Очнулась я уже только в своей комнате, надо мной хлопотала Олив – меняла мне высохшее полотенце на лбу на другое, более холодное. Капля ледяной воды скользнула с полотенца по моей щеке , и я поморщилась.
- Аre you ok? - воскликнула Олив, увидев, что я очнулась.
- Да, Олюша, все в порядке, не беспокойся, - вымученно улыбнулась ей я и, приподнявшись с постели, тут же схватилась за виски: голова нещадно трещала по швам. Олив ойкнула и принесла мне воды. Я осушила стакан залпом, чуть отдышалась и спросила, который час. Олив ответила - пол-десятого вечера. Я взглянула на окно - там уже было темно. Получается, я весь день провалялась?
Убедив Олив, что мне хорошо, и отправив её спать, я спустила ноги с кровати и поплелась в туалет. Платье на мне было ужасно измято, оборки на пелеринке местами отпоролись, да и отражение в зеркале отнюдь не порадовало: синяки растекшейся туши под глазами, бледная кожа, и ворох спутавшихся кудрей на голове.
- Полюбуйтесь на великую соблазнительницу, - хмыкнула я и открыла холодную воду. Недолго думая, сунулась под кран с головой. Боль в висках и ужасная усталость постепенно стекали в раковину вместе с водой. Взбодрившись немного таким образом, я оторвала к черту все оборки с платья, и, оставшись в неком подобии ночной рубашки на лямках, пошла обратно в комнату. В темном коридоре не было никого – все спали после бессонной ночи и концерта. Только какая-то парочка обнималась и шушукалась у стены. Брезгливо сморщив нос, я прошагала мимо них, чувствуя затылком их взгляд. Только ощутив холодный кафель коридора под ногами, поняла, чего парочка так пялилась на меня - я была босиком.
Стараясь не шуметь, вошла в комнату и поставила воду кипятиться, залезла на кровать, скрестив под собой ноги, и задумалась. Интересно, что сейчас делает Эдик? Наверное, пошли с Наткой в кино… Или нет, он же в Египте. Ходит там среди песков, пленит египтянок своим взглядом и наверное совсем обо мне не думает.
- Дура ты, Таисия… - прошептала себе самой я, - С чего бы ему о тебе думать?
Вдруг где-то жалобно пискнул телефон, оповещая меня о том, что села батарея. Я торопливо начала шарить на тумбочке рукой, нащупала его за ночником и нажала на кнопку. Экран показал семь непринятых вызовов и три непрочитанных сообщения. Я с ожиданием чего-то непонятного полезла в папку входящих и взвизгнула от счастья - это Он! Эдик написал мне целых три сообщения!
Первое пришло днем, и гласило: «Привет, отличница? Ну что, сделала там всех?», второе обиженно нудело «почему не отвечаешь на звонки?» и третье - «Ну что ж, позвони, как сможешь, буду ждать». О Боже, неужели он еще и звонил мне?! Ну да, пять непринятых от него и два от мамы. Не знаю, за что, но я сегодня самая счастливая!
Дрожащими пальцами я набрала номер Эдика, еле дождалась гудков и чуть не разревелась от счастья, когда услышала его сонное «Алле?»
- Привет! - прошептала я.
- Таська? Привеет! Ты чего весь день трубку не брала? - вроде бы обрадовался мне он.
- Спала, извини. Ну, как ты? - нерешительно выдохнула я.
- Да я тут со скуки подыхаю! Да что там я, про себя расскажи! Как выступила??? Как все прошло?
- Выступила нормально, не сбилась, только расплакалась и переволновалась жутко… - улыбнулась в трубку я. -Таська, умница! Когда результаты?
- Завтра, в 12 вроде.
- Обязательно позвони мне, как узнаешь, слышишь? Обязательно!
- Хорошо. - я готова была пищать от счастья.
- Тась… - вдруг затих Эдик. - Я, кажется, даже соскучился по математике. - пробормотал он.
- И я. Ну, ладно, мне пора.
- Позвони мне завтра, отличница! Пока!
Я положила трубку. И улыбнулась в темноту. Нет, все же… все же он мне нравится. А может… а может, я ему тоже нравлюсь?
А чайник уже весь выкипел и уныло свистел носиком.
На следующее утро было награждение победителей. На этот прием я не стала разряжатьcя в пух и прах, просто надела кеды, свои любимые джинсы и темный пуловер. Непослушные кудри собрала в пучок, воткнула маленькие жемчужинки в уши, и крикнула в комнату:
- Оlive, are you going?! - Ну что она там так копошится?
- Sorry, my dear! - В дверях появилась Олив, надушенная и накрашенная, в новом платье и на каблучках.
Я улыбнулась ей, показала большой палец, и мы вместе спустились в концертный зал. Тут все гудело, как в гигантском улье. Участники концерта волновались, возбужденно переговариваясь со своими болельщиками-учителями-родителями. Только мы с Олив, по-моему, приехали одни, без собственных учителей и предков. Мы нашли отведенные нам места, поздоровались с девушкой, курирующей наш отсек, и стали ждать. Прошло как минимум полчаса, пока вчерашний дядька-ведущий в смокинге не поднялся на сцену и не объявил:
- Ladies and gentlemen! I’m so glady to present you the winners of the competition! Please, I’m ask the jury to get up on stage for the announcement of results!
Зал зааплодировал. На сцену вышел тучный седой профессор в очках-кажется, это был главный дирижер какого-там государственного оркестра. Помахал всем рукой, сказал пару приветственных слов, потом с хитрым видом взял с подноса конверт, запечатанный сургучом и начал его открывать. В зале воцарилась тишина, слышно было, как звенят натянутые струной нервы подростков. Рукоятка моего кресла хрустнула. Я опустила глаза и увидела, что побелевшими пальцами сжимаю кресло в каменной хватке. Сердце бешено стучало, отдаваясь в висках и где-то внизу живота. Неужели… неужели…
- Stewart, Olive! The first! - объявил председатель жюри.
«Мимо!» -пролетело в мозгу у меня. Олив рядом со мной взвизгнула, побелела, покраснела, расплакалась и побежала на сцену. Я с шумом выдохнула и разжала пальцы, чтобы поаплодировать. На сцене ей вручили цветы, сертификат на обучение в Джульярде, и диплом. Счастливая, разревевшаяся, она спустилась со сцены и искренне обняла меня. Я расплакалась вместе с ней.
- But, it’s not all! The second place - Coval’sky, Taysiya!
Я ахнула, прижала ладонь к губам и пошла на сцену. Черт, как же мне было стыдно шагать по красным ковровым дорожках в моих простых черных конверсах! «Дура, хоть бы туфли надела!» - корила я себя, шагая на сцену. Председатель жюри вручил мне сертификат, денежный приз, цветы, и добавил, что несмотря на жесткие условия конкурса, за особую талантливость и своеобразную манеру исполнения, за виртуозность и легкость рук Ковальских Таисия награждается еще и попыткой поступления в Джульярд вне конкурса. То есть, если я удовлетворительно сдам экзамены весной, меня примут.
Я засмеялась от счастья и, не удержавшись, в порыве обняла председателя жюри. «Ох уж это русское радушие!» - воскликнул по-английски дирижер, и зал засмеялся и зааплодировал… Потом были фотографии, прощание, поцелуи и обещание писать друг другу. Олив плакала, собирая вещи, без конца обнимала меня, и все лопотала по английски - “my little Russian girl!”. Проводив её, я стала собирать свои вещи - самолет на Россию был в четыре. Вспомнив, что забыла позвонить Эдику, воодушевленно принялась набирать его номер.
- Алло? Эдик, я почти выиграла! Второе место, и шанс поступить в Джульярд! Я так счастлива! - засмеялась в трубку я, услышав его голос.
- Привет. Рад за тебя. Поздравляю. - сухо проронил он.
- А… - наткнувшись на стену равнодушия, мое счастье мигом погасило фейерверк. - Спасибо.
- Когда приезжаешь? - помолчав, поинтересовался Эдик.
- Сегодня. В восемь. - срывающимся голосом ответила я, - Ну, ладно… пока. - Пока.
Я еще минуту тупо слушала гудки. Потом закинула мобильный в чемодан, и, ударив кулаком об стену, побрела к пианино. Откинула крышку и заиграла. Боль и непонимание лились из-под моих пальцев громовой тучей басовых аккордов. Минорные же ноты протяжно стонали, как корпус корабля, ломающийся под тяжестью волн… Убежать бы куда-нибудь, и не вернуться. Я остановила игру и заплакала. Что со мной? Я не хочу так. Не хочу. Только уже было слишком поздно. Даааа, Таисия Игоревна, вы, к сожалению, влюблены. И, похоже, безответно.