В театре Ленком я не была уже много лет, но их новая премьера «Бег» дала надежду, что что-то стоящее на их сцене, наконец, может появиться. Хотелось увидеть нечто, радующее и душу, и сердце, и разум. Но «Бег» обманул ожидания, он оказался хорошим, но не выдающимся, крепким, но не великим. Мне многого в «Беге» не хватило, и главное, он оставил чувство неудовлетворенности, которое возникает, когда ждешь чего-то необыкновенного, а получаешь просто приличное.
«Бег» - это довольно классическая постановка, что само по себе не может быть ее недостатком, но кое-что другое – может. «Бег» показался мне очень…поверхностным спектаклем, лишенным какой-либо внятной центральной мысли: режиссеру словно нечего сказать, в его детище нет ничего нового, хуже, нет ничего более-менее выразительного. Действие «Бега» последовательно, тщательно, но оно лишь воспроизводит происходящее физические, не наполняя его никаким значением. Пространство сцены здесь лишь декорации, но почти никогда – художественное средство. Как следствие этого, персонажи «Бега» пусты, они словно оболочка, вынужденная произносить слова, их образы плоские, и ни в какой момент в них нет ни убедительности, ни объема.
Особенно сильно внутренняя бедность спектакля ощущается в его втором акте, тогда, когда пресловутый бег должен бы что-то значить. Но трагедия главных героев постановки – ровно в том, что показано, всего лишь в безденежье, преодоление которого, собственно, решает и все вопросы их страданий. Периодические болезненные монологи главной героини в таком контексте выглядят как пустой каприз, а непроходящая, ожидаемая для изгнанников тоска по навсегда утраченной Родине ощущается лишь в один миг в самом конце, когда в словах одного из героев чувствуется уже не бездумное намерение, но мечтание о том, чего не будет, возможно, никогда. Возможно, мне можно возразить, ведь в спектакле есть Хлудов, но нет…этот герой, чей разум навсегда поврежден войной, войне и принадлежит – не оставшейся в прошлом стране, он тоскует лишь по войне, без которой смысла в его жизни нет. Конечно, весьма примечательно, что только у этого героя нет права на второй шанс и на какую-то жизнь, но право это отнято им самим жестокостью, реками крови, безусловной виновностью, и это не вывод режиссера, но вывод автора пьесы. Что же до оставшихся, то выводы в их отношении также не следуют из индивидуального режиссерского прочтения спектакля, но лишь из первоисточника: вдали от навсегда потерянной страны легко устраиваются лишь отрекшиеся от нее люди, и это чуть ли не единственный вариант продолжить жить дальше – отречься, отказаться от своего прошлого во имя собственного спасения. Эта мысль в спектакле не акцентирована, скорее, она почти потеряна во имя формальной трагедии, что постановке на пользу, определенно, не идет.
Впрочем, нельзя сказать, что в «Беге» совсем нет удач. Первый акт я бы, отчасти, занесла в копилку спектакля. Если «красные» здесь, однозначно, «черные», то «белые» - лишь «серые», что не может не быть отсылкой к безликости, потерянности и утрате как их неизбежной судьбе. Большое впечатление производит сцена допроса Голубкова – наконец-то символически точная и до оторопи пугающая. Допрашивающий здесь не только словно открывает врата Преисподней, становясь вырвавшимся оттуда демоном, нет, резкие красные цвета словно служат отсылкой к, собственно, «красным» - тем же методам, что и у второй стороны, а, значит, определенным артикулированным отношением режиссера, что никто здесь не «белый», и выбор «серого» для них – это даже комплимент.
Подытоживая свои выводы о спектакле, скажу, что в нем мне не хватило, собственно, бега как центральной его идеи. Описание этой постановки гораздо глубже, чем она сама, поскольку на сцене нет ни мучения от собственного безвинного изгнания, что могло бы быть первопричиной второго акта вообще, ни бега от самих себя. Вообще, осталось неприятное ощущение, что самому режиссеру его постановка и, в частности, ее герои не слишком интересны, он словно не испытывает по отношению к ним никакой эмпатии, из-за чего просто не может и не хочет понять, что они чувствовали. В «Беге» все как-то прямо, как-то слишком просто, чего, конечно, не ждешь от такого театра, как «Ленком». Да, Александру Лазареву-младшему удалось сделать довольно увлекательный и нескучный спектакль, но наполнить его смыслом – увы. Это не неудача, но это никак не безусловный успех.
Все-таки я очень жду полноценный спектакль Алексея Франдетти в статусе главного режиссера на этой сцене. Может, у него получится создать хит, что-то замечательное. «Бег» же хорош, но на какой-то особенный театральный опыт не тянет. Да, для Александра Лазарева это лишь начало, и я буду надеяться, что его последующие постановки будут в хорошем смысле заковыристее.
«Бег», режиссер Александр Лазарев (младший) по пьесе Михаила Булгакова.
Состав: Ясмин Мамаева (Серафима Корзухина); Алексей Поляков (Сергей Голубков); Дмитрий Гизбрехт (Роман Хлудов); Владимир Большов (Григорий Чарнота); Анна Якунина (Люська); Андрей Леонов (Парамон Корзухин); Сергей Пиотровский (белый главнокомандующий); Леван Мсхиладзе (де Бризар); Станислав Тикунов (Тихий); Александр Карнаушкин (вестовой Чарноты); Дмитрий Грошев (начальник станции); Сафия Яруллина (Николаевна); Ева Петрова (Олька); Павел Капитонов (Африкан); Никита Овсянников (Паисий, Антуан) и другие.
