О Скверне.
Скверна (Μίασμα) – понятие известное большинству человеческих обществ. Трудно найти древнюю культуру не знакомую с понятием нечистоты. «Скверный» - это статус, который человек присваивает предметам и явлениям окружающего мира. «Я воспринимаю предмет как скверный» - говорит он. Скверное неприемлемо и опасно для человека и противопоставлено чистому, приемлемому, благотворному. Философская категория Блага – абстракция уравновешивающая на весах непомерный груз Скверны. Понятие скверны - это критерий различения основанный на чувстве, ощущении. Может ли быть скверным нечто само по себе абстрактное, например треугольник, число, цвет? – нет. С другой стороны, скверными могут быть вода, еда, запах, а также мысль, поведение, намерение. То есть скверна может быть внешним по отношению к человеку явлением, но также и может быть и внутренним определяющим качеством самого человека. И в том и в другом случае Скверна – качество, определяющее состояние предмета или явления по отношению к человеку или к его представлению о Благе. Скверна – общее ощущение неправильности происходящего. Специфический комплекс ощущений, зуд, определяющий главные принципы группового поведения людей. Скверна имеет свойство распространяться, заражать того, кто прикасается к ней. Соприкоснувшись со скверным можно оскверниться, самому стать скверным. Скверное каким-то образом повреждает человека, ведет к понижению общественного статуса или его полной утрате, а раз так, значит скверна есть чувство, порожденное общественным бытием человека.
Понятию скверны как чего-то отвратительного или безобразного кажется предшествует еще более архаичная первородная форма запретного. Иррациональный неосмысляемый таинственный запрет предшествующий в равной степени медицине, морали, религии и юриспруденции. Корни этого запрета вырастают из первобытного, дикого ужаса перед неявной опасностью, способной в считанные недели, даже дни полностью уничтожить сплоченную группу людей. Табу, кашрут, харам – широко известные культурные феномены. В античной Греции для обозначения такой формы запретного существовало понятие ἄγος (вина, заклятие, жертва). Этим понятием обозначалась магическая зачарованность, исключительность человека или предмета.
Зачарованное таинственно исключено из реальности, оно не-определимо, без-образно, бес-форменно, за-предельно. Определяемое через отрицание, апофатически запретное есть Сущее по ту сторону от Этого. Запретное никак невозможно соотнести с человеком. Будучи не-человеческим оно относится к области принципиально не-постижимого. Архаическое сознание, в отличие от современного не пытается штурмовать границу постижимого и непостижимого, напротив, оно укрепляет эту границу выделяя в мире предметов и явлений область принципиально непостижимого. Принимая правила культурной игры человек принимает и факт существования областей тьмы, таинственных законов обладающих мистической властью над природой совершающихся событий. Архаический ужас, предваряющий религиозное чувство возникает из опасения нарушить неведомый закон неведомого бога. Этот страх первичен, в нем укоренено само религиозное переживание.
Боги древности не имели человеческого облика будучи безликими чудовищными природными силами. Архаический ужас вызван Самим Миром, а не чем-то нереальным или фантастическим. Грека IX-VIII вв. до н.э. окружали демоны момента, его настигал внезапный ужас вызванный тьмою неявной причины события. Позже олимпийские боги обросли человеческой плотью, стали «бессмертными людьми», характерами. Тогда из области не-человеческого боги перешли в область сверх-человеческую. Соответственно и непостижимое разделилось «святое» и «скверное». Сначала возникли запреты, а потом эти запреты разделились по основанию cвятое-скверное. Поэтому в архаической примитивной логике чистое состояние жреца чем-то сродни скверне убийцы.
Опыт переживания непостижимого проявляет себя в запредельных стратегиях поведения. Не-человеческое поведение исключительно и необъяснимо в категориях обыденного, понятого как система привычных реакций на привычные раздражители. Это крайне широкий круг стратегий для которых невозможно точно определить является ли такое поведение божественным или животным (сродни нечеловеческой жестокости Ахилла в схватке с Гектором). Исключительность – вот единственный маркер этих поведенческих стратегий. Слово ἄγος (вина, заклятие, жертва) маркирующее эту исключительность использовали, когда речь шла о лидерах и военных вождях. В гомеровский период цари, вожди, их оружие, колесницы, воины считались священными. То есть запрет как-то связан с царской властью. У греков также существовал целый ряд пищевых запретов (рыба, бобы, свинина), причем природа этих запретов была им самим не понятна уже к эллинистическому времени, так что поздние авторы могли лишь догадываться о причинах этих запретов. Античные авторы неоднократно подчеркивают, особенные люди принимают особенную пищу, например Эмпедокл питался какой-то особой едой и носил пурпур будучи наследником угасающего древнего рода царей-жрецов. То же касается Пифагора и многих других. В историческое время мы видим, как внутри античного общества возникают исключительные люди совершающие исключительные поступки, и все окружающие это исключительное поведение понимают и принимают. В некоторых случаях исключительность поведения и поступков объясняются царским происхождением. Например Эмпедокл и Гераклит – оба наследники древних царей и исключительность их поведения и поступков берет свое начало в зачарованности древних царей. Философ иногда прямой наследник древнего царя-жреца и ведет себя так же как его древние предки. В обстоятельствах классического времени это поведение выглядит очень архаичным, однако и Эмпедокл и Гераклит в своем праве и люди признают в нем величие древних василевсов, а иногда даже божественное, не-человеческое достоинство философа. Например в Сократе Алкивиад склонен видеть мудрого сатира, даймона из свиты Диониса.
Античность знает три основных нечеловеческих стратегии поведения. Это прецеденты Тантала, Сизифа и Иксиона. С именем каждого связывается набор преступлений, повлекших за собой скверну и ужасающие кары богов. Рассмотрев эти прецеденты, мы реконструируем первоначальный контекст, формирующий статус исключительного человека и выявим границы непостижимого поведения нерасчлененного еще на скверное и святое.
об этом пойдет речь ниже…
