Сло́ка (латыш. Sloka; до 1917 года — Шлок, нем. Schlock) — часть города Юрмалы в 33 км к западу от Риги, на берегу реки Лиелупе, в месте, где река примерно в двух километрах от моря поворачивает на восток, образуя Юрмальский полуостров.
Слока – старейшее обжитое место на территории Юрмалы. В исторических документах упоминается ещё в 1255 году, когда Ливонский орден разрешил крестьянам собирать лыко в окрестных лесах – из него плели лапти. В XVI столетии на берегах реки возводятся многочисленные мельницы, рядом с которыми строятся дома.
История Слоки связана с именем Екатерины Великой – в 1785-м императрица пожаловала посёлку права города, а заодно 1000 далдеров – на строительство школы и приюта для бедных. Это была не просто «монаршья благодать» - царица стремилась дать толчок развитию Слоки и окрестностей. Одновременно здесь получали право селиться люди разных вероисповеданий, которым в столице жить было запрещено. В конце XVIII века в Слоке обосновались около двух сотен иудеев из Литвы. Торговали и ремесленничали они и в Слоке, и в Риге.
Новый подъём города связан с открытием Риго-Тукумской железной дороги в 1877 году. Вскоре в Слоке возводится крупнейшее бумагоделательное предприятие Лифляндии – Балтийская целлюлозная фабрика. На всей территории Юрмалы Слока является самым старым населённым пунктом, получившим права местечка уже в 1785 году, а статус города — в 1878 году. Экономический подъём Слоки начался в XVII веке (здесь находилось несколько мануфактур герцога Якоба) и продолжался вплоть до начала XX столетия, когда построили бумажную фабрику (1896 г.) и несколько предприятий по производству стройматериалов.
Это восьмая публикация нового цикла "про дядю Прохора". Некоторый из уважаемых читателй просят каким-то особым образом отмечать публикации "про Степку". Я пока ничего другого придумать не могу, кроме как сообщить всем уважаемым читателям, что публикации "про Степку" будут продолжать выходить по понедельникам, а публикации нового цикла - по четвергам.
Через пару дней в крепость пришли новости о боях 1-го батальона. Стало известно о трех убитых и около десяти раненых стрелках. Проне через начальника команды связи удалось выяснить, что Модриса ни среди убитых, ни среди раненых не было.
Наступило утро субботы, 17 октября. После завтрака поручик Калныньш вызвал к себе фельдфебеля команды, унтер-офицеров и вольноопределяющегося, приказав "пока начать тихо складывать вещи в повозки, не привлекая ничьё внимание". Около часа Проня тихо и спокойно грузил ящики с телефонами и катушки с кабелем в одном из пакгаузов территории крепостного склада. Никто из "посторонних" военнослужащих лишних вопросов "грузчикам" не задавал. Затем прозвучал сигнал боевой тревоги и все вокруг уже забегали и зашумели.
Вместе с окончанием построения стрелков 2-го батальона "с полной боевой выкладкой" начался очередной холодный осеннмй дождь. У Прони в патронташе теперь лежало шесть обойм от "винчестера". Ручных гранат личный состав команды связи не получил вообще. Ящики с гранатами были розданы стрелковым ротам и команде пеших разведчиков.
Команда связи вместе с командой разведчиков на повозках уже в полдень выдвинулась из крепости. Проня вместе с унтер-офицером Луде и рядовыми Аболтсом и Букартсом ехал на замыкающей колонну повозке. Поручик Калныньш на кауром коне гарцевал теперь где-то впереди колонны, козыряя хорошеньким девушкам, махавшим ему с тротуаров. Повозки двигались по Задвинью в Будллена, колёса громко стучали по булыжникам мостовой. По тротуарам жители города спешили по своим субботним делам, но останавливались на минуту-другую, увидя военные повозки, размахивали руками и кричали напутствия.
Оба рядовых, которые ехали в Прониной повозке, работали раньше рабочими на электромеханическом заводе (это обстоятельство было решающим при направлении их в команду связи), были одногодками (на год старше Прони), приятелями и тёзками. Рихард Аболтс был спойным до медлительности невысоким блондином, а Рихард Букартс представлял полную противоположность своему товарищу. Высокий брюнет "взрывался" по каждому поводу и без повода. Объяснял он это тем, что отец у него, которого он никогда не видел, был румын или болгарин. Его товарищ, которого не только из-за цвета волос, но и из-за покладистого характера и стремления всегда чем-то помочь окружающим в команде прозвали Гайшс, иногда подтрунировал над "тёмным" Рихардом, высказывая смелое, но не такое уж неправдоподобное предположение, что отец его на самом деле был цыганом.
До темноты добраться команде до назначенного батальону участка обороны не удалось. Сначала сломалось колесо у одной повозку, потом переломилась ось у другой повозки. Потом уже в вечернем полумраке головная повозка просто свернула не на ту дорогу, пришлось пару километров возвращаться. В довершении всего у паромной переправы через реку около часа ушло на ожидание.
Прибыв "на место", стрелки из команды связи получили от поручика указания, в каких местах нужно срочно начинать окапываться, создавая основные и запасные позиции. 2-й батальон менял на этом участке фронта какой-то пехотный полк. Связь нужно было установить и от командного пункта батальона к штабу стрелковой бригады, которой теперь стал подчиняться батальон. Промокшая от осенних дождей земля в перемешку с песком копалась сравнительно легко. А вот отбрасывать мокрые и тяжелые земельные "порции" маленькими лопатками было довольно трудно. Проня уже через час оценил решение поручика Калныньша обзавестись в команде связи несколькими обычными "крестьянскими" лопатами. Эти лопаты вскладчину купили начальник команды, вахмистр и желающие поучаствовать в "дополнительном оснащении" унтер-офицеры. Пронины три рубля тоже сейчас в какой-то из активно использовавшихся "в порядке очереди" лопат нашли своё "материальное воплощение".
Передний край не выглядел так уж страшно. Пару раз за ночь над "нейтралкой" (Проня как раз в это время прибежал очередной раз в передовую стрелковую траншею) взлетели осветительные ракеты, раздалась короткая пулемётная очередь и несколько выстрелов из винтовок. Активности "ночных боевых действий" не очень способствовала погода. К полуночи заметно похолодало, дождь прекратился, к утру на позиции опустился туман.
Практически всю ночь Проня бегал, проверяя, как проложен телефонный кабель, потом рыл окопчики для размещения телефонистов, снова бегал, устанавливая причину отсутствия связи с подошедшей и занимавшей окопы отходящих в тыл пехотинцев второй роты. Только перед самым рассветом он получил разрешение от поручика Калныньша "прикурнуть на пару часиков" на дне свежевырытого окопчика, завернувшись в лошадиную попону. Перед тем, как уснуть, Проня воспользовался моментом и решил уточнить у поручика полночи интересовавший его вопрос:
- Ваше благородие, а германец смену наших частей когда обнаружит?
- Вот утром скорее всего и обнаружит. Как перестреливаться с ними начнём..
- Почему?..
- Да потому что "винчестеры" по звуку щёлкают совсем не так, как обычные "трёхлинейки". Разберутся они до полудня, а там, глядишь, обязательно захотят нас проверить "на вшивость". Так что спите Прохор, пока есть возможность. День впереди будет тяжёлым.
Проня заснул быстро, вдыхая запах конского пота, исходящий от попоны, в которую он сумел завернуться, как в кокон. Приснилась ему Инга. Она стояла в толпе провожающих, но никак не могла увидеть Проню, шагающего в строю пешей колонны стрелков. А Проня не решался ей крикнуть, находясь в строю и проходя буквально в десяти шагах перед толпой. Он испытывал очень странное чувство, сожаление смешанное с разочарованием. Тогда Проня уже было решил подкинуть свою фуражку вверх, чтобы обратить на себя внимание Инги, снял её с головы (голове стало явно холодно), но тут в толпе провожающих раздался взрыв...
Проня вздрогнул во сне и проснулся. Совем уже рассвело. Фуражки на голове у него действительно не было, она затерялась где-то в складках попопы. Следующий взрыв прогремел где-то не далеко. За ним раздались ещё два взрыва уже ближе. Со стенок окопа на Проню посыпалась земля. Проня достал свои часы "со звоном". Получается, что он проспал около трех часов. Он прислушался к себе и особого страха от происходящего не ощутил. Преобладающим чувством у необстрелянного новобранца было любопытство.
Поручик заметил новое шевеление в окопе и прветствовал Проню, не отрывая бинокля от глаз:
- С первым вас боевым утром, господин вольноопределяющийся!
Проня ответил, поперхнувшись и откашлявшись после двух глотков воды из фляжки:
- Благодарствую, ваше благородие!
Рядом на дне окопа сидел Гайшс и, держа телефонную трубку плечом у уха, проверял связь, представляясь "редутом" и вызывая "шанец". Перед ним вжался в стенку окопа "тёмный" и сейчас очень бледный Рихард, вздрагивающий и крестящийся при каждом разрыве снаряда. Гайшс старался на него не смотреть. Было со стороны заметно, что ему очень стыдно за то, как его товарищ так явно демонстрирует свое малодушие. Чуть дальше в окопе возился ординарец начальника команды связи, ефрейтор средних лет, которого звали Олаф Биркавс. Он попал в батальон в прошлом месяце переводом из какой-то тыловой части 20-го армейского корпуса за какую-то мелкую провинность, будто бы связанную с распределением солдатского "приварка".
Поручик опустил бинокль и заметил, ни к кому персонально не обращаясь:
- Сейчас ещё минут десять-пятнадцать будут швыряться своими "чемоданами", потом вступят в дело немецкие пулемёты, а там уже, Бог даст, и поднимутся в атаку...
Проня вылез из попоны, сделал шаг, пнул сапогом в сапог "темного" Рихарда, сделал ему страшные глаза и, выпрямившись, поглядел за бруствер. Затем вольноопределяющийся оглядел пространство позади окопа. Сзади темнели очертания крайних домов Шлока, из одной высокой трубы вроде бы даже шел дым. Впереди в двустах саженях был виден передний край обороны батальона а дальше на примерно полвесты простиралась нейтральная полоса с десятком ещё стоящих или уже накренившихся стволов покалеченных деревьев практически без ветвей. При свете дня передний край и пространство за ним выглядел совсем иначе, чем ночью, намного более зловеще.
Ещё один близкий разрыв тяжелого артиллерийского снаряда заложил уши и обсыпал всех комьями мокрой земли и мелкими камнями. Забыв про уставное обращение, вольноопределяющийся, выплюнув изо рта песок и потыкав пальцами в уши, спросил:
- Ваше благородие, а наша артиллерия почему не отвечает?
Офицер пробурчал, снова поднося бинокль к глазам:
- Снаряды экономят... Которых скорее всего нет. Самим нам придется сегодня справляться. ТиЕши та!.
Обратив внимание на манипуляции вольноопределяющегося с ушами, он заметил:
- Прохор, держите рот открытым при таком обстреле... Ушные перепонки целее будут... Кстати, всех касается!..
Затем поручик ещё раз посмотрел на нижних чинов в окопе и продолжил:
- Рядовой Букартс, так явно бояться связистам первого обстрела это нормально, второго допустимо, третьего не приемлимо!.. Всё ясно?.. Не слышу ответа!
Голос "темного" Рихарда явно дрожжал:
- Так точно, ваше благородие!
Поручик вздохнул и приказал:
- Рихард, успокойся и возьми себя в руки! Выпей ещё воды... И возьми пустую катушку, перемотай на неё половину кабеля с другой катушки...
Рядовой трясущимися руками, расплескав половину воды, выполнил первую "кинетическую" команду и пополз на коленках к катушкам с кабелям выполнять вторую команду. С выполнением команды "взять себя в руки" у него были пока явно трудности.
Командир прислушался на секунду к звукам вне окопа и крикнул:
- А теперь всем пригнуться и открыть рты!..
Сильный близкий разрыв потряс окоп через пару секунд. Проня непроизвольно зажмурился. Отряхнувшись от песка и земли, Калныньш обратился уже к Гайшсу:
- Проверить связь!
Тот покрутил рукоятку, покричал в трубку, послушал, потом зачем-то подул в микрофон и воскликнул:
- Нету связи, ваше благородие!..
Поручик сам удостоверился в наступлении этого печального события, покрутив рукоятку и несколько раз покричав в трубку "шанец, шанец, я редут". Положив трубку, он по очереди посмотрел на три пары настороженных глаз "учеников", как учитель, который может вызвать любого "отвечать к доске". Только в данном случае решь шла не о возможном "неуде за невыученный урок", а о намного большей "неприятности" в виде перспективы ранения или смерти.
В это время сверху зашелестело, в окоп посыпалась земля и в него сполз грязный и запыхавшийся унтер-офицер Луде. Хватув пару раз ртом воздух и восстановив дыхание, он обратился к поручику:
- Вашбродь, связи нет с бригадой и с третьей ротой!..
Поручик кивнул, буркнул "ясно" и принял решение, ткнув пальцем поочередно в связистов:
- Вы двое на линию к роте, а унтер-офицер Луде с рядовым Букартсом на линию к бригаде... Выполнять!
Тыкая польцем и произнося "вы двое" поручик, указал на Проню и Гайшса. Это жест командира сопроводил очередной недалёкий разрыв артиллерийского снаряда. У вольноопределяющегося чуть похолодело внизу живота, но он с невозмутимым видом ответил "слушаюсь" и стал поправлять шинель, фуражку и ремень. Винтовку он надел за спину "наискосок", осмотрел Гайшса, который тоже уже был готов к "дебютному выходу", держа на одном плече брезентовую перевязь с катушкой.
В это время унтер-офицер, практически мгновенно оценив психологическое состояние "темного" Рихарда и самый эффективный и быстрый метод вывода его из этого состояния, довольно грубо стал выпихивать рядового из окопа, демонтративно расстегнув кобуру своего "нагана" и сопровождая эти действия отборной руганью. Правда, в исполнении эстонца русский мат воспринимался довольно забавно. Проня даже улыбнулся, услышав, как унтер-офицер медленно и немного нараспев произносит слово "мать" без мягкого знака в конце.
Поручик проводил взглядом первую пару и напутствовал дебютантов словами, обращаясь в основном к Проне:
- Унтера учить не нужно, он всё и сам знает, да и маршрут у него хоть и более ответственный, но поспокойней вашего будет... Поэтому действуйте так. Сначала рывком по моей команде до окопа нашей запасной позиции. Там переждёте, пока артобстрел закончится. По моим прикидкам это произойдёт через три-пять минут, не позже. Затем начнут германские пулемёты... Передвигаться потом вам надлежит только ползком, без всяких перебежек. Всё ясно?
Проня в это время опускал подбородный ремешок на своей фуражке и поэтому ответил на в целом риторический вопрос поручика не очень внятно. Начальник поправил катушку с кабелем у Гайшса, заглянул ему в лицо, спросил "не забоишься", получил в ответ отрицательный моток головой, хлопнул рядового по плечу, выглянул из окопа, послушал пару секунд звуки разрывов немецких снарядов и приказал:
- Приготовиться!..
Проне при этом очень сильно захотелось прикоснуться к своей ладанке.
Вечная Слава и Память всем защитникам Родины!
Берегите себя в это трудное время!
Подпишитесь на канал , тогда вы не пропустите ни одной публикации!
Пожалуйста, оставьте комментарии к этой и другим публикациям моего канала. По мотивам сделанных комментариев я готовлю несколько новых публикаций.