С ужасом вспоминаю свою «юношескую» категоричность. Нет, не упертость, и даже не категоричность, безапелляционность или императивность. Скорее ограниченность из-за того, что некоторые мои взгляды взглядывали на мир очень однобоко.
Случайно попал на какой-то учительский семинар в ленинградский Пединститут им. Герцена. А нужно сказать, что тогда я реализовал свою юношескую мечту о просветительстве в виде учительства, которую не изжил в себе до сих пор. Да, и учителем математики я поработал. Правда всего пять лет. Но об этом более подробно в рубрике «себялюбие» расскажу как-нибудь. Здесь лишь отмечу, что у меня был некий взгляд на учительство, который я немного нарушил.
Еще в «двадцатилетнем» возрасте решил, что в школу нужно идти не для предмета. Методические сложности обучения предмету всегда считал задачей низшего уровня, доступной для любого человека, который знает немного предмет и хоть чуть-чуть желает достигнуть результата, а не просто так ходит в школу (как его ученики – по необходимости). Главное, ради чего стоит идти в школу и главное, что там нужно делать – воспитание, противодействие тлетворному влиянию общества, пропаганды, религий и культов, вредных привычек и прочего зла. Конечно, учителю перевесить влияние общества и, тем более, родителей – почти невозможно. Но нужно! Это последняя линия обороны «светлого и доброго». Но чему может научить детей (не предмету, а жизни) ребенок? А кто у нас учителя? Девочка-отличница, которая во всем слушается родителей и учителей, прилежно учится и посещает разные кружки. Часто слушается только формально без души и ума. По аналогии или «от противного» она впитывает в себя жажду быть поучателем и поступает в пединститут. Там тоже обычно бывает прилежной книжной отличницей, если не вырывается на свободу и не пускается во все тяжкие. И вот в 21-22 года в школу приходит этот одуванчик. Хорошенький одуванчик, прилежный. Даже наполненный жаждой сеять светлое и доброе. Но! Что этот одуванчик знает о жизни? Ну, хотя бы что знает о любви, семье, рождении ребенка, воспитании своего ребенка, зарабатывания на жизнь в поте лица своего, … Какой жизни может учить такой «одуванчик»? А детей не обманешь. И начинается сначала многолетняя изнурительная борьба за авторитет с этими злыми и противными детьми. Результат такой борьбы в течение лет 20-30-40 многие из нас видели: «выйди из класса», «родителей в школу», «отправляйся к директору», визги, крики, подзатыльники и т.д., и т.п.
В результате подобного хода мысли я пришел к выводу, что в школу идти раньше «30 лет» нельзя. Нужно немного потереться в жизни – поработать не в школе, посмотреть разные места и разных людей, попробовать себя в роли семьянина и родителя, … Не уверен, что это многому научит, но уж точно это будет тот опыт, которые в Пединституте из учебников не почерпнешь. Да и разница более, чем в 10 лет учениками воспринимается уже основательнее, чем дистанция в «3-4 года». А нарушил я свой принцип в том, что сам пошел в школу в 25 лет. Правда, кроме Университета за плечами было уже и семья, и двое детей, и работа, и научные труды, и активная общественная жизнь, и туристические «развлечения» и песенные, и книги, и философия, и психология, …. Поэтому формально я, конечно, нарушил свой принцип, но фактически был близок к установленным самим собой критериям.
Итак, вернемся на семинар в Герценовский институт. Я быстро забывают прошлое, особенно подробности, но фактическую сторону значимых событий мой Альцгеймер все же помнит. На этом семинаре, были какие-то прения типа «свободный микрофон». А тогда у меня еще было желание высказывать свое мнение публично. С возрастом эта болезнь проходит по разным причинам: от элементарной лени до оценки эффективности высказывания каких-то мыслей. Но тогда я молодецки выскочил на сцену и со всей своей мощью высказал свое «фе» по поводу подготовки учителей в системе «прилежная отличница в школе – прилежная отличница в педе – наивный ребенок в роли учителя». Выступление попало в точку и было признано блестящим эстрадным номером, достойным повторения на телевидении. Да, в зале были какие-то телевизионщики, которые тут же ухватились за что-то живое и пригласили меня на какую-то болтальную передачу. Чему потом очень радовались мои ученики, т.к. в отличие от меня видели меня в телевизоре. А Ютюба тогда еще не было, чтобы потом можно было запись передачи посмотреть Но главный елей на гордыню заключался не в этом. Главное было в том, что ко мне подошел Евгений Ильин и запросто предложил побывать у него на кафедре. Кто такой Ильин – легко погуглить, если интересно. Если коротко, то это Человечище и большой специалист в психологии, хотя и был в тисках советских идеологических ограничений. Конечно, ретивое взыграло и вот через несколько дней я пришел на кафедру. Конечно, в голове копошились разные фантазии в плане совместной работы или чего-то подобного.
На кафедре кроме Ильина, был еще какой-то преподаватель, с которым они заканчивали партию в шахматы. Как я почувствовал, Ильин уже и забыл кто я такой. Видимо на семинаре он был слегка загипнотизирован блестящим выступлением эстрадного артиста в моем лице. Начался какой-то малозначащий разговор, в котором я практически сразу подписал себе приговор. Язык мой враг мой – это общее место в коммуникации. Не только потому, что язык – враг коммуникации. Не потому, что мы не умеем сдерживаться. А просто потому, что малозначащая для нас, превращается в неустранимую преграду, из-за того, что другим воспринимается как очень значимая. Печально, что часто нам не представляется возможность уточнить эту «дурацкую» фразу или переформулировать ее.
Так вот, на тему воспитания у меня вырвалось что-то типа «вы, же не считаете, что генетика больше влияет на человека, чем воспитание». Я же не отрицал влияния генетики. Хотя в то время, под давлением советского воспитания и недомыслию, принижал роль генетики. Впрочем, и сейчас мне всегда приятнее считать, что «человек – хозяин природы». Но хозяин своей собственной природы, самого себя. Меня больше возбуждает мысль, что человек сам способен себя сделать, сам способен стать Человеком. Оправдание, что человек «г-но» из-за наследственности или среды, в которой вырос, меня никогда не устраивало. Да, это оправдание я принимаю, пока человеку лет 5-15, ну даже 20. Когда человеку 30 лет, а тем более 50, не могу принять такие объяснения. Есть граница, начиная с которой человек за себя отвечает исключительно сам. И чем уродливее наследственность и условия выращивания, тем ценнее, если возник Человек. Но слово не воробей. Ильин, услышав мой пренебрежительный выпад в сторону генетики, с потухшим взглядом потерял ко мне всякий интерес. Единственное, что я помню: «Вы так считаете?», — спросил он прохладно. Дальше я уже ничего не помню. Возможно, они с коллегой куда-то заспешили. Возможно, я еще усугубил ответом типа: «А как же иначе». Но на этом потенциальное интересное знакомство закончилось. Зато вопреки моему прогрессирующему Альцгеймеру, это мое неуклюжее знакомство запечатлелось в подкорке надолго. Впрочем, любое потенциально интересное и знаменательно событие, которое не состоялось или было тобой же испорчено, имеет свойство запоминаться надолго. Реальность обрастает подробностями, которые снижают потенцию воображения, делая ситуацию конкретной. Несостоявшееся живет в нашей памяти прочно, воображение так украшает несбывшееся разными подробностями и потенциями, что выветрить этот запах из памяти просто невозможно.
#школа #учитель #воспитание #обучение #психология #история #память #осебе