"Всю жизнь свою провел в дороге, простыл и умер в Таганроге". Такую эпитафию написал Александр Пушкин на смерть российского императора Александра I, которая стала неожиданностью для всей страны. И действительно, здоровый активный мужчина, которому не было и 48 лет, и вдруг — простуда, инфекция, смерть. И всё это на глазах многочисленной свиты в провинциальном Таганроге.
Это тринадцатая статья цикла "Как умирала династия". Предыдущая рассказывает о смерти, а точнее убийстве, самого неоднозначного русского монарха династии Романовых — Павла Петровича, сына Екатерины Великой.
На юг к теплу и солнцу
Обстоятельства смерти Александра I не дают покоя историкам. И хоть сохранились описания его последних дней, было произведено вскрытие и определены приблизительные причины смерти, все равно остается много вопросов. Никогда до этого не болевший ничем серьезным, император вдруг умирает от неизвестной болезни на глазах у всех за 12 дней. Что это за такая неотвратимая хворь, которая не поддается лечению? А почему тело везли в Санкт-Петербург так долго? А крышку гроба не открывали при отпевании, как полагалось? И, наконец, не сам ли император инсценировал свою смерть, а потом жил в Сибири под именем старца Федора Кузьмича?
На многие из этих вопросов существуют ответы. На многие, но не на все. Итак, что же предшествовало смерти Александра I Романова и как протекала его болезнь?
В конце июля 1825 года лейб-медики его императорского величества высказали Александру мнение, что его супруга, 46-летняя Елизавета Алексеевна, в силу крайне ослабленного здоровья не перенесет предстоящую зиму, если останется в сыром и промозглом Санкт-Петербурге. Врачи настоятельно рекомендовали теплый климат — Италию, средиземноморское побережье Франции или юг России. Выбор пал на родное отечество, и Александр объявил двору, что немедленно отправляется в Таганрог и вернется только к новому году.
В сентябре он уехал один, подготовить место, а уже 23 числа в Таганрог со своей немногочисленной свитой прибыла императрица. Совместная жизнь супругов походила на идиллию — они подолгу гуляли вдвоем, приветливо отвечали на поклоны, принимали гостей. Даже невооруженным глазом было видно, что благодаря неусыпному вниманию Александра и благоприятному климату Елизавета Алексеевна расцвела под щедрым южным солнцем.
Александр, воспользовавшись улучшением состояния супруги и хорошей погодой, совершил инспекторский вояж по близлежащим областям. Посетил Землю Войска Донского, Ростов, Нахичевань и Новочеркасск. 15 октября он возвратился в Таганрог. И тут новороссийский генерал-губернатор граф Воронцов упрашивает Александра совершить еще одну поездку, на сей раз в Крым. Осень еще только вступала в свои права, и чиновник убедил императора, что они успеют вернуться в Таганрог до наступления дождей и холодов. Не успели. Именно эта поездка и стала для Александра роковой.
12 дней болезни
27 октября по пути из Балаклавы в Георгиевский монастырь самодержец сильно простудился, так как ехал верхом в одном мундире на пронизывающем ветру. Видимо, отношением к здоровью он пошел в свою царственную бабку Екатерину, так как после первых симптомов не пересел в карету, а часть пути обратно в Таганрог проделал все также на лошади, полагая, что простуда пройдет сама собой. Однако на полпути ему все же пришлось пересесть в карету, и в Таганрог император прибыл в закрытой коляске в шинели, накрытый медвежьей полостью.
Налицо была лихорадка, и лейб-медик императора Яков Васильевич Виллие решил немедленно начать лечение. Александр два дня послушно пил порошки, а 7 ноября, когда почувствовал себя лучше, твердо отказался от всех снадобий, решив, что полностью выздоровел.
Но не тут-то было. 8 ноября его состояние ухудшилось, он снова был вынужден лечь в постель, однако все попытки пустить кровь или выпить лекарства решительно отвергал. Девятого самочувствие Александра вновь улучшилось и он воспрял духом. Однако 10-го в обед грохнулся в обморок и слег в постель уже надолго.
Доктор Виллие полагал, что речь идет уже не о простуде, а о кишечном заболевании, так как царя часто рвало. Но Александр даже в таком состоянии категорически отвергал любое лечение. Виллие пишет в дневнике:
Болезнь продолжается. (…) Когда я ему говорю о кровопускании и слабительном, он приходит в бешенство и не удостаивает меня ответом.
12 ноября только благодаря настойчивым просьбам жены император принял желчегонное и на следующий день почувствовал себя лучше. Но 14-го вновь потерял сознание, по телу пошли судороги и поднялась температура. И все одно, придя в себя, Александр с необъяснимым упорством отказывался от пиявок и пилюль. Разрешил он лечить себя только 16-го числа, когда состояние стало критическим. Но никакие кровопускания, лекарства и шпанские мушки не помогли. Три дня он метался в горячечном бреду, то приходя в себя, то вновь впадая в пучину беспамятства. Все это время рядом с Александром неотлучно находилась Елизавета Алексеевна, держа его за руку и беспрестанно вытирая крупные капли пота с бледного лба.
В ночь на 19 ноября государю стало лучше, но Виллие с тревогой заметил, что к жару и лихорадке добавились еще и сильные хрипы. Казалось, что организм Александра насквозь поражен болезнью, которая полностью сожрала его изнутри. Вскоре сиплые хрипы сменились стонами и самодержец вновь потерял сознание. Не приходя в него, он и скончался в 10 часов 45 минут 19 ноября 1825 года. Императрица Елизавета сама перевязала его челюсть платком, разрыдалась и упала в обморок.
Диагнозы и сомнения
Вскрытие показало обширное кровоизлияние в мозг — инсульт. Ну а сама болезнь носила острый кишечный инфекционный характер. Современные патологоанатомы основываясь на описании Якова Виллие, полагают, что это был либо брюшной тиф, либо холера.
Ну а что же по поводу подозрений и прочих слухов? Долгая транспортировка тела императора в Санкт-Петербург объяснялась неправильно проведенным бальзамированием, которое, в свою очередь, оказалось неудачным из-за недостатка нужных веществ. Князь Волконский 7 декабря 1825 года писал из Таганрога в столицу:
Хотя тело и бальзамировано, но от здешнего сырого воздуха лицо все почернело, и даже черты лица покойного совсем изменились... почему и думаю, что в С.-Петербурге вскрывать гроба не нужно.
Тем не менее его открыли по настоянию матери государя вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Несмотря на сильные посмертные изменения, она узнала Александра и по словам хронистов сказала: "Я его хорошо узнаю: это мой сын, мой дорогой Александр!". Так что легенды, что вместо императора похоронили другого человека или даже что гроб и вовсе был пуст, не имеют под собой основания.
Так же как и абсурдны утверждения об инсценировке Александром своей смерти ради монашеского пострига. Легенда о сибирском старце Федоре Кузьмиче хоть и красивая и изобилует таинственными и будоражащими деталями, мало соотноситься с действительностью. Впрочем, в нее верят некоторые современные историки и приводят свои доказательства. Точку в этом вопросе может поставить генетическая экспертиза, тем более, что останки и старца, и императора имеются. Нужна всего лишь воля на их исследования. А пока ее нет, сомнения так и будут витать в воздухе, становясь предметом жарких дискуссий.
Что же до наследника Александра I, то на престол после его смерти вступил третий внук Екатерины Великой Николай Павлович Романов, один из самых ярких и противоречивых самодержцев России. Его кончина и будет темой следующей части цикла "Как умирала династия".