Я все же сбегаю со свидания. На улице робко греет осеннее солнце, скоро нам не будет доставаться и этих жалких крупиц тепла. Тратить целый денек на скучные разговоры с назначенным государством ухажером совсем не хочется.
Если Вика не хочет составить мне компанию, я с удовольствием погуляю сама. Иду в парк –в голову лезут непрошенные воспоминания: мы с друзьями покупали здесь сахарную вату, катались на чертовом колесе, оглушительно визжали в «комнате страха». Сейчас парк аттракционов не работает. Люди не смеют веселиться, когда в мире апокалипсис и заняться здесь особо нечем.
Я пинаю шуршащую листву, поглядываю на пустые качели. Полузаброшенные детские площадки навевают тоску. Раньше в парке постоянно слышался смех: здесь малышня играла в классики, подростки катались на роликах и осаждали лавочки, где сами, без принуждения устраивали свидания. Сейчас всех их, как в старину, с молодых ногтей готовят к раннему и обязательному замужеству.
Многие старые игры, например, игра в дочки-матери, превращены в обязательные программы, и из-за этого перестали быть любимым.
Родители врываются в парк, когда я раскачиваюсь на пустой карусели и гадаю, на что похожи проплывающие мимо облака. Никогда я не видела их в такой ярости.
– Мы тебя ищем уже час, – кричит мать, срывая голос, – Ты хоть понимаешь, чего твоему отцу стоило добиться для тебя дополнительного свидания.
Виновато пожимаю плечами – стыдно за то, что заставила родителей нервничать, но с другой стороны – я не просила их об этом, о чем тут же и сообщаю. Мама захлебывается от нахлынувшей ярости:
– Неблагодарная нахалка!
Папа бросает на меня взгляд, полный плохо сдерживаемого гнева.
– Садись в машину, – бормочет он сквозь зубы. Чтобы не разочаровывать их ещё сильнее, я подчиняюсь.
Мама достает из сумки косметичку. Пока едем, она наносит на мое лицо слой тонального крема, красит ресницы и брови. Окидывает свою работу критическим взглядом.
– Так ты больше похожа на красавицу. Помнишь, как себя вести?
– Ага, – бесцветно отвечаю я. Строить глазки, во всем соглашаться с мужчиной, лебезить, чтобы тот соизволил взять меня замуж. Такое не забудешь.
Когда мы входим в кафе, мама начинает оправдываться перед «назначенным» государством кандидатом в мужья: распинается о том, как я ждала этой встречи, как нервничала.
– Мы опоздали, потому что моя девочка долго прихорашивалась, – расплывается в улыбке мама, и мне становится за нее стыдно.
Парень равнодушно кивает, даже не глядя в мою сторону. Он не верит в её оправдания, но и не испытывает по этому поводу злости – «жениху», также как и мне, всё равно.
Родители, смущенно улыбаясь, оставляют нас наедине. Должна сказать, государство делает все, чтобы знакомство подростков не выглядело, как сведение двух собак на случке.
В ресторане играет легкая музыка, у столиков стоят свечи. Можно заказать всё, что угодно: мороженое, посыпанное шоколадной крошкой, тарталетки с икрой, суши, пиццу и даже выпить по бокалу вина.
Подростки из прошлого сошли бы с ума от радости. Мы привыкли. Вначале выбирать блюда из меню за счет государства было весело, но очень скоро мы поняли, что будет после этой внезапного праздника живота. Раз за разом мы будем возвращаться из ресторана, виновато улыбаться родителям, а по ночам чувствовать, как сердце наполняется холодом – снова не подошла. Так, наверное, себя чувствуют щенки и котята в коробках на птичьих рынках, которых никто не хочет брать.
Унизительно.
– Артём, – сухо представляется парень.
– Милана, – выдавливаю кислую улыбку я, – Для друзей просто Лана.
На протяжении вечера Артем обращается ко мне подчеркнуто официально – Милана. Входить в список «друзей» парень определенно не собирается.
Может быть, в другое время я могла бы посчитать его симпатичным – русые волосы, неглупые серые глаза, подтянутая фигура, но у него не лицо, а безучастно-скучающая маска, и это раздражает.
Свидание не отличается от тысячи других таких же встреч – нам принесли роскошный ужин, но я не смогла заставить себя съесть ни кусочка.
Артем ведет себя согласно инструкциям, которые ему выдали в школе и дома – выдавливает заученные комплименты, на которые я отвечаю отрепетированной под строгими взглядами преподавателей улыбкой, задает личные вопросы: чем увлекаюсь, какие фильмы смотрю и что за книги читаю.
При этом он даже не удосуживается сделать вид, что хотя бы немного заинтересован собеседницей, из его голоса как будто ампутировали все чувства.
Я его понимаю – нас обоих притащили сюда взволнованные родители, как двух неудачников, которые перед «смертельной зимой» не могут найти себе пару, но зачем подчеркивать это так сильно? После двух часов вымученной беседы, Артём откланивается:
– Ты произвела на меня прекрасное впечатление. Непременно перезвоню, – парень слово в слово повторяет слова из учебника, который выдавали мальчишкам. Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
– Взаимно, я благодарна судьбе за то, что она свела нас, – цитирую подсказу из последнего параграфа по «межличностным отношениям». Не знаю, читал ли Артём девчачий учебник. Но парни-одноклассники на переменках штудировали наши пособия, покатываясь со смеху.
Со скучающих глаз Артёма на секунду слетает пелена, я замечаю, как в них мелькают озорные искорки – понял отсылку. Но затем лицо парня вновь принимает прежнее, непроницаемое выражение.
Как только я выхожу из кафе, родители сразу пристают с вопросами. Почему ты вернулась так рано? Как все прошло? Была ли искра?
Раньше я говорила им правду – маму это ужасно расстраивало, она кричала на меня и злилась. А отец не спал несколько ночей и становился еще молчаливее и мрачней
Ради их спокойствия я, не стесняясь, вру, что всё прошло замечательно, сильно приукрашивая, рассказываю о том, как в последний момент наши глаза встретились и мы, смеясь, обменивались цитатами из учебников. Добавляю, что Артём так же, как и я, считает все эти «образовательные программы» чушью собачьей. Кажется, мы во многом похожи.
Мама, восторженно вслушивается в каждое слово. В последние годы они с отцом живут в постоянном страхе и привыкли к плохим новостям. Мне становится жалко родителей:
– Мам, пап. Спасибо! Я думаю, что Тёма тот, с кем я смогу быть счастлива. Вместе мы обязательно переживем эту зиму.
Мама начинает рыдать от счастья прямо в машине – слезы текут по ее щекам, смывая тушь и помаду, отец не плачет, но слишком часто моргает.
Чувствую небольшой укол вины – врать родителям плохо, но это для их же блага. Надеюсь, после этого от меня отстанут. Хотя бы ненадолго.
***
Несколько дней в нашем доме царит мирная атмосфера. Мама печет пироги, что-то мурлыкая себе под нос. Папа проводит время, листая ленту новостей на планшете.
Все они так или иначе касаются надвигающейся катастрофы. Ученые разработали препарат, который симулирует чувства влюбленности. Поможет ли он пережить «смертельную зиму» тем парам, чьи чувства еще не окрепли?
Разработано новое чудо-приложение, способное с вероятностью девяносто восемь процентов подобрать вам идеального партнера. (Стоимость приложения превышает цену за двухкомнатную квартиру). Маг создает амулеты, способные отвратить от людей злых духов этой зимы!
Папа то и дело хмыкает и никак не комментирует рекламу, но после каждого объявления у него перестал дергаться глаз и на скулах не ходят желваки. По вечерам мы всей семьей смотрим фильмы, играем в «монополию» или ходим гулять в старый парк. Кажется, будто мы вернулись в старые времена.
Но затишье не может быть долгим. Артём не перезванивает – ни через день, ни через два.
– Он обязательно позвонит, – успокаиваю я родителей, – Он обещал. В наших учебниках написано, что звонок в ближайшие дни после свидания – навязчивость, которая может оттолкнуть девушку.
Отец кивает, кажется, его вполне устраивает такое объяснение. Но мама с каждым днем становится все мрачнее. Когда с момента неудачного свидания проходит неделя, у нас дома разгорается очередной скандал. Он начался с мелочей: я разбила чашку на кухне. Хотела купить новую в ближайшем магазине и подменить – никто бы даже не заметил, но мама заходит до того, как я успеваю убрать осколки.
– Криворукая, – шипит мама.
– Завтра после школы я куплю новую, – пожимаю плечами, но уже вижу: дело вовсе не в чашке.
– Кто тебя замуж такую возьмет? Наверное, Тёма почувствовал, какая ты неумеха, и сбежал! Почему, ну почему ты не можешь найти себе парня?!
Молчу. Что тут ответишь? Что я уже смирилась с неизбежным и не вижу во всей суете с фиктивными свиданиями никакого смысла?
– Ты совсем не умеешь ладить с людьми, – с каждой фразой она распаляет себя и заводится все сильнее. – Не следишь за собой – волосы посеклись, ешь мало – кожа да кости, а ещё дерзишь. Оксана, дочь моей подруги, парня нашла, Софья нашла, а ты будто издеваешься над родителями! Могла бы постараться ради нас хоть немного! Мы тебя растили, воспитывали, лечили не для того, чтобы ты околела! Вот придет зима – тогда ты поймешь, только будет поздно!
Лицо мамы искажает гримаса ярости и кажется, что от её крика содрогается вся вселенная. Она заносит руку, чтобы ударить меня, но вместо этого вдруг начинает плакать, как маленькая девочка. На кухню приходит отец, обнимает ее за плечи.
– Угомонитесь вы обе, – цедит он, бросая на меня обвиняющий взгляд.
Я ухожу в комнату и несколько секунд сижу, сжавшись в позе эмбриона.
Утыкаюсь в телефон, хочу развеяться, разглядывая смешные картинки с котиками, но котиков в последнее время в новостной ленте почти не осталось.
Большая часть изображений – это новости. – Старая супружеская чета найдена замерзшими в своей постели, ученые так и не выяснили причин возникновения «вируса», а соответственно, невозможно изобрести «лекарство». Аналитики сходят с ума.
Я напрягаюсь, пытаясь вспомнить фамилию Артёма, нахожу его в социальных сетях и добавляюсь в друзья.
«Привет! Может быть, сходим куда-нибудь?» – стираю сообщение, затем набираю вновь. Он читает сообщение почти сразу, но не отвечает ни через минуту, ни через полчаса.
– Дура, дура, дура, – бормочу я. Возвращаюсь на кухню, беру с плиты остывший ужин – ненавистные овощи. Мама бросает на меня такой взгляд, что кажется, я могла бы околеть и безо всякого вируса.
