В начале 1900-х годов небывалый интерес у читающей публики вызвал «Дневник русской женщины» юной писательницы Елизаветы Дьяконовой. За короткий срок произведение выдержало два издания, удостоилось хвалебных отзывов и благосклонных рецензий литературных мэтров. Знаменитый философ и публицист Василий Розанов называл «Дневник» «явлением глубоко национальным, русским», «одной из самых свежих книг конца XIX века».
На страницах «Дневника» ярко отразились проблемы, волнующие российское общество. Героиня на личном примере доказывала, что русским женщинам вполне по силам получать высшее образование наравне с мужчинами, участвовать в политической и общественной жизни страны.
Неумолимое стремление хрупкой девушки к своей мечте нашло горячий отклик в сердцах читательниц. Многие восторгались возглашенным ей высоким жизненным кредо:
«Я не хотела бы умереть, не оставив след на Земле».
«Я уверена, что в будущем в России роль женщины будет интересной: в стране утвердится мысль о высшем женском образовании, и явится миру целый ряд женщин, способных к участию в управлении страной».
При том, Дьяконова отнюдь не представала в своих откровениях закоренелой феминисткой, этаким «синим чулком». Произведение раскрывало её богатый внутренний мир, душевные переживания, чувства и эмоции.
И вот, недавно довелось побывать на родине Елизаветы Дьяконовой - городе Нерехте. Там открыт небольшой литературный музей, посвященный её жизни и творчеству. Поделюсь впечатлениями от его посещения.
Елизавета Александровна Дьяконова (1874-1902) родилась в провинции, в тихом костромском городе Нерехте. Она была старшим ребенком в семье купца и фабриканта, совладельца льняной мануфактуры. Род Дьяконовых значился среди «первых людей» текстильного центра. Однако к моменту рождения Лизы финансовое благополучие семейства сильно расстроилось.
Мать Лизы, Александра Георгиевна (Егоровна) происходила из династии ярославских купцов Горошковых. А сестра её, Евпраксия Георгиевна (тётя Лизы), состояла в законном браке с крупным ярославским промышленником Иваном Порфирьевичем Оловянишниковым, владельцем миллионного состояния.
Супруги Дьяконовы старались дать своим пятерым детям (Лизе, Вале, Володе. Наде и Саше) хорошее образование. В восьмилетнем возрасте Лизу определили в городскую гимназию. Девочка училась легко, с пытливым интересом к знаниям. Увлеченную натуру Елизаветы переполняли впечатления. И уже в 11-ти летнем возрасте (с 1875 г.) она тайком ото всех начала вести дневник.
Девочка оставила яркие воспоминания о дорогом её сердцу городе:
«Как хороши были вечера, которые я проводила одна в Нерехте. Бывало, встанешь перед окном своей комнаты наверху и смотришь: внизу раскинулся тёмною массой город, не видно реки из-за темноты, за городом молчаливо чернеет лес. Нерехта спит, кругом всё тихо, в маленьких домишках почти нигде нет огня».
Дом Дьяконовых на Никольской улице сохранился (ныне ул. Володарского, 12). По приведенному выше описанию можно судить, что комната Елизаветы располагалась на третьем этаже в мезонине.
Однако безмятежное детство было омрачено семейной трагедией. Тяжко заболел, и в 1887 году умер отец. Тут же объявились ушлые кредиторы с требованиями вернуть долги. Мать Лизы, оказавшаяся в трудной жизненной ситуации - с пятью малолетними детьми на руках, решила отправить дочь в Ярославль под опеку родной бабушки и тётки Евпраксии.
В Ярославле Лиза была принята в 4-й класс Екатерининской гимназии. Это элитное учебное заведение основано в 1865 г. на базе губернского Сиротского дома.
Девочка быстро освоилась на новом месте: «Я не испугалась множества девочек; напротив, мне стало легче, но всё-таки без мамы жить трудно и скучно».
Появились у нее новые подруги: «Маня Л.» и «Маня Б.». Гимназистки в её передаче рисовались отнюдь не ангельскими созданиями:
«Ура! Сегодня опять не учились! За здоровье Императора и Императрицы. Ура! «Боже, Царя храни» пели, директор речь говорил, манифест читал; мы орали, кричали, толкались, щипались, даже подрались от радости».
Вскоре в Ярославль перебралась и мать с остальными детьми.
Уже в 15 лет Елизавета мечтала иметь собственный журнал, отправляла письма известному литератору В.С. Соловьеву. Много читала: «Исторический вестник», романы Толстого, Руссо и Жюль Верна, стихи Надсона. Всерьез интересовалась политикой – отставкой Бисмарка и кончиной венгерского кронпринца Рудольфа …
И вместе с тем, обладая правильными чертами лица и стройной фигурой, Лиза с подростковой категоричностью считала себя дурнушкой. Девушку не могло переубедить даже то, что многие находили в ней сходство с теткой Евпраксией, в молодости слывшей первой красавицей Ярославля.
Впрочем, жизнь брала свое, и иногда Лиза не могла удержаться от искушения покрасоваться перед зеркалом, примеряя модную шляпку:
«Как женщина я не существую для мужчин. (Но) не могу удержаться от удовольствия, которое мне доставляют надетые новые платья, шляпы, и всегда с интересом пробегаю хроники моды. А почему? Да потому что я… всё-таки же женщина»!
И ещё откровение: «Какая же я, однако, женщина! Сегодня тетя прислала мне из Москвы черную шляпу, и вот сейчас, вечером, я не могла удержаться, чтобы не примерить ее еще и еще раз; я бросила «Историю всемирной торговли» Этельмана, которая меня очень заинтересовала, и подошла к зеркалу» …
В 1891 г. Елизавета Дьяконова с серебряной медалью окончила гимназию. Казалось бы, впереди её ждала судьба, уготованная всем купеческим дочкам: поиски выгодного жениха, сватовство, замужество …
Ан нет, Лизу такая стезя не прельщала. Ни категорические запреты, ни слёзные мольбы матери не смогли остановить её стремления к высшему образованию. В 1895 г. она тайком ото всех уезжает в Санкт-Петербург, где поступает на женские Бестужевские курсы. «Лекции, науки! Всё к чему я так стремилась, наконец, было достигнуто! Я на курсах!».
Напряженный график учебы не помешал Елизавете активно участвовать в зарождающемся женском движении. В печати вышел ряд её публицистических статей: «О женском вопросе», «Школы и братство Николая Неплюева», «Не странно ли»? Положительной оценки писателя В. Короленко удостоился её рассказ «Отчего»? За ним последовали стихи, рассказы «Выстрел», «Сватовство» …
По окончании Высших Бестужеских курсов Елизавета решает посвятить себя юриспруденции. В 1899 г. она добивается приема у министра юстиции Н. В. Муравьева с просьбой разрешить ей адвокатскую деятельность. Однако следует отказ, категоричный и решительный – женщинам в Российской Империи заниматься судебной адвокатурой не дозволено!
Но в том и состояла сила её характера – в умении одолевать неодолимые, казалось бы, препятствия. В 1900 году Елизавета направляется в Париж! Там она успешно поступает на юридический факультет Сорбонны (!!) с честолюбивым намерением «пробить женщинам открытую дорогу в адвокатуру». Диплом престижного европейского университета открывал для этого широкие возможности.
Первая парижская зима далась Елизавете трудно. Жила она впроголодь, жестоко страдая от холода в маленькой съёмной комнатке. Тяготы усугубила болезнь, точный диагноз которой затруднялись определить даже медицинские светила. К тому добавились душевные терзания из-за неразделенной любви к молодому французскому доктору Е. Ленселе.
Ей советовали срочно вернуться в Россию. Однако ни зимой, ни весной Елизавета так и не уехала из Франции. И лишь в августе 1902 года она вознамерилась побывать на своей малой родине, воспользовавшись студенческими каникулами.
По пути она решила навестить свою тётку-миллионершу Евпраксию Георгиевну, отдыхавшую в то время на курорте в горном Тироле. Здесь можно было развеяться, полюбоваться Альпами, а заодно занять немного денег у богатой родственницы. Увы, этот визит оказался для нашей героини роковым.
Обстоятельства смерти Елизаветы Дьяконовой по сей день представляются необъяснимыми и загадочными. Они невольно воскрешают в памяти другую таинственную трагедию – гибель группы Дятлова на склоне Уральских гор.
Итак, утром 10 августа 1902 года Елизавета отправилась из отеля «Зеехов» для прогулки по альпийской тропе к местечку Уннитц. Маршрут особой сложности не представлял. Известно, что она дошла до горной хижины пастуха, но обратно домой не вернулась. Организованные полицией поиски никаких результатов не дали.
И лишь 7 сентября её тело было найдено в заболоченной заводи между двух водопадов в пяти сотнях шагов от отеля Зеехоф. В полицейском протоколе содержались следующие подробности:
- Тело было обнаружено голым, обращенным лицом вниз;
- Рядом на берегу лежала её одежда, сложенная в аккуратную стопку, а также сумочка с небольшой суммой денег;
- В ушах находились дорогие бриллиантовые серьги;
- При вскрытии обнаружилось, что обе ноги сломаны в голеностопном сочленении;
- Никаких других травм и повреждений выявлено не было;
Следствием было выдвинуто несколько версий. Впрочем, ни одна из них не могла до конца объяснить случившееся. Высказанные аргументы тут же ставились под сомнение встречными фактами:
- Версию убийства с целью ограбления сразу же пришлось исключить как недостоверную. Ни бриллиантовые серьги, ни сумочка с деньгами, ни одежда не были похищены;
- По другой версии, Елизавета решила искупаться в уединенном заливчике, для чего сняла одежду. Но неудачно поскользнувшись на камнях, сломала обе лодыжки и захлебнулась в состоянии болевого шока. Но, с другой стороны, купание при температуре воды + 1 градус С представлялось крайне маловероятным;
- Как вариант, заплутав в тумане на тропе, Елизавета решила, раздевшись, перейти на другую сторону ручья. Однако поскользнулась, и т.д. Но тогда непонятно, почему она оставила одежду на берегу, а не взяла её с собой? Не собиралась же она дальше идти голой?
В итоге следствие остановилось на версии самоубийства. Причиной тому могла стать безответная любовь и общая депрессия после тяжко перенесенной зимы. Близкие подтверждали, что в её письмах и стихах встречались суицидальные мотивы, к примеру:
О, природа! мать родная!
Я как дочь тебя любила!
Пусть в саду моем любимом
Будет вырыта могила …
(Париж, февраль 1901 г.)
Но возникал резонный вопрос – зачем для сведения счётов с жизнью нужно было снимать платье? Чтобы тебя голой нашли чужие люди? И тем более – для чего предварительно ломать обе лодыжки? Последнее, скорее, указывало на несчастный случай …
К тому же, версию самоубийства решительно отвергал брат Елизаветы. По его убеждению, подобное малодушие резко противоречило с её твердому и волевому характеру. Многие страницы её дневника были наполнены сокровенными мечтами о материнстве и неискоренимым жизнелюбием:
«Эмблемой будущего века я выбрала бы ребенка … много детей». «Жизнь - творчество, которое поддерживается надеждой"...
И после Тироля она собиралась заехать в Киев, где в замужестве проживала её сестра Валя. У неё недавно родилась дочь, нареченная Надеждой! И Елизавете очень хотелось увидеть свою племянницу - очаровательную малышку. Но, как знаем, это желание не сбылось …
Рискну выдвинуть свою версию, чисто, конечно, фантазийную. Как следует из «Дневника», Елизавета не прочь была покрасоваться перед зеркалом. И может ей, натуре экспрессивной и впечатлительной, захотелось увидеть себя обнаженной в зеркале альпийских вод – в образе этакой романтической русалки. Факт, такие мотивы были ей близки, о чём свидетельствует фото, показанное выше. Но лишь она ступила на камень … далее см. версию №2.
Впрочем, не буду упорствовать, если кто-то из читателей найдёт более обоснованное объяснение. Тут, как и в случае с Дятловым, трудно сказать наверняка. Как говорят, число версий гибели его группы уже перевалило за сотню.
По воле родных тело Елизаветы было кремировано, прах перевезен на её родину в Нерехту, где захоронен возле Крестовоздвиженской церкви.
Сегодня в Нерехте ей посвящены экспозиции сразу двух музеев – краеведческого (ул. Восход, 3) и литературного (ул. Володарского, 9). На доме Дьяконовых (ул. Володарского, 12) установлена памятная табличка.
Однако в Ярославле, где писательница прожила почти половину своей жизни (11 лет с перерывом на Бестужевские курсы - с 1886 по 1895 и с 1899 по 1900 гг.) память о ней никак не увековечена.
В следующем, 2024 году исполняется 150 лет со дня рождения Елизаветы Дьяконовой. И Ярославский Департамент культуры мог бы расщедриться хотя бы на мемориальную доску на Екатерининской гимназии.
Елизавета Дьяконова прожила короткую жизнь. Её блестящий талант не успел проявиться в полную силу, она мало успела написать. И всё же неповторимая звезда её оставила яркий след в истории русской культуры.
Среди её публицистических статей есть и такая: «О воспитании любви к родной стране». Тема, согласитесь, актуальная