол, немного засунув под сиденье. Так и добралась до дома Этики. Еще минуты три меня душили смех и слезы. Это же надо такие кульбиты вытворять, да еще и бесплатно🙂 Не, за время проведенное у нее, Этика мне заплатила, как и за шарики, а вот за их доставку - нет. С тех пор, я, ребята, на доставку шаров не подписываюсь 😂
Евреи и интернет.
Ни у Мирел, ни у Этики телевизора не было. Для меня это не было диковинкой так как я сама телевизором, а точнее телевидением, не пользовалась уже лет 5 как. У меня был интернет. А вот у евреев в доме, по всей видимости, интернета не было, или его использование было очень ограничено.
Утверждать это со стопроцентной вероятностью я не могу, но вот Этика несколько раз просила у меня телефон “на пару минут”, погуглить. Она была обладательницей простой кнопочной звонилки, в то время как я, и это в основном заслуга Вениамина, была уже заядлой “яблочницей”. Во истину пути Господни неисповедимы🙂
Еще одна Ханна.
Однажды, убирая у Этики во вторник, ей кто-то позвонил. Я уже возилась на первом этаже, а это означало, что до конца уборки мне оставалось часа полтора. Разговор шел на английском, Этика была недалеко, на кухне, и я могла слышать ее нетихую речь. Не то, чтобы я подслушивала, но вот когда Этика произнесла мое имя, Lucy, я напряглась. Еще через пару минут я была точно уверена что речь идет обо мне. Какая-то, на тот момент еще незнакомая мне женщина, просила Этику “одолжить” меня на пару часиков.
Меня это царапнуло. Мало того, что я вот уже который месяц занимаюсь не совсем своим делом, которое помимо физических, приносило мне и моральные страдания, так еще и это. Без меня меня женили… Обидно.
Этика, после разговора с Ханной, спросила, не смогу ли я помочь по дому еще одной хорошей женщине, бла-бла-бла, тут совсем недалеко. Она готова меня отпустить, если я согласна. Этика не зря носила свое имя, хоть и не знаю что конкретно оно значит на иврите, но она очень этично меня попросила, а в силу наших теплых отношений, отказать я ей не смогла. И я направилась к Ханне.
Отдельную главу этой женщине и ее дому я не вижу смысла посвящать, так как моих визитов в ее жилище было не более пяти, и то на пару часов каждый. Такса у евреев была неизменна, 10 долларов в час, и все тут.
Я думала что бедно живет Мирел. Но это было до того, как я попала к Ханне. Зайдя в прихожую, я стала искать место, чтобы переобуться. Это был сущий свинарник: на полу и подоконниках лежали стопки газет, потрепанных книг, детали каких-то сломанных вещей, колесо от детской коляски, тут же сама коляска внутри которой еще две стопки буклетов. Все пыльное, через немытые окна проникал свет, падая на старенький, покосившийся буфет с открытыми створками, из которого, как из распахнутого рта, вываливались опять эти несчастные газеты. Свободной оставалась полоска паркета, шириной где-то в полметра, ведущая к двери зала. Эта дверь была прикрыта, и поэтому я неторопясь осматривалась, выискивая место для своей обуви.
И тут эта дверь открылась и я увидела ее, Ханну. Думаю ей было лет 45, хотя дать ей можно было и 60. Худая, а скорее истощенная женщина, она торопливо подошла ко мне, одновременно говоря: “Спасибо что пришли, у нас тут такой бардак, такой бардак!”. Ну я как бэ, вижу… “Да Вы не разувайтесь, проходите так!” - пригласила она меня внутрь . И когда я зашла в это помещение, я поняла что разуваться не стоит и здесь. Полуметровая паркетная полоса движения из прихожей перетекала в комнату, и, судя по обшарпанному паркету, она была основной магистралью для перемещения людей, с небольшими боковыми проулочками, заканчивающимися очередной грудой вещей.
Мне выдали несколько больших черных полиэтиленовых пакетов и сказали собирать мусор. Ханна пояснила что мусор, это всякие обрывки газет, объедки, кусочки туалетной бумаги. Из плюсов было то, что меня не просили мыть сан. узел и помогать на кухне, но и работа по расчистке этих авгиевых конюшен была не для слабонервных. Все усложнялось тем, что когда я хваталась за стопку газет, чтобы уложить их в мусорный пакет, Ханна подскакивала ко мне, выхватывала их из рук, начинала перебирать и говорила что это все нужное. Вот эта газета с купонами, а на другой - важная информация, и так почти вся стопка оказывалась у нее в руках. И потом она просто складывала ее по другую сторону прохода. Это тормозило меня, и всю работу, и дико меня бесило так как вместо уборки мусора я занималась его перекладыванием из одного угла в другой. Я стала подозревать неладное, и в те моменты когда эта странная женщина отвлекалась, втихаря запихивала в мешок столько газетных страничек, сколько могла, но так, чтобы она не заметила, что их количество явно уменьшилось. Как то я не подрассчитала и засунула слишком большую пачку, так она нырнула в этот мусорный пакет чуть ли не с головой, выуживая детскую разукрашку с парой чистых листиков.
Сначала я размышляла над тем, что это какой-то газетный фетиш… Но среди этого мусора, попадались огрызки яблок и морковки, порой уже с плесенью, надкусанный пряник, полпеченьки. Все это напоминало слоеный пирог, где из кипы газет мог вывалиться “сюрприз”.
Дело шло к обеду, и Ханна становилась все суетливее. Я бы даже сказала, нервознее. В комнату заходили подростки, девочки и мальчики, с разбежкой по возрасту от 13 до 17 лет. Они были одеты в черно-белые, но очень несуразные одежды. На парнях это было особенно заметно: пиджаки на пару размеров больше, и в плечах и по длине рукава, брюки, умоляющие их подшить, уже были безнадежно затоптаны каблуками ботинок. Я это все замечала, так как они тоже заходили не разуваясь, а верхнюю одежду бросали тут же, на стопки газет. Девчонки были поаккуратнее. Когда гурьба молодежи прошла на кухню, Ханна ушла вместе с ними, и я, уже раскусив принцип “мусорности” предмета, стала продвигаться быстрее.
Трудясь в позе “зю”, а в простонародьи раком, я вдруг ощутила мягкое прикосновение детской ручки. Неожиданно! Я обернулась и увидела двухгодовалого малыша, который протягивал мне погремушку. Холодная дрожь омерзения, и, одновременно сострадания, прошибла меня насквозь. Ребенок стоял БОСИКОМ, на этом грязном полу, по которому только что прошло стадо гогочущих подростков, и улыбался мне. Ничего кроме маечки и памперса на нем не было. Памперс был настолько заполненным, что свисал почти до его колен, от чего его ножки приобретали силуэт кривоватой буквы “О”. Но свисал не только памперс.. На его улыбающемся безобидном лице тянулась жирная зеленая сопля, уже почти достигшая края губ. Я как смогла, выдавила из себя доброжелательно: “Привееее-е-е-ет!” Он хихикнул, громко вздохнул, тем самым протолкнув эту зеленую бестию еще ниже.
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы в этот момент не появилась Ханна, которая подхватила его на руки, и стала тетешкаться с ним, с шутками-прибаутками. Не сильно ошибусь, предположив, что нормальная мать, первым делом вытерла бы эту соплю хоть подолом халата, если под рукой больше ничего нет, сменила ребенку памперс и одела носки, но это был тяжелый случай…
Да, Этика неохотно потом призналась, что у Ханны, помимо других возможных болячек, был диагностирован синдром Плюшкина.
Патологи́ческое накопи́тельство (также силлогомания, хоардинг, синдром Плюшкина, диспозофобия и др.) — вид навязчивого поведения, заключающийся в собирании и хранении неиспользуемых вещей, чаще всего предметов домашнего обихода, из-за чего помещения постепенно теряют пригодность для жизни.
Подверженные данному расстройству люди рационализируют своё поведение и считают его нормальным даже при крайней степени выраженности.
Человек, одержимый патологическим накопительством, крайне трепетно относится к своим вещам, душевные муки он испытывает, даже если его вынуждают выбросить сущую мелочь — газету или полиэтиленовый пакет.
В дальнейшем, я изворачивалась, как могла, чтобы отказать Ханне в своей помощи. То я занята, то у тети день рожденья. Одним словом - врала. Конечно, было бы честнее сказать четкое и конкретное нет. Но на ее вопрос “почему”, ответить прямо мне смелости не хватало.
Свое железобетонное “нет” я сказала Этике, когда Ханна позвонила ей опять, с намерением меня “одолжить”. К тому моменту Ханна уже поняла что звонить мне напрямую бесполезно - я не брала трубку, поэтому она пошла “через Китай”. Как только Этика мне озвучила что “у них там ЧП” и малышу с самого утра плохо, я покачала головой и почти выкрикнула: “НЕТ!!!”. Что значит малышу плохо? Отравился? В этих случаях клапан сносит либо с одной стороны, либо с другой, а то и с обеих сразу. Разбираться с детским поносом или рвотой у меня не было никакого желания. Обеспечьте, черт побери, своему ребенку нормальные условия проживания, без заплесневелых морковок на полу, и потом, может, и жизнь наладится.
С навернувшимися слезами на глазах, я попросила Этику от моего лица отказать больной еврейке. Это была моя очередь просить о дружеской услуге, и, надо отдать должное, после этого инцидента, Ханна меня больше не беспокоила.
В тот день я возвращалась домой чернее тучи, по дороге смахивая слезы и ворочая мрачные мысли в своей голове. Что же это за паскудная жизнь такая, а?
А вечером мы с Санечкой сходили в Бургер Кинг, купили по двойному воперу и по большой картохе фри. Саня рассказывала что-то забавное из школьной своей жизни, мы смеялись, и я потихоньку оттаивала. Бывают “дождливые” дни, но все проходит. Из-за туч выглядывает солнце, лужи высыхают. Мы здоровы, и это самое главное!
Оффтоп
Дорогой мой читатель, если Вы наткнулись случайно на эту статью и вам показалась она интересной, то начните с первой главы. Повествование имеет хронологию, и так Вам будет проще понять что к чему. Лайкните, если Вам нравится и подпишитесь! Это добавит мне сил для того, чтобы рассказать мою историю до самого ее невероятного конца. Спасибо 😊