Шел я долго. Пробовал сворачивать, но натыкался на зеркальные стены. Дорога была только одна, прямая, как стрела. И когда, интересно, закончится этот коридор?..
Засек по своим часам — я шагаю уже почти час. И долго еще?
Я остановился и осторожно потряс Катьку за плечо:
— Ребенок, ты меня слышишь?
Начало тут:
Она открыла глаза, потом закрыла и снова обхватила мою руку, сладко чмокнув губами.
— Хватит дрыхнуть! Ты, кстати, не такая уж и легкая! Просыпайся!
Она захныкала, не открывая глаз. Потом недовольно скривила сонную мордашку:
— Ты чего такой нехолоший, дядя Макс?
— С чего бы это, радость моя? — опешил я и опустил девочку на пол. — Несу тебя, понимаешь, не бросаю на произвол судьбы, и я еще и нехороший? Спасибо тебе, дитя! Кстати... — неожиданно оформилась мысль в голове. — А... чего ты сейчас хочешь?
— Кушать!
Пол дрогнул. Я с подозрением покосился на пол, потом взглянул на Катьку:
— Только не говори, что сейчас сюда явятся летающие бутерброды!
— Не-е... — протянул ребенок. — Калтошка! Жаленая! И бананы!
Вдалеке что-то зашумело. Потом пол стал медленно наклоняться...
— Э... Кать? Ты шутишь? Опять?!
Она вцепилась мне в руку, и с какой-то радостью произнесла:
— Калтошка! И я буду кушать с Тиглой и Пятачком!
Пол ушел из-под ног. Я судорожно взмахнул руками, пытаясь зацепиться за что-нибудь, но пальцы схватили пустоту. Стало темно... Попытался подхватить Катьку, и почувствовал, как быстро скольжу куда-то вниз. Блин!
— Катя! — закричал я.
И услышал ее смех, где-то далеко-далеко...
Долгий полет в темноте. И ослепительный свет, который ударил по глазам, совершенно неожиданно.
— Твою за ногу... — только и успел сказать я.
И со всего размаху влетел во что-то мягкое и теплое. Меня подбросило, и снова мягкое тепло...
— Дядя Макс, ты чего так долго? — раздался над ухом задумчивый Катькин голос.
Я куда-то пополз, и вывалился из этого плюшевого тепла. Да-да, именно плюшевого. Таковым на ощупь оно мне и показалось.
— А мы тут кушаем!
Я поднял голову и обалдело уставился на Катьку. А так же на две здоровенные игрушки, сидевшие рядом с ней, за небольшим столиком, на котором все было уставлено едой. Игрушки повернули головы в мою сторону...
— А... это... как это так?! — икнул я от неожиданности.
— Что? — спросила Катька, увлеченно жующая что-то.
— Они... живые?
Одна из игрушек, Тигра из мультфильма про Вини-Пуха, большая и совершенно как живая, встала на лапы и вразвалочку направилось ко мне.
— Стоять!!! — заорал я, отползая. — Стой, тебе говорят!
Тигра проигнорировал меня, подошел и сел на свой хвост, как на стул. Тронул меня лапой и ухмыльнулся плюшевой улыбкой.
— Мать моя... — осипшим голосом пискнул я. — У меня белая горячка. Игрушки ходят... Это, как его... помогите, что ли... Или как там... Хе-е-е-лп!
— Дядя Макс, чего ты как маленький? — спросила Катька. — Он доблый! Он плиглашает тебя посидеть с нами. Плавда, Тигла?
Игрушка довольно натурально кивнула, и показала лапой на стол.
— Ты шутишь!.. — опешил я. — А где у тебя батарейки? Может, скажешь? Я никому не расскажу.
Тигра развернулся, и так же вразвалку потопал обратно. Уселся на хвост и протянул руку к большому бутерброду. Вторая игрушка, огромный розовый Пятачок, наливал Катьке сок из какой-то бутылки. И все это происходило в полной тишине...
— Так... Мне нужен отпуск, — пробормотал я. — Где это видано, чтобы плюшевые игрушки ходили, да еще и сок разливали в стаканы? С ума сойти!
Ребенок кивнула Пятачку и погладила его по розовой лапе. Тот наклонил свою башку. Катька встала и почесала его за ухом. Я готов был поклясться снова, что этот большой свин завилял хвостиком от наслаждения.
— Катька! Может, все-таки объяснишь, что происходит? Как ты это делаешь?
Она повернулась ко мне, и, по-старушечьи подперев подбородок ладошкой, произнесла:
— Глупый ты, дядя Макс.
— Это еще почему? — возмутился я.
— Это же иглушки! Они доблые, они хотят со мной иглать! — Словно подтверждая ее слова, Тигра подпрыгнул и замахал лапами... — А я всегда хотела такие большие иглушки. А мама их мне не покупает... — Она вдруг тоненько всхлипнула.
— Почему? У нее денег нет? — как-то по-глупому спросил я.
— Влемени нету. Она так сказала! Я плошу, плошу, а она меня в детский садик отплавляет! А там Ленка длазнится! Она говолит, что у меня нет папы! Мама мне купила Тиглу, а он маленький. Я с ним говолю, а он молчит. А еще, мы с ним иглаем! Он очень холоший!
— Ясно... — Я поскреб в затылке. — Но все равно не понимаю, как ты этим всем управляешь. Хлобысь — и тут тебе мороженое! Хлобысь — и платья-ленточки! Хлобысь — игрушки и бутерброды!
Я замолчал. А ведь, по идее, все верно. Что мне хотелось в детстве? Велосипед? Рогатку? Рубль, который бы никогда не исчезал? Пирожки, которые продавали на углу за три копейки штучка, горячие и вкусные? И я так же мечтал о том, чтобы у меня было это все, и чтобы не кончалось...
Катька всхлипывала, обиженно выпятив нижнюю губу. Потом горестно вздохнула:
— Когда я выласту, я куплю себе много иглушек! Больших!
Я подошел, нагло потеснив Тигру, и сел за столик, примостившись на маленький стульчик, который угрожающе затрещал.
— Катюха... Не реви. Понимаешь, мама... Мама очень старается, чтобы у тебя все было. Игрушки, платья — чтобы ты могла быть самой красивой. — Катька опять всхлипнула. — Но ей тяжело, Катюха. Она все время работает, я понимаю. Но когда ты станешь взрослой, ты сама все поймешь.
— А Ленка — дула! — победно вытерла слезы девочка.
— Дура? Может быть. Скорее, она просто глупая. И маленькая. И просто дразнится, Кать. Не обращай внимания. А вот мама тебя очень любит!
— Нет, — снова насупился ребенок.
— Да!
— А у меня папы нет! У всех есть, а у меня нет!
Я вздохнул, увидев, как у нее на ресничках накипают новые слезы. И вдруг, Тигра выпрямился во весь свой рост, подошел к Катьке, обнял и прижал к себе...
Черт возьми... Это надо было мне сделать...
Катька уткнулась ему в брюхо и горько заревела, в голос. Тигра стоял, поглаживая ее по голове. Не, я точно свихнусь. Стоит игрушка и гладит ревущего ребенка по голове. Где такое есть, люди, а? А где есть такое место, в котором я сейчас? Будто нарисованные деревья и холмики вокруг, раскрашенные разноцветными фломастерами...
— Ребенок?
— А? — отлепилась она от игрушки, размазывая слезы кулачком.
— Можно бутерброд?
— Да!
— Он хоть настоящий? — скосил я глаза на огромный гамбургер, выглядящий вполне аппетитно.
— Да! А калтошку хочешь?
— Конечно! Ты будешь за мной ухаживать, Кать?
Она вдруг повеселела и взмахнула рукой, кокетливо так:
— Ой, дядя Макс, ты как скажешь... Ухаживать! Ты что ли балышня маленькая, чтобы за тобой ухаживать?
Я расхохотался:
— Это ты — барышня! А я — большой дядька, который любит, когда за ним ухаживает маленькая Катя. Покормишь дядю вкусной картошкой?
— Да! — радостно подскочила Катька. — Тогда ты будешь большая балышня!
Пятачок вскочил, и засуетился, подтащил бутылку с соком и поставил передо мной стакан. Тигра тоже забегал, приволок салфетку, которую тут же нацепил на меня. Я смеялся, отбиваясь. Катька ворковала надо мной, отщипывая от гамбургера кусочки и заставляла есть «За маму! И папу!».
И вдруг я поймал себя на мысли, что... как-то... как забытое что-то, когда я чувствовал себя со своими игрушками так же. Маринка, моя сестра, так же кормила меня кексом. И рассаживала своих кукол вокруг, для компании...
— Вини-Пух! — вдруг запрыгал ребенок, хлопая в ладошки. — Он медом нас угостит!
Я повернулся, уже ничему не удивляясь.
С пригорка, переваливаясь с лапы на лапу, спускался Вини-Пух, в нелепой красной короткой рубашке. Он радостно лыбился, неся в руках бочонок. Кстати, тоже плюшевый.
— У него бочонок ненастоящий, — сказал я, наблюдая, как этот неведомый науке зверь двигается в нашу сторону.
— Настоящий! Да! — прыгала Катька, потом бросилась к медведю и обняла его.
Вини-Пух погладил ее по голове и вручил бочонок. Катька схватила его и приволокла ко мне:
— Смотри!
Я потряс головой и зажмурил глаза. Потом открыл. Несмело тронул пальцем тягучую темно-янтарную жидкость в бочонке. Попробовал ее и обреченно вздохнул:
— Мед...
И довольно вкусный. Вини-Пух подошел ко мне, внимательно посмотрел на меня и протянул лапу.
— Чего? — уставился я на него. — А... Макс, очень приятно! — пожал его лапу.
Медведь как-то неуклюже поклонился. Вытащил из кармана две ложки и протянул мне и Катьке.
— Спасибо, Вини-Пух, — прочувствованно сказал я.
Катька схватила ложку, зачерпнула мед и отправила ложку в рот. Счастливо зажмурилась:
— Настоященский! Винипуховый мёд!
Я не отстал. Стоит ли говорить, что мы примяли с ребенком весь бочонок? Примяли, споря за каждую ложку. Правда, я хитрил больше, чему Катька была безумно рада...
— Катька?
— А?
— А ты хочешь папу? — спросил я, когда, наевшись, мы валялись на земле, глядя в небо, на котором неспешно плыли нарисованные облака. Большой Вини-Пух молча подставил мне свое мягкое пузо, как только я подумал о мягкой подушке...
— Хочу, — подумав, сказал ребенок. Девочка лежала на Тигре, обхватив его лапу. Тигра не возражал... — Большого и сильного!
— Все папы — большие и сильные, — улыбнулся я.
— А ты чей-то папа?
— Н-нет... — поперхнулся я. — Нет. Надеюсь... А что?
— А я хочу папу... как Батман! — выпалила девочка.
— С крыльями? — хихикнул я.
— Какой же ты сталый, дядя Максим, — тяжело вздохнула она. — Это не клылья, это плащ такой у него! И он очень класивый! И сильный!
— Ну вот, теперь еще и старый... — почесал я в голове. — Спасибо тебе, милая барышня! Только я не думаю, что мама согласилась бы жить с таким супер-героем.
— Почему? — вскинулась Катька. — Он же холоший!
— В кино хороший. Наверное... Не знаю, Кать, он ведь не настоящий! Это кино, понимаешь?
— Он настоящий! — горячо возразила она. И вздохнула. — Я бы хотела такого папу...
Она перевернулась набок и замолчала. Я тоже молчал.
Я слышал, давно, что Ирка неудачно вышла замуж. Муж ее бил, и говорят, что сильно бил. Она подала на развод. Но я не знал, что у нее дочка есть...
Незаметно для себя и я задремал. И подпрыгнул, когда в кармане неожиданно запиликал телефон. Я вытащил его и испуганно уставился на номер, высветившийся на дисплее. Незнакомый.
— Алло? — осторожно спросил я.
— Макс? Привет! Как вы там?
— О, блин! Ирка? Ты откуда?!
— Макс? — подозрительно отозвалась она. — Все в порядке?
— М-м-м... не то, чтобы в порядке... вернее, да, в порядке!
— Ты меня пугаешь! — заявила она. — Где Катька?
— Спит, — буркнул я. — На своей любимой игрушке.
— Ага... — задумалась Ирка. — Ты ей игрушку подарил, что ли? На какой игрушке она спит?
— Ну... да, подарил! Захотела игрушку — так что теперь, я ребенка обижать буду?
— Милый... — я даже почувствовал, как она улыбнулась. — Спасибо! Я тебе деньги верну!
— Не морочь голову! Не надо, Ир... Кстати, а как ты сюда дозвонилась?
— Куда это — сюда?
— На мой номер.
— Набрала просто. А что?
— Да так...
— Ладно. Макс, немного не успеваю...
— В смысле? — не понял я.
— Меня еще на один день оставляют, представляешь? Прости, пожалуйста! Хочешь, маме позвоню? Она Катюху заберет.
— Нет! Э-э-э... пусть у меня поживет! — покосился я на Тигру, который мягко обхватил Катьку. Что теперь, объяснять Иркиной маме, где нас носит? — Мне не сложно! Я все равно не завишу от работы. И как раз пара выходных наметилась! Вот...
— Макс, спасибо...
— Не за что. Возвращайся.
— Хорошо! — Ирка вздохнула. — Все, я убежала! Катьку поцелуй! Скажи, что я по ней скучаю.
— Она тоже по тебе скучает. Поверь мне, Ир, очень скучает...
— Я знаю, Макс. Пока! — И сигналы отбоя.
Я посмотрел на телефон, и нажал кнопку вызовов. Набрал Иркин номер, но тут же услышал «Абонент недоступен или вне зоны обслуживания сети». Круто... А сюда, значит, можно дозвониться? Как это так?
Я снова улегся на Вини-Пуха, который тоже обхватил меня мягкими лапами. Так уютно-уютно стало... Как в далеком детстве, когда мама кутала нас с Маринкой в большое теплое одеяло. Эх, хорошо...
Продолжение следует, подпишитесь, чтобы не пропустить...