Первый свой день в больнице я запомнил очень хорошо. Привезли, выложили на каталку в очень длинном коридоре и оставили лежать. Большая тоска накатила. Смутно я начал понимать, что бегать и прыгать я буду нескоро. В больнице были полы из мраморной крошки, плинтуса выкрашены коричневой краской. Через некоторое время за мной пришла медсестра и отвезла на рентген. Чтобы совершить процедуру пришлось ножницами разрезать мои штаны. После снимка меня опять положили на каталку, сделали укол и оставили в коридоре. Потом она вернулась и отвезла меня в операционную. Врач, мужчина лет 50, бегло пробежался глазами по рентгеновскому снимку и начал готовить инструменты.
Что со мной, дяденька?
Перелом бедра
Он долго что-то собирал, прикручивал, звенел непонятными железками. Потом взял в руку что-то типа плоскогубцев и зажал кусок моей кожи.
Больно?
Это спросила медсестра. Я стал искать ответ на этот вопрос. Определенно, я что-то чувствовал. Холод. Да, было даже приятно от прохлады металла. Так, когда при температуре мама прикладывала ко лбу холодную ложку. И еще я чувствовал силу. Это плоскогубцы давили. Но боли не было.
Как так, боли нет?
Мы тебе поставили укол. Называется анестезия местная.
А что значит местная?
Это значит только ноги у тебя не чувствуют боли, а остальное тело в порядке.
Вдруг я услышал страшный звук. Что-то похожее на сверло стоматолога. Лучше бы это оказалось оно. Я увидел в руках у врача блестящую дрель. Она была совсем не такая, какие я видел у отца во время строительства.
Ну всё, сейчас начнется
Длинное сверло раскрутилось, зажужжало громче прежнего и проткнуло мое мясо. Нога немного дрожала, холод стал чувствоваться все глубже и глубже. Вот наконечник показался с противоположной стороны. Затем врач достал длинную металлическую спицу и вставил в высверленные дырки. Спица вышла с обратной стороны, медсестра обработала зеленкой входы и выходы в кожу, накрыла простыней и повезла в палату. Все время моего пребывания с момента получения травмы текло в полубреду. Не верилось как то, что все это происходит наяву. Хотелось закричать
НУ, ВСЕ ХВАТИТ, Я ХОЧУ ПРОСНУТЬСЯ!
Но сон был слишком реалистичным и я догадался, что так ничего не исправить. В палате меня перенесли на кровать. На кровати стояла подставка, слева. Мою сломанную, проткнутую куском металла ногу поместили на эту подставку. Затем принесли железные конструкции, палки, гири, тросы.
Зачем все это нужно? Я и так уже здорово намучился.
В этот раз я остался без ответа. Меня окружили неразговорчивые мужчины. Они со стерильными лицами выполняли свою работу. Подставка состояла еще из одной детали. Одна из ее граней уходила к потолку. На вершине этой грани находился блок, через который перекидывался железный тросик. Тросик зацеплял металлическую скобу, прикрепленную к спице, чтобы вытягивать кость. На другой стороне тросика висел груз. Может, были еще дополнительные грузы и блоки, но я запомнил лишь эти. В этом положении мне нужно было находиться 3-4 недели.
Прошло несколько часов и маму с сестрой наконец впустили ко мне. Я увидел их через дверь в палату, через стекло. У них в руках были пакеты с едой. Мама прислонилась к стеклу, чтобы найти меня. Мы встретились глазами. Нервы не выдержали, она зарыдала и отвернулась. Настя бросилась успокаивать маму.
Мамочка, не плач, пожалуйста. Со мной все будет в порядке
Но она не слышала. Родителей так и не пустили.
Там, у входа в палату, стояло много людей в халатах. Видимо они что-то решали. Мама куда-то ушла с врачом. Через несколько минут дверь открыли, запустили сестру. Настя тоже плакала. Села рядом, держала меня за руку. Что тут вообще можно сказать ребенку? Она стала доставать из пакета вкусности.
Будешь?
В ее руках была пачка ореховой смеси.
Я посмотрел на упаковку. Такой странной мне показалась эта упаковка, этот рисунок на ней. Она была красочная и яркая, мультяшная, совершенно такая же, как моя жизнь несколько часов назад. Но теперь этот разноцветный сгусток казался пришельцем с другой планеты. Настя еще сильнее заплакала. У меня слезы уже закончились. Но было так грустно, из-за того, что грустно ей, грустно маме. Так хотелось им помочь, чтобы прекратить это. Потому что только любовь и радость я видел на их лицах. Потому что я их очень сильно любил. Вот пришла мама. Стала гладить мои волосы. Я чувствовал себя в безопасности. И все эти металлические спицы и конструкции таяли и исчезали, как снег на жарком солнце. Родителей попросили покинуть палату, время посещения закончилось. Перед тем как уснуть, я в очередной раз посмотрел в глаза этой железной каракатице и загадал, чтобы она исчезла по-настоящему. На следующий день ее разобрали, а спицу вытащили.