- Привет! Звоню предупредить, что буду у вас через час. Да-да, уже в такси.
За 5 лет, наверное, все поменялось. Хотя, зная маму, наш домик все такой же уютный. Я смогу без труда найти любую безделушку, потому что она окажется на том же месте, где я видел ее до отъезда. Чем ты становишься старше, тем меньше хочется переворачивать устоявшийся порядок. Эх, наш милый бирюзовый домик, сколько детских воспоминаний, сколько ребячьих радостей. Мамины крокусы, выглядывающие сквозь поредевший снег, как маленькое волшебство, которое принесла с собой весна. И много других цветов обвивали наш дом. Но, конечно, ее любимые ярко-красные тюльпаны. Мне они всегда резали глаза, но мама их обожала. Конечно, детство – это еще и школа: там все было просто и легко, вспоминать особо нечего. Но как я скучал на уроках по сестренке. Быстрее бежал, чтобы увидеть ее милую улыбку. Прибегаю, а она ползает, играет в кубики. Только крикну с порога: «Лизонь!», так она посмотрит, запархает ручками и что-то неразборчивое обронит. А потом улыбается и тянется, чтобы обнял.
Это были прекрасные, полезные 5 лет за книгами, конспектами и презентациями. Но, что может быть лучше, чем вернуться к родным. Снова почувствовать себя маленьким мальчиком, слиться с мамой и сестрой в объятьях. Лиза теперь совсем уже большая, но, надеюсь, улыбка все та же, такая настоящая.
Через открытое окно такси я заметил роскошные клумбы. Мама у меня молодец: каждый год наш двор все краше. Только не видно тюльпанов. А вот и она возится с цветами.
-Мамочка, как ты? Ты совсем не изменилась!
-Привет, привет… Да как обычно вот…
-Пойду к Лизе! Соскучился!
-Она, наверное, занята… Может…
-Да столько не виделись! Отложит дела!
Второй этаж. Подкрашенная несколькими мазками белая лестница. Пятна были оттенка скорее слоновой кости и сильно выбивались на свету. Мама, мама… Могла подождать, я бы подобрал нужный цвет, подкрасил. Ну, что ж, сильная женщина, все на себе тянет. Я подошел к комнате сестры.
-Лизавета! Лизонь!
Так, так… 2 стука кулаком, 1 ладонью, 2 кулаком. Теперь можно открывать.
Она сидела в уголке кровати. Вся бледная и потерянная. Похоже, я правда не вовремя.
-Кто тебя обидел?
-Отстань, пожалуйста. Чего ты добиваешься? Если у тебя в жизни стало все хорошо, это не значит, что так у всех. Мне плохо и больно, уйди. – она перешла на шепот, – прошу, уйди.
Я резко закрыл дверь, как будто за ней меня бы охватил язык пламени. Отталкивает? Что могло произойти? Мальчики, конечно, мальчики! Как успокоится, я выясню, из-за какого мудака ревет моя сестренка. Если ей не хочется никого сейчас видеть, это же нормально. Всякое бывает. Но, надеюсь, что это какой-нибудь пустяк. Не помню, чтобы меня задирали в школе, все было спокойно. И ее не должны, она такая милая и нежная. А даже если бы со мной такое случилось, я бы просто не обратил внимания. Детские глупости. Пусть Лизоня побудет одна, мамуля права.
С первого этажа пахнет ароматными блинами. Мм… Кружевные, хрустящие по краям, только со сковороды. Это тепло от блинов – тепло моей любимой мамы. Как же я скучал. Я не жалею, что уехал учиться, но понять не могу, как за столько времени не навестил их. То одно, то другое. Так и жизнь может пройти, а воспоминания останутся только о детстве. Все, что у нас есть – это счастливые мгновения прошлого. Но чтобы было, что вспомнить, надо делать счастливым каждый свой день. Почему я не подумал купить маме подарочек по дороге? Была бы отличная мелочь и в ее, и в мою копилочку счастья.
На самом деле, надо себе напоминать, сколько было хорошего в моей жизни, как мне повезло. У меня было прекрасное детство. Мы всегда были дружны с мамой и Лизуном. За время нашего расставания я особенно ясно ощутил, как важно то, что у тебя есть. А самое главное – нужно делать постоянно хотя бы немного добра дорогим тебе людям. Все мы не вечны.
У мамы как-то получалось успевать все, но я на всякий случай много времени уделял Лизоньке, чтобы она не чувствовала никогда себя одной. Она для меня всегда будет маленькой, хрупкой девочкой, которой нужна помощь. Лиза рассказывала мне свои секретики, даже то, о чем не знала мама. И у нас были общие маленькие тайны. И мой особенный стук в ее дверь. Когда мама уходила, я сразу стучал в дверь моей сестрички. А в комнате видел эти округлившиеся блестящие зеленые глаза. Мы были близки, как никто, она могла сказать мне, когда с ее чувствами не считаются, когда ей действительно больно. Чаще всего я учил ее быть сильной, пережить эту боль и дальше идти вперед с улыбкой. Она была мне благодарна, хотя даже не знаю, на сколько маленький ребенок может осознавать подобные чувства.
Она для меня - самый важный человек. Вот почему я собираюсь выяснить, кто ее обидел. Я должен помочь моей маленькой сестренке. Конечно, она отвыкла от меня, наверное, не может довериться так, как раньше. Я подожду. На утро всегда все становится немного другим. Утро вечера мудренее, как говорится. За ночь боль утихает, и ты утром смотришь на все более трезво. Так что обязательно поговорим, но завтра утром.
-Ма, расскажи, что нового. Давно не виделись все-таки!
Я уплетал блины с шоколадной пастой. Опять как в детстве! А когда это детство закончилось? Не становимся же мы в очередной день рождения другими. Чушь какая-то! Сколько захочу, столько и будет длиться мое детство. Правда же, что все зависит от нашего желания? Я верю в это. Мы сами пишем свое будущее. Наверное, нам помогает что-то или кто-то: бог, энергия, магнитные волны, космос… Да важно ли? Позитивный, ясный настрой, перебороть лень и идти к цели – все, что нужно человеку. А то придумали там отговорки: депрессия всякая и прочая чушь. Вот так сходишь к какому-нибудь шарлатану и сам поверишь в то, что болен. А что может быть сильнее самой веры?
Меня выворачивало от стандартных тестов психиатра в школе. Учитывая вопросы, ему самому бы в психушку! «Чем отличается скакалка от гири, и что у них общее?» На кого это рассчитано? Да на проверяющих этого врача-грача! Бюрократию развели: он придумывает эту ерунду, отчитывается, и все тут. Всем на самом деле все равно: здоров ты или болен. Просто цирк!
К счастью, это был один и единственный раз нашей встречи. Да и причин никогда на такие свидания не было. Живешь спокойно, помогаешь близким по мере возможности, учишься и развиваешься – вот и весь рецепт нормальной жизни. Мама мне это привила с рождения, чему я очень благодарен.
-К нам сегодня зайдет тетя Соня, помнишь ее? – между прочим сказала мама.
-Помню, она к нам заходила до моего отъезда. Но мы особо никогда не общались. Я даже не особо помню, почему вы стали подругами. Вы разные. Если честно, я думаю, она не от мира сего. Слегка. Вроде, нормальная, но не совсем обычная. Как-то разговаривает по-своему что ли. Но толком не помню, о чем. Наверное, как большинство светских барышень – о погоде. Но я рад, что у тебя остались друзья. А как же Федор Иваныч? Захаживает? – сказал я, подмигнув.
-Нет… К счастью. Поводов не было.
-Зря ты так. Мужчина он видный, думаю, что и толковый. Присмотрись, может? У меня ощущение сложилось, что в нем есть и доброта, и отвага. Хороший мужик. Позовешь?
-Он, наверное, и без приглашения заглянет, когда услышит, что ты вернулся.
-Было бы славно. А ты не сторонись его все же.
Цок-цок по ступенькам.
-Ма, я ушла в клинику. Телефон с собой. Буду как обычно.
Дверь громко захлопнулась.
-Клиника? Мамуль, что случилось? Почему я не знаю? Она никогда не скрывалась от меня. Кто-то обидел ее? Заболела? Не молчи!
-Да что ты? Ты даже покраснел… Осмотр обычный, не переживай, сынок. Она просто решила проверить свое здоровье. Вот на этой неделе и ходит по врачам. Это же полезно, когда наверняка знаешь, что с тобой. Лучше о патологиях узнать, как можно раньше, правда же, сына?
-А, ну да. Просто она была напугана чем-то или расстроена, когда я зашел. Что-то случилось у Лизоньки. Не знаешь, что?
-Да гормоны играют, не беспокойся. Увидела грустного котика и всплакнула. Подростки, что ты хотел? Никто ее не обижал, пока тебя не было, я проследила – она слегка улыбнулась, немного натянуто.
-Ты, наверное, перетрудилась: цветы, блины… У тебя глаза уставшие. Иди приляг. А по Лизуну я понял, не буду так беспокоиться. В комнату свою пойду.
-Спустишься, когда тетя Соня придет?
-Ради приличия только. Поздороваюсь, спрошу о погоде и уйду, не буду вам мешать. – я слегка ухмыльнулся.
Я поднялся на 2 этаж, уже было направился в свою комнату… Нет, чувствую что-то не так с сестреной, я только загляну. Хотел по привычке постучать нашим особым способом, но кулак остановился за сантиметр.
Та же мебель, новые шторы на окнах… Темные, чтобы не видеть или чтобы не видели? На столе рисунки черной ручкой: черепа, монстры, кладбища и прочая мерзость. В ящике стола файлик с медицинскими рецептами. Так аккуратно сложены. Быстро переписал латинскую чепуху на стикер со стола и убрал в карман. На первом этаже послышалось движение. Нужно было убираться отсюда.
Сделав гримасу повеселее, я спустился и заметил тетю Соню. Она стояла спиной к лестнице, до меня донесся лишь обрывок фразы: «…она только начала выходить, а тут это…»
-О, мой дорогой, ты даже похорошел. Как твои дела?
-Тетя Соня, все отлично, ведь я с семьей. Когда мы вместе, все ни по чем!
Я переигрывал, конечно, но в суть сказанного верил. А она была какой-то искусственной, на столько, что и я и сам становился комочком пластика. Потом тетя Соня начала говорить ни о чем, я просто кивал, чтобы она не обиделась.
-Ты правда понимаешь, что Лизе нужно побыть одной?
Похоже, я что-то упустил… О чем она?
-Одной? В смысле без меня тоже? Кстати! Пока Вы тут вещали, я посмотрел: она на антидепрессантах. Вы это знали? Она ходит к этим шарлатанам. Они ее накачают, не узнаете Лизоньку. Она уже на себя не похожа: прячется, ходит к липовым врачам, пугается родного брата. Что тут происходит вообще?
-Ей это нужно, – вступилась мама, – нет других вариантов. Я не хочу потерять еще и дочь! Прекрати делать вид, что не понимаешь ничего!
-Твой сын не притворяется…
-Сонь, ну что делать то? Все ускользает сквозь пальцы… Он мой сын, но я больше не могу его видеть. Почему жив он, а не Толя? Почему жить не хочет Лиза, а не он?
-Ма, ты бредишь? Кто такой Толя?
На весь дом раздался крик раненого зверя. Соня бросилась утешать маму и спокойно сказала:
-Милый, иди к себе. Если захочешь узнать, что происходит, можешь найти ответы в ящике твоего стола. Ты не помнишь, но мы все это читали с тобой до… твоей поездки. Но, похоже, ты не сможешь это принять…
Я быстрым шагом направился в свою комнату.
Внутри она выглядела аскетично. Не было очень многих вещей. Но было тяжело вспомнить, каких именно.
В столе лежала стопка газет.
«…Как можно было столько лет не замечать или замалчивать происходящее – остается загадкой…»
«…Марк был обычным мальчиком, по словам матери. Она не замечала ничего особенного в его поведении. Небольшие перепалки с одноклассниками, как у всех мальчишек. Но Марк всегда был жизнерадостным ребенком, часто помогал ей по хозяйству, хорошо учился в школе и много времени уделял сестре. Он не из тех, кто убегал из дома. Наоборот, его сложно было дозваться из комнаты…»
«…Анатолий, отец семейства, начал замечать что-то неладное по поведению дочери. По ее вопросам, реакциям…»
«… «Он сказал мне, что наша шестилетняя дочь встала перед ним на колени и закрыла ладошками лицо, когда он хотел поправить выбившийся локон из ее косы», - рассказывала мать Марка» …»
«…Увидев, как жизнерадостный ребенок превращается в потухший уголек, отец семейства сначала переговорил с учителями. У старшего сына, Марка, часто были конфликты со сверстниками, так что эта причина пришла Анатолию первой в голову. Оказалось, что ничего подобного с Лизой не случалось, но ее классный руководитель также была обеспокоена, на сколько девочка стала робкая и пугливая. Анатолий с трудом поверил в слова учителя, но решил на всякий случай проверить по всем фронтам…»
«…да, это было неправильно с точки зрения этики, но подслушивающее устройство установили в комнате девочки. Спустя 3 дня наблюдений не было ничего странного, так что было принято решение убрать…»
«…Все шло своим чередом: Лиза иногда играла, было слышно, как она напевает. В эти 3 дня Анатолий уже было решил, что странности ему причудились, Лиза была тихой, но веселой…»
«…четвертый день: 2 стука, хлопок, 2 стука. «Ты же знаешь, что я хочу, правда? Помнишь, как мы договаривались? Когда я так стучу, ты снимаешь трусики, хорошо?» Остальную часть записи мы не можем публиковать по этическим причинам…»
«…Анатолий сразу же рассказал все по телефону Катерине, матери семейства, рассуждал: обращаться ли в полицию или к психиатру, уезжать или оставаться. В итоге он сказал, что поговорит с Марком напрямую, тогда и станет ясно, что делать. Доподлинно неизвестно, о чем был разговор отца и сына, но примерно через 2 часа, вернувшаяся домой Катерина, нашла своего мужа повешенным в подвале. А рядом, на куче тюльпанов лежал ее сын. Она испугалась, издалека подумала, что это кровь, и они оба мертвы. Но Марк просто спал кроваво-красных цветах…»
«… В дом были вызваны скорая и полиция. До их приезда Марк проснулся от материнских прикосновений и в полудреме пошел, пошатываясь, спать в свою комнату, оставляя пятна крови на перилах. Трава хорошо расцарапала его ладони…»
«…Смерть Анатолия по всем собранным уликам была однозначно добровольной. Самоубийство…»
«…пока Марк спал, полицейские переворошили всю его комнату, но на удивление его не разбудил ни свет, ни шум. Или он просто притворялся от страха?..»
«…нашли дневник, где он вел заметки о своей любви к сестре и о том, что она должна сделать в следующий раз, чтобы доказать свою любовь к нему. Также Марк вел подсчет убитых по округе кошек и записывал планы мести одноклассникам. Несколько упоминаний об энурезе и о том, как стыдно ходить из-за этого по врачам с мамой…»
«…прибывший на смену капитан Ф.И. Долговой прокомментировал ситуацию как невообразимую…»
«… «Я не хочу его больше видеть! Мой собственный сын уничтожил все, что было в моей жизни!» …»
«…подросток был признан невменяемым. По итогу судмедэкспертизы выяснилось, что он не помнит ничего из своих деяний, не помнит о существовании отца. Его память заполнили рутинные дела, единственное, что его беспокоило - разлука с сестрой…»
«…школьный психиатр рассказал, что Марк на вопрос о том, какие сходства и различия у скакалки и гири, ответил, что обоими можно убить. Только по-разному: скакалкой нужно душить, а гирей лучше дать по голове. Тогда этот отчет замяли и списали все на баловство мальчика…»
«…сейчас с Марком работает известный в нашем городе психиатр-криминалист Софья Герц. Она утверждает, что за одну ночь мальчик забыл все плохое, что совершил в прошлом. Он не помнит ничего, что хоть как-то напоминает ему об этих деяниях. «Мы разговариваем с ним на эти темы уже несколько дней. Он не просто не слышит ничего, что касается обвинительного приговора… Он засыпает почти сразу после начала беседы…»
«…принудительное лечение сроком в 10 лет…»
Как же нудно написано, толком и не поймешь, о чем. Только в сон клонит ужасно. Вот моя кроватка, сейчас укроюсь, и завтра все будет хорошо. Как и всегда.