Итоги саммита «Китай + Центральная Азия» на высшем уровне в Сиане дал основание многим комментаторам говорить о развороте Пекина в сторону региона, а также о вытеснении России своим союзником. Насколько такие оценки обоснованны и действительно ли мы видим обострение конкуренции между Россией и Китаем за влияние в регионе, попробуем разобраться.
После практической паузы в отношениях Китая и стран региона в 2020-2022 годах обусловленной жесткой антиковидной политикой КНР, Пекин за несколько первых месяцев 2023 года не только ввернулся к прежнему проактивному курсу на региональном треке, но и заметно усилил свою политику в регионе за счет системной институциализации, расширения инструментария и повышения планки политического диалога.
Так, вслед за достаточно сенсационным объявлением отмены визового режима между Китаем и Казахстаном, заметно активизировалась работа над реализацией проекта железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан, пошли разговоры о реанимировании идеи четвертой ветки газопровода Центральная Азия -Китай через Таджикистан и Кыргызстан. На этом фоне шла подготовка к первому саммиту глав государств Центральной Азии и Китая.
Формат встречи предполагал не только шестисторонние переговоры в Сиане, городе, где в свое время начинался Шелковый Путь, но и целую серию двусторонних контактов на высшем уровне, что заметно усилило значимость мероприятия, так как помимо общей региональной повестки, Пекин расширил диалог и сотрудничество с каждой отдельной страной региона.
Итоги саммита, беспрецедентное лестные оценки уровня переговоров в странах Центральной Азии дали основание для вывода, что Китай на фоне глобальной геополитической турбулентности и украинского кризиса вытесняет Россию из региона и становится главным внешним партнером для стран Центральной Азии.
Насколько такие утверждения соответствуют действительности попробуем разобраться.
· Начнем с того, что заметная активизация центральноазиатского направления китайской дипломатии произошла на фоне визита Си Цзинпиня в Москву, где российский и китайский лидеры в том числе обсуждали общую региональную повестку и общие подходы к Центральной Азии. С учетом уровня доверия между лидерами можно предполагать, что готовящийся саммит в Сиане, а также масштаб и параметры региональных проектов как минимум обсуждались главами России и Китая.
· Вместе с тем, мероприятия в Китае проходили спустя всего несколько дней после неформальной встречи центральноазиатских лидеров с российским президентом Владимиром Путиным в Москве в рамках празднования дня Победы 9 мая, что само по себе говорит, что Россия имеет не менее активный канал коммуникаций на высшем уровне. Более того, Москва запустила свой диалог с партнерами по региону в таком формате несколько раньше. Первый президентский саммит «Россия-Центральная Азия» прошел в Астане в октябре 2022 года.
· Часть оценок касалась якобы стремлению Китая выстроить транспортные коридоры для торговли с ЕС через регион в обход РФ. В реальности же транспортные проекты, заявленные или поддержанные в ходе переговоров не являются прямыми конкурентам для транспортной системы РФ. Основной сухопутный транзитный поток из Китая идет либо через российскую территорию, либо через казахстано-российские маршруты. Каспийское направление через Казахстан имеет достаточно ограниченную пропускную способность из-за ограничителей портов и флота на Каспии. Заявленный маршрут через страны региона и Иран требует огромных инвестиций и имеет более сложную и дорогую логистику по сравнению с существующими маршрутами.
· Масштаб экономических проектов, заявленных в рамках саммита в Китае и по итогам двухсторонних встреч закрепляет за Китаем статус одного из двух, наравне с Россией, экономического партнера и инвестора для стран региона. Так, обсуждаемые проекты с Россией в сфере атомной энергетики, газового сотрудничества, сельского хозяйства и металлургии с действующими сферами и проектами, сохраняют российско-китайский дуумвират ключевых региональных партнеров.
· Объявленная беспрецедентная финансовая помощь 3.7 млрд долларов со стороны Пекина выглядит как серьезная заявка на статус ключевого донора региона, но здесь остаются вопросы. Во-первых, не понятно как и по какому принципу эта помощь будет распределяться и на какие проекты. Во-вторых, остается также не ясно как эта помощь соотносится с серьезной финансовой задолженностью стран региона перед Китаем. Если посмотреть на подходы РФ в этой сфере финансовая и грантовая помощь странам региона тесно увязана с реструктуризацией, а порою списанием их долгов перед Москвой.
Пожалуй, наиболее чувствительным вопросом для Москвы является институциализация диалога Китая со странами Центральной Азии, а также систематизация и расширение сфер сотрудничества. Так, помимо активизации взаимодействия шестерки, формирование постоянно действующих площадок для переговоров и согласования подходов, объявлено о переводе такого формата взаимодействия на регулярную основу, следующий саммит состоится в Астане в 2025 году. Все эти параметры, в случае их практической реализации, сделают Китай по ряду направлений наиболее близким и системным внешним игроком для стран Центральной Азии. Это в перспективе может несколько сузить пространство для российских планов углубления и расширения интеграции на базе ЕАЭС. Но при этом Россия остается основным партнером для стран Центральной Азии в сфере безопасности.