Андрей Мартынов, актер театра и кино, народный артист Российской Федерации, лауреат Государственной премии СССР, Государственной премии РСФСР и премии Ленинского комсомола
Я родился в Иваново. Это город рабочих, текстильщиков. «Город невест»… «Городом невест» он стал только когда появилась известная песня. Женщины там работали, как на каторге, на ткацких станках, прядильных и так далее. Если бы вы зашли на производство текстильное, где ситчики, там же краска страшная... Женщины с синими, красными, страшными руками. Дышать там было невозможно! Каторга!
Работали в основном женщины, мужчин после войны было мало. Это наладчики только были мужчины, которые помнили, как со старыми станками – станки-то дореволюционные все были.
И вот так производили ткань.
О табуреточке
Актером я мечтал стать всегда, прямо с детства. «С табуретки». Как это?
Читать я не умел до школы, но зато память была замечательная. И я очень хорошо говорил. И мне тетки, братья читали сказки русские народные.
И очень мне нравилась сказка «Щи из топора». Я ее выучил со слов, конечно, как дети заучивают стихи, еще не умея читать. И другие сказки тоже, но вот эту… Когда приходили гости: «Андрюша, «Щи из топора», на табуреточку!».
Все хвалят: «Какой молодец!». И это был первый успех :)
А в школе был уже «заслуженным» артистом. Наш директор школы Георгий Алексеевич Мизонов, который любил театр, организовал школьную самодеятельность так, что каждый год с 8-й, 9-й и 10-й классы готовили какое-то произведение. И каждый класс соревновался с другим, кто лучше: 10-й А, 10-й Б, начиная с 8-го.
Я очень любил Чехова, и я выбрал сценку по рассказу «Канитель», которую я слышал по радио. Её разыгрывали в концертах замечательные, выдающиеся артисты. И так мне она понравилась!
В общем, я её выучил. И у меня хорошо получалось говорить «на два голоса», за обоих персонажей – дьячка и старуху. Все, кто в маленьком школьном зальчике сидели – все сходили с ума! Это был не успех, это был обвал, когда я читал за старуху!
И эта «Канитель», она меня сопровождала почти всю жизнь.
«Полезные знакомства»
Конечно, после школы хотел поступать в ГИТИС. А как поступать в театральный институт? Это конкурсы громадные, по 100, по 200, по 300 человек на место – это всегда было и до сих пор.
Но сначала у меня была встреча в Иванове. В Иваново приехал Московский Художественный театр на гастроли. Было удобно ездить в Иваново. Это пролетарский город, а столичные театры ругали за то, что они всё в столице, да в столице! А Иваново рядом!
И с театром приехал Алексей Николаевич Грибов, великий, любимый актер.
И я решил добиться, чтобы он меня послушал.
У нас не было на улице телефона, он был только в одном доме. Я попросил мою соседку, чтобы она набрала номер. Я взял трубку и услышал до боли знакомый голос Грибова!
Я ему спутанно... Он говорит: «Повторите», – потому что что-то у меня такое… Не то, что я волновался, это нельзя подобрать слов!
В общем, Грибов сказал: «Приходи завтра часов в 11 ко мне в номер». Он не сказал, какой номер, но у нас была одна гостиница в городе. И моя соседка перезвонила: «В каком номере живет Грибов?» Ей сказали.
И я пришел к нему. И как сейчас помню, был май, конец мая, и запах ландышей.
Номер люкс. Я увидел полированную мебель и другую комнату – это что-то такое? Не понимал я тогда слова люкс, что это такое в гостинице - люкс?
И он говорит: «Пожалуйста, заходите!» Он лежал (артисты же всегда после спектакля немножко … отдыхают).
Он лежал на постели и смотрел на меня. Ну, что я, маленький, мне не было 17-ти лет. Я ему стал что-то читать, «Горе от ума», которое я знал наизусть.
Память была в то время нормальная, это сейчас с помощью докторов пытаемся…
Грибов послушал, потом он сказал: «Приходи часов в 6 вечера к служебному входу театра, я не педагог, я ничего не могу сказать…»
Ему я не понравился явно, но он понял что-то. Я вдруг его стал спрашивать: «Надо стихи, басню, еще что-то? Вот я слышал, как Вы по радио читали такую-то басню Крылова». Он говорит: «Нет, я не считаю». Я говорю: «Но я слышал, что Вы читали!» Он говорит: «Ну, это я с листа». «С листа», – эти выражения для меня были новые.
Я напомнил ему замечательный радиоспектакль по Некрасову. «Осенняя скука». Некрасов в молодости писал для театра водевили. Это потрясающе смешная вещь! И Грибов играл гениально совершенно!
И тут я заметил, что Грибов на меня по-другому стал смотреть. Он понял, что у меня есть вкус, если я вспомнил это, почти забытое, никому не нужное произведение. А он гениально его делал на радио, «Осеннюю скуку». И вот это его, так сказать, что есть вкус, а это великое дело – вкус!
Встреча с Грибовым, конечно, помогла. Он познакомил меня с педагогом Школы-студии МХАТ Колей Алексеевым, который мне через несколько дней прислал записку… Вот были люди какие! Сейчас пойди куда-нибудь и попроси, чтобы тебе прислали какой-то вызов…
И он мне прислал, чтобы я сразу приезжал на 2-й курс Школы-студии МХАТ.
Непростой путь в ГИТИС
Но в ГИТИС я не поступил. Я поступал потом в Щукинское училище и прошел 3 тура, но я был «неопределенный».
Что такое мальчик, прыщавый мальчик в 16 лет? Тоненький, не сформировавшийся, непонятно, кто он – герой, мужчина, юноша? Амплуа должно быть!
И Борис Евгеньевич Захава (ректор Щукинского) принял меня, потому что я прошел все-таки 3 тура. И он сказал: «Вы приезжайте на следующий год, немножко окрепните, немножко повзрослейте…».
И я уехал, устроился по знакомству на работу. Мне не было 18 лет еще, исполнилось только 24 октября 17 лет. И муж двоюродной сестры был прорабом на стройке, и я стал в бригаде каменщиков работать. И это было очень прекрасно! И всю зиму, и весну, до следующего мая, когда я поехал уже и поступил в институт, я заработал деньги.
И при расчёте я получил 150 рублей, а это были большие деньги. И с помощью родни на эти деньги меня приодели: венгерский плащ (это все был импорт тогда), серого цвета костюм, тогда было модно без лацканов, ботинки чешские… В общем, короче говоря, «собрали парня».
И я поступил-таки, и стал учиться в ГИТИСе.
Со 2-го курса ушел на три года в армию, и после армии я вернулся на курс Варвары Алексеевны Вронской.
Так что учился я долго - с 1963-го до 1970 года.
А потом всё было здорово!
