Нам с соседом пришлось переселиться в кабинет в другом крыле здания администрации района. Смысла этого перемещения я не понял — кабинет был точно такой же по площади, - а нам никто этого смысла и не пояснил. Пришёл начальник общего отдела и дал указание переместиться в течение дня со всей своей мебелью в кабинет на этом же этаже. На наши немые вопросы начальник хмыкнул, закатил глаза в потолок и пожал плечами. Понятно — не нашего ума дело. Ну, хоть какое-то разнообразие в устоявшейся чиновничьей жизни.
Мы сходили в новый кабинет, спланировали расстановку и, не спеша, перенесли наш рабочий скарб. Проблема возникла, когда дошла очередь до сейфа соседа, сейф был почти в рост человека. Такой же солидный, как должность моего соседа Васильевича и как он сам.
Васильевич сходил в гаражи и привёл команду водителей администрации района, которые собаку съели на переноске сейфов, а потому они пришли уже с нужными приспособлениями. Тяжёлая оказалась ноша, мы тоже впряглись, и, пока сейф занял своё место в углу нового кабинета, Васильевич услышал много интересного в свой адрес от водителей. Хорошо, что у меня сейфа не было. А соседу пришлось пообещать водителям занести вечером в их гаражную бендежку поллитровку. Причём, третировать грузчики стали начальника ГО и ЧС на середине пути, грозя бросить сейф среди коридора на ковровой дорожке, припоминая старые обещания. Оказывается, Васильевич был прижимистым мужичком, а я этого и не заметил.
Кабинет был с одним окном на боковой двор администрации района, где была парковка для служебных машин главы района и его замов, а также некоторых начальников отделов. За двором был небольшой пустырь, а дальний план перекрывали несколько жилых многоквартирных домов.
Зато в дни общих планёрок или районных мероприятий на этой площадке останавливались руководители организаций и сельхозпредприятий, фермеры со всего района, у меня появилась возможность их запоминать в лицо, а Васильевич мне их показывал и кратко характеризовал. Он их хорошо знал и по партийной работе, и по работе в налоговой, да и сейчас, будучи начальником ГО и ЧС района имел ко всем организациям отношение. Как начнёт собирать сведения по организациям, хоть из кабинета уходи — целый день одно и то же:
- Здорово, Кочетов! Это Васильевич, узнал, да? Гы-гы-гы! Ну, как там у вас дела с опашкой полей?
- Здорово, Грачёв! Это Васильевич, узнал, да? Гы-гы-гы! Ну, как там у вас дела с с опашкой полей?
- Здорово, Каргин! Это Васильевич, узнал, да? Гы-гы-гы! Ну, как там у вас дела с опашкой полей?
...
Особенно это его « Гы-гы-гы» доставало, прибил бы за эту однотонность!
Короче говоря, новый кабинет своим расположением нам понравился: подальше от начальства. Около старого глава района в свой кабинет шествовал, и мой куратор сидел дверь в дверь. А у куратора мода была сидеть с открытой дверью, если не было посетителей. Надо куда отлучиться — приходится докладывать куратору. Да и с главой столкнуться в коридоре для меня стало какой-то неловкостью — уж больно важно он себя вёл, а точнее — слишком много вокруг него суеты было, когда он появлялся. Только что ковровую дорожку перед ним не подметали. В конференц зал вели три двери, ближайшая к кабинету главы была для него, в остальные заходили работники администрации и приглашённые. Мне было ближе заходить в конференц зал через первую дверь, и когда я это сделал, работники, сидевшие уже в зале, посмотрели на меня, как на инопланетянина. Васильевич потом меня просветил о моей промашке, я понаблюдал и обнаружил, что, действительно, работники идут мимо двери №1, чтобы зайти в конференц зал через другие двери. Фу, ты, ну, ты, какие тонкости! Так ведь я про эту тонкость регулярно забывал, поскольку общие сборы администрации в конференц зале были редкостью, и пару раз пугал чиновную публику, входя в дверь №1. Никто мне не указал на это, правило было не писано, но, думаю, авторитета себе перед средним звеном начальства этими промашками не прибавил. Теперь к нашему кабинету была ближе дверь №3. Фу-у-у, какое облегчение!
Признаться, никогда бы не подумал, что буду удивляться той субординации, которую наблюдал в районной администрации. Не хочу сказать, что не водилось в армии чинопочитания, всякое бывало. Но то, как наши чиновники относились к главе района, в полках так относились к командиру дивизии, который не часто появлялся даже в расположении придворного полка, не говоря уж о других полках. Бывал комдив на полётах, но на аэродроме он функционировал, как любой лётчик, подчиняясь Плановой таблице, Руководителю полётов и прочим представителям группы руководства полётами. Да, почтительно расступались перед ним, когда генерал подходил к столу с Плановой таблицей, да, встречали после полёта его самолёт представители ИАС, чтобы узнать замечания к технике. Но, извините, сколько было у генерала подчинённых? Несколько тысяч. А у главы района - не больше полусотни человек. Правда, у меня было ощущение, что глава считает каждого жителя района своим подчинённым. Тогда, конечно, он — важная персона! Впрочем, много я встречал людей, которые тоже считали себя подчинёнными главе района, хотя в администрации района не работали. Я этого не понимал и не принимал, потому и неловко себя чувствовал. И зря не понимал и не принимал…
Я быстро понял, что быть работником администрации очень почётно. Сначала по тому удивлению, с которым встречали знакомые известие о том, что я теперь работаю в администрации района, а потом и по отношению ко мне в организациях района, где мне приходилось бывать по работе. Тут заважничаешь по неволе. И я бы заважничал, если бы не прошёл раньше армейскую школу и не понял призрачность и ненадёжность всяких должностей. Не должность красит человека, а … родство и дружба с сильными мира сего. Гы-гы-гы!
Написал летом статью в газету о стоимости продовольственной корзины и почему эта стоимость не соответствует зарплате в сельской местности, куратор статью посчитал приемлемой и был не против её печати. В статье было сказано, что селяне на собственных участках производят некоторые продукты питания, поэтому их стоимость в корзине селянам можно и не учитывать. Статью напечатали в районке. Каково же было моё удивление, когда через неделю ко мне в кабинет пришла корреспондент из нашего корпункта районки, чтобы выяснить у меня могут ли они напечатать отклик на мою статью.
- А зачем вам моё разрешение, - не смог я скрыть своего удивления от представителя свободной прессы.
- Ой, Анатолий Александрович, там такое написано, - женщина протянула мне листок с рукописным текстом, - очень уж ругается товарищ. Мы, обычно, такие публикации с администрацией согласовываем.
- А другие отклики на мою статью были в корпункт?
- Нет, только это письмо.
- А на другие статьи у вас часто отклики бывают?
- Очень редко, звонят иногда, поэтому хочется напечатать это письмо.
Прочитал письмо. Пенсионер, не стесняясь в выражениях, гвоздил «уважаемого специалиста по труду», который пишет статьи, не зная сельского труда. И, далее, шло описание тягот и лишений деревенской жизни по добыче пропитания, которые для меня новостью не были. У самого два огорода, только скотины ещё не заимел.
По тексту чувствовалось, что писака был опытный.
- Вы знаете этого гражданина, - спросил у женщины, которая выжидательно смотрела на меня, пока я читал письмо.
- О, да, - заулыбалась посетительница, - известный скандалист, но обычно он нас разносит по телефону, изредка, когда бывает на рынке — в корпункте слюной брызжет, а тут — письмо прислал. Если не напечатаем — не знаю что и будет, когда он в станицу очередной раз приедет. Как бы его костыля не схлопотать...
- Печатайте, я - не против. Хоть такой отклик, а мне уже приятно, что кого-то зацепил.
- Вот, спасибо, Анатолий Александрович, - расцвела женщина, - признаться, не надеялась на согласие.
- Господи, а что там такого написано? Ведь про сельскую жизнь он правду пишет. Да и мои выводы невольно подтверждает, хоть и не признаёт.
- Ну, как же — работника районной администрации ругает.
- Переживу, печатайте. Подписчиков районки острым материалом порадуете и вам безопаснее в корпункте будет.
- Спасибо, - засмеялась женщина, забирая письмо.
Пресса покинула мой кабинет, а я почувствовал себя важной персоной. Недолго, потому что быстро меня обуяла досада на наших корреспондентов, которые по партийной привычке оглядываются на районное начальство. А мы, между прочим, това…, тьфу, господа, капитализм строим со свободной прессой. Ой, Толя, а на кого редакции оглядываться, если у неё в учредителях администрация района. Не-не, это пусть частные газеты свободно выражаются. Только где они, частные районки?
