Александр Беленький продолжает свою историю чемпионов в тяжелом весе.
«Когда-нибудь специально для боксеров напишут блюз. Медленную мелодию будет вести гитара, ей будет тихо аккомпанировать труба, и будет звенеть колокол».
Эта фраза, в которой слышатся бесподобные афроамериканские песнопения, была взята в качестве эпиграфа, который обозреватель журнала Sports Illustrated Уильям Нэк избрал эпиграфом к своей статье о чемпионе мира в тяжелом весе Санни Листоне. Это его собственная фраза, которая навевает старую мудрость. Что такое блюз? Это когда хорошему человеку плохо. И чем грустнее получается мелодия, тем лучше был человек, и тем более безрадостной была его жизнь.
Внешне Санни Листон был далек от собственной мудрости. Люди, близко его знавшие, как, например, другой чемпион мира Хосе Торрес, утверждали, что никогда не видели такого умного человека. Может быть, они и были правы, но Санни редко это показывал, предпочитая молчать, когда кто-то был рядом. Молчать и смотреть.
Тот, кто прозвал Чарльза Листона «Санни» (sonny – сыночек), был не лишен довольно изощренного чувства юмора. Здесь ведь был еще и подтекст: sonny (сыночек) по-английски звучит так же, как sunny (солнечный, радостный). А здоровенный черный мордоворот с неизменным и непередаваемо мрачным выражением лица был внешне похож на Кинг Конга и абсолютное большинство противников побеждал даже не первым ударом, а первым взглядом задолго до боя, поймав который, они стремились уже не столько к тому, чтобы победить, сколько к тому, чтобы выжить.
Чарльз Листон родился в самой нищей округе города Литтл Рок одного из самых бедных штатов Арканзаса посреди Великой Депрессии 8 мая 1932 года, хотя никакого документального подтверждения этой даты нет, и позже многие его биографы утверждали, что он был значительно старше. Сам Санни очень болезненно относился к этим разговором. В 1962 году он как-то сказал: «Любой, кто скажет, что мне не 30 лет, называет мою маму лгуньей». Повторять свои сомнения после такого заявления как-то не решались, но они остались.
В семье было 25 детей от одного отца и двух женщин, которые поочередно имели несчастье быть его женами. Его папаша, Тоби Листон, пытавшийся выращивать хлопок на арендованной земле, на самом деле не умел в этой жизни делать ничего, кроме детей, если, правда, не считать того, что и жен и детей он постоянно и нещадно бил.
Когда Чарли, двадцать четвертому ребенку в семье, было 13, его мать взяла двенадцать своих чад и уехала в Сент-Луис, оставив остальных детей с отцом, включая и «сыночка». Кстати, не совсем понятно, по какому принципу она отобрала детей. Своих, по общему мнению, у нее было только десять, остальные были от первой жены Тоби. Значит, она взяла с собой кого-то из тех, кому она была мачехой, а не матерью, но при этом не взяла своего родного сына.
Тем, кто остались с отцом, пришлось тяжело. Те побои, которые раньше распределялись на 26 человек, теперь приходились на тринадцать. Почему-то больше всего он невзлюбил Чарли, которого избивал практически каждый день, возможно, потому, что понимал, что скоро он уже больше не сможет позволить себе такого удовольствия, так как тот рос не по дням, а по часам. Следы от этих побоев сохранились у Санни на спине на всю жизнь. Если в какой-то день случалось, что отец не избивал его, Чарли подходил к нему и в недоумении спрашивал: «Почему это сегодня ты меня не бил?»
В конце концов, такая жизнь ему надоела, и он перебрался к матери. За этот поступок ему, как мы знаем, и присвоили прозвище Санни, со временем заменившее ему имя. Впрочем, было ли у этого странного человека, чуть не затерявшегося среди бесчисленных детей, для которого одним из самых неприятных вопросов был: «Сколько тебе лет?» - было ли у него вообще имя? Это не праздный вопрос. Некоторые его биографы, как, например, обозреватель журнала Sports Illustrated Уильям Нэк, утверждают, что у него не было полноценного ощущения собственной личности. Через много лет после смерти Листона его близкий друг Джек Маккинни, боксер-любитель, одно время работавший спортивным обозревателем в газете The Philadelphia Daily News, вспоминая времена, когда Санни уже был чемпионом мира, в частности сказал: «Санни был так чувствителен к вопросу о своем возрасте, потому что он действительно не знал, сколько ему лет. Когда журналисты писали, что ему тридцать два, но уже под пятьдесят, это задевало его куда сильнее, чем все думали. Санни не знал, кто он такой. Он хотел персонифицировать себя, и он думал, что, став чемпионом мира, он сможет это сделать».
Между прочим, здесь любопытно то, что Листон как магнитом тянул к себе людей тонких и умных. Маккини здесь один из множества примеров.
Но в середине 40-х годов до чемпионства было еще далеко. Мать попыталась устроить своего вновь обретенного сына в школу. Ввиду полной неграмотности (мы еще вернемся к ней) его отправили в первый класс, и старшеклассники стали издеваться над ним за это. Он дрался с ними, а потом вообще перестал ходить в школу, так и не усвоив непреодолимые сложности алфавита, и все время проводил на улице, где огромная физическая сила позволила ему быстро проявить себя. Он научился верховодить в среде, где его в любой момент могли не только избить, но и пристрелить, но этого не случилось. Наверно, повезло. Хотя, если взглянуть на его последующую жизнь, то, может быть, надо сказать «не повезло».
Когда читаешь о Листоне, все неизменно пишут о его необычайно тяжелом взгляде. Взгляде убийцы. На самом деле он не был убийцей. Мы, во всяком случае, об этом ничего не знаем. Просто дважды сидел в тюрьме. Его какое-то время не могли поймать и звали Бандитом в Желтой Рубашкой (YellowShirt Bandit). Он возглавлял шайку вооруженных уличных гангстеров. Взяли его в конце 1949 или начале 1950 года, когда он сказал, что ему двадцать лет. Позже он указывал год своего рождения как 1932, местная газета называла 1928. Здесь мы видим, что сам он колебался насчет своего возраста. 15 января 1950 года он получил срок в общей сложности за две кражи и два разбойных нападения первой степени.
В тюрьме он и начал заниматься боксом. Физвоспитанием там ведал священник – преподобный Алоис Стивенс, и он сразу обратил внимание на Листона. «Он был самым великолепным представителем мужской породы, который я когда-либо видел. Мощные руки, широченные плечи. Очень скоро он стал нокаутировать всех в зале. У него были невероятных размеров кисти рук! После того, как их заматывали бинтами, на них было почти невозможно надеть перчатки».
Сохранился еще один отзыв о начинающем боксере Листоне. Как-то в тюрьму подволокли профессионала Турмана Уилсона. Он не сидел. Просто искал приключения. Уилсон, отбоксировав два раунда, сказал: «Лучше вытащите меня с этого ринга. Он меня убьет».
Внешне Листон был не столько страшен, сколько странен. Когда мы видим его антропометрические данные, мы не всегда замечаем в них какую-то особенность. В самом деле, рост – 6 футов 1 дюйм, размах рук – 84 дюйма. Казалось бы, что тут странного? На самом деле есть. Рост при переводе в метрическую систему – 185 см. Ничего удивительного. Рост Паттерсона, который считался мелким тяжем, был 183 см. Совсем немного ниже. Да и остальные, более крупные тяжи, были ему под стать. Но длина рук (размах) у него был 213 см. Вот тут самое время присвистнуть.
Здесь нужно объяснить для людей, которые по жизни не связаны с боксом. Размах рук, как правило, равен росту человека. Рост – 185 см и размах рук где-то столько же. У боксеров руки, как правило, длинные. Ну, хорошо, у них он может составлять при таком росте сантиметров 190-195, но 213?! Может, здесь какая-то ошибка?
Нет. Никакой ошибки. Вот данные куда более крупных боксеров более поздней эпохи. Первым указан рост, вторым размах рук. Энтони Джошуа – 198 см, 208 см. Александр Усик – 191 см, 198 см. Деонтей Уайлдер – 201 см, 211 см… И только у действительно огромного Тайсона Фьюри (206 см), руки на три сантиметра длиннее – 216 см. Если помните, у чемпиона мира 1906-1908 годов Томми Бернса была такая особенность.
Кроме того, мало что они были чудовищной длины, они еще были крайне неудобные. На ринге Санни Листон стоял так, как его поставил преподобный Алоис Стивенс, то есть, как правша. На самом деле, он, по-видимому, был левшой. Этот момент не считается доказанным, но такое ощущение складывается, когда видишь его на ринге. Основные удары у него идут слева. Да и слоган Листона, который появился позже, это подтверждает: «Правая разрушает, левая убивает». Основным ударом его был чудовищный по силе джеб. Вторым ударом был левый хук. Правая рука, в общем-то, делала то, что делает левая: подготавливала почву и разминала многострадальную голову противника.
Еще он потрясающе чувствовал дистанцию отличался подвижностью корпуса и неплохой (только неплохой) скоростью. Ну и, наконец, он был первым по-настоящему крупным тяжеловесом. Не нескладным громилой, как чемпион 1915-1919 годов Джесс Уиллард, а именно крупным тяжем. Санни опередил акселерацию всего на несколько лет. Она пришла в 60-е годы, а следующий рывок в ее развитии – в 1990-2000-е годы, но тогда это было еще далеко впереди. Настанет время, поговорим и о ней.
На свободу с чистой совестью Листон вышел в конце 1952 года. То есть, он отсидел около половины из пяти лет, к которым его приговорили. Почему? Из-за примерного поведения. Видимо, никого не убил. Не понадобилось. Последние негодяи, а в тюрьме в том числе сидели именно они, как-то сами собой успокаивались, увидев его немигающий взгляд. Мы не знаем, сколько лет Листону тогда было, двадцать, двадцать два, двадцать четыре, но явно очень немного. То, что он тогда сумел прогнуть тюрьму под себя, много говорит о нем.
За год, выйдя на свободу, он побил всех сильнейших боксеров-любителей, включая и новоиспеченного олимпийского чемпиона Хельсинки Эда Сандерса. Большой Эд, как мы помним, выступал со сломанным большим пальцем. К тому же поговаривали, что Листон не так уж его и побил. Можно было отдать бой и Сандерсу. В первое время Листон был хоть и мощным, но не непобедимым. Так или иначе, но этого мы никогда не узнаем. Очень различаются репортажи об этом бое с Сандерсом в зависимости от того, что автор пытался доказать. Но это и не так уж важно. Листон очень скоро перешел в профессионалы.
Примерно в это время один из заинтересовавшихся им промоутеров, которых всегда хватало, как-то привел Листона в ресторан и заказал ему цыпленка. Санни с каким-то испугом уставился на блюдо, которое официант поставил перед ним. На вопрос, в чем дело, Листон ответил, что не знает, как это есть.
Профессиональную карьеру Листона не раз описывали как беспрерывное триумфальное шествие, но действительность отнюдь не была такой радужной. Первые противники мало что могли ему противопоставить, но в 1954 году в Детройте в своем шестом бою Листон встретился с довольно известным тяжеловесом Джоном Саммерлином, и все, кроме судей решили тогда, что победил Саммерлин. Разразился небольшой скандал, единственным выходом из которого был матч-реванш, который состоялся через полтора месяца. На этот раз Листон действительно выиграл, но один судья из трех все же отдал победу Саммерлину, которому буквально накануне боя во время спарринга сломали нос. То, что с такой травмой он смог продержаться против Листона до конца боя, ясно указывает на то, что Санни отнюдь не был тогда несокрушимой скалой, какой его любят изображать некоторые биографы.
Свой следующий бой с Марти Маршаллом в том же 1954 году Листон проиграл, однако это поражение, как ни странно, можно скорее занести ему в актив. Дело в том, что его челюсть в том бою была сломана в нескольких местах, когда Санни предположительно (мы здесь при отсутствии видеозаписей можем только предполагать) рассмеялся, но он, как и Саммерлин во встрече с ним, закончил бой на ногах.
В 1955 – начале 1956 годов Листон провел семь боев, и во всех одержал победы. В двух из них он встретился со своим обидчиком Марти Маршаллом, которого один раз нокаутировал в шестом раунде, а во второй раз выиграл по очкам с большим преимуществом.
Однако портрет Листона не будет полным, если не сказать, что все это время у него была и другая работа, что он впоследствии отрицал перед прессой, но в чем сознался своему другу рефери Дэйви Перлу. Один из его менеджеров, Фрэнк Митчелл был человеком крупного мафиозо из Сент-Луиса Джона Витале. Мафия в этих местах, как и во многих других, контролировала строительный бизнес, а негры, работавшие на них за гроши, время от времени начинали бунтовать и крушить все, что попадалось им под руку, и кому-то надо было их «успокаивать». Одним из таких успокоителей и был Санни Листон. Сколько челюстей, рук и ног он сломал на этой работе, неизвестно, но известно, что он по-настоящему стыдился этих услуг мафии. Однако он был не в том положении, чтобы сказать «нет» своим хозяевам.
Полиция, в общем-то, знала обо всем этом, но время «большой борьбы с мафией» наступило только лет через десять, и пока с этим мирились как с неизбежным злом. Санни не понес никакого наказания за свой приработок, но все же одна «неприятность» с ним произошла.
(продолжение следует)
Александр Беленький