От холода уже сводило ноги, а, самое главное, он, казалось, проникал в душу, уговаривая сдаться. Зачем бороться? Какой в этом смысл? Нири в сотый раз напоминала себе о мести, но и это уже почти не помогало. Она понимала, что в Ледяном Дворце один на один с дур@чком, никакой надежды у неё нет. Поэтому, когда услышала странные звуки, даже сначала не поняла, что это и откуда. И только потом подняла глаза на шута.
Нет, он точно блаженный. В таком холоде больше делать нечего, кроме как на свирели играть. А потом он произнёс:
- Давай танцевать, - и протянул ей руку. Она покачала головой. Зачем? Она ещё не настолько безумна.
А шут вдруг перестал играть, вздохнул и посмотрел на неё, как ей показалось, с укором.
- Красавица, я не знаю, как тебя зовут, но если ты хочешь на@мерть замёрзнуть к утру, можешь и дальше стоять и смотреть в одну точку.
Нири вздрогнула и посмотрела на шута. Может ли такое быть, что он вовсе не тот дур@чок, которым показался ей? Его глаза смотрели строго и немного печально. А вот безумия там не было ни на каплю. На секунду вновь стало страшно. Но сталь кинжала холодила кожу под платьем. Если бы он хотел с ней что-то сотворить, то уже показал бы свои намерения. Поэтому, помедлив чуть-чуть, Нири тихо ответила:
- Я – Нирианна, можно просто Нири.
- Мик, - кивнул шут. Бубенцы на его колпаке снова звякнули, но лицо при этом оставалось прежним. Никаких гримас и ужимок. – Давай, танцуй. Иначе, Нири, ты замёрзнешь здесь ещё до утра. – И он снова поднёс к губам свирель.
Нири встала и попыталась неуклюже покружиться в такт мелодии. Когда-то, кажется словно в другой жизни, она умела танцевать. И даже любила кружиться по залу. Но не одна, а с партнёром. Всё это словно осталось в прошлой жизни. А сейчас, в этой – она просто пыталась притоптывать ногами в такт незатейливой мелодии. Но шуба мешалась. Да. Долго она так не протанцует.
А шут вдруг скинул с себя колпак, надетый поверх шапки, ненадолго прервав музыку. Подул на озябшие руки, а потом заиграл что-то весёлое. Она бы никогда, скажи ей кто это раньше, не поверила, что на свирели можно сыграть так, чтобы ноги сами пустились в пляс. И всё же Нири медлила. И вдруг шут схватил её за руку. Поначалу она испугалась. Так что захотелось вырвать руку и броситься прочь. Но он просто увлёк её в танец, и Нири расслабилась.
Прикрыла глаза. В полумраке этих странных негреющих светильников было легко представить, что она сейчас в большой зале своего родного замка. И отец после сытного ужина объявляет танцы. И сейчас полон зал гостей, а музыканты настраивают инструменты. И вот один из гостей, возможно Варик, соседский сын, приглашает её на танец.
Нири увидела это словно наяву. Несколько ночей без сна, напряжение последних дней и жизнь впроголодь сыграли с ней дурную шутку. И она, выплясывая с шутом заводные па, уже почти поверила, что откроет глаза – и снова очутится в своём родном доме. А отец будет усмехаться в усы и хлопать в ладоши.
Куда-то подевался и холод и ужас последних дней. Остался только этот странный, безумный танец, который резко оборвался на высокой ноте. Нири открыла глаза и едва не разрыдалась.
- А ты, как я посмотрю, прекрасно танцуешь. – Она обернулась к шуту. Меховая шапка съехала набок и из-под неё торчали почти белые волосы. Шуба его была расстёгнута, а в красных от холода руках зажата свирель.
- Я училась танцевать когда-то, - тихо ответила Нири. Снова вернулся страх. И ещё вопрос – что ей делать и куда идти. А потом и холод начал заползать под шубу, пощипывая разгорячённое танцем тело.
- Иди сюда, - произнёс вдруг шут, показывая на место, рядом с собой. – Под двумя шубами, если прижаться вплотную – теплее. Если начнёшь замерзать – можно будет опять потанцевать. До утра ещё долго.
Узнать, чем закончилось всё можно ЗДЕСЬ
