"Нет, я не встре­чусь с ним. Он чёр­ный". Мой брат Фаль­кен­штей­н о Кашпировском

Фото: Сергей Буданов

Пси­хо­лог Со­фия Ми­хай­лов­на Мир­ман зна­ет це­ну на­ра­бо­тан­но­му чу­ду. Ко­г­да бес­плод­ная до­се­ле жен­щи­на ро­жа­ет здо­ро­во­го ре­бен­ка. Ко­г­да в че­ло­ве­ке, пре­бы­вав­шем в глу­бо­кой де­п­рес­сии, про­бу­ж­да­ет­ся вкус к жиз­ни. Но сто­ит за­го­во­рить с ней о ее ус­пе­хах, она пе­ре­во­дит раз­го­вор на не­обы­чай­ный та­лант, ко­то­рым об­ла­дал ее брат-близ­нец. Имя пси­хо­те­ра­пев­та Але­к­сан­д­ра Фаль­кен­штей­на в свое вре­мя гре­ме­ло в Ри­ге, и не толь­ко в про­фес­си­о­наль­ной сре­де. Пе­ред ухо­дом из жиз­ни он ска­зал Со­фии: «Я все за­ве­щаю те­бе». «Все» оз­на­ча­ло не что иное, как «де­ло». И она, до это­го два­ж­ды от­хо­див­шая от ме­ди­ци­ны, вер­ну­лась к ней, на сей раз - окон­ча­тель­но.

Зве­з­да его име­ни

- Ко­г­да в Ри­гу при­е­хал Каш­пи­ров­ский, я ре­ши­ла по­бы­вать на его пред­ста­в­ле­нии, но боль­ше де­ся­ти ми­нут не вы­дер­жа­ла, уш­ла. Од­на­ко ус­пе­ла ус­лы­шать, как он ска­зал ау­ди­то­рии:

«Ва­ше­му го­ро­ду круп­но по­вез­ло, по­то­му что здесь жил и ра­бо­тал зна­ме­ни­тый до­к­тор Але­к­сандр Ми­хай­ло­вич Фаль­кен­штейн. Я не знал его ли­ч­но, но зна­ком с его ра­бо­той – она бе­з­у­пре­ч­на».

Брат был, к сча­стью, жив и здо­ров, и наш дво­ю­род­ный брат, на­хо­див­ший­ся в этот мо­мент в за­ле, пе­ре­дал на сце­ну свою ви­зит­ку с той же фа­ми­ли­ей и при­пи­с­кой: «Але­к­сандр Ми­хай­ло­вич жи­вет и ра­бо­та­ет в Ри­ге». Все два дня, ко­то­рые Каш­пи­ров­ский на­хо­дил­ся здесь, он до­би­вал­ся встре­чи с бра­том. Хо­тел вме­сте с ним со­з­дать пси­хо­те­ра­пев­ти­че­с­кое об­ще­ст­во с под­дер­ж­кой на вы­со­ком уров­не. Но Са­ша ска­зал: «Нет, я не встре­чусь с ним. Он чер­ный».

Фото из личного архива и stuki-druki.com

О ге­ни­аль­но­сти бра­та до сих пор хо­дят ле­ген­ды: он дей­ст­ви­тель­но тво­рил чу­де­са. Он - пер­вый пси­хо­те­ра­певт в стра­не, кто на­чал ле­чить гип­но­зом, до не­го гип­ноз де­мон­ст­ри­ро­вал­ся в Со­вет­ском Со­ю­зе толь­ко в цир­ке. Он брал­ся за из­ле­че­ние са­мых не­сча­ст­ных, са­мых по­те­рян­ных лю­дей, да­же нар­ко­ма­нов. Был бле­стя­щим ди­аг­но­стом. Опе­ра­бель­ную яз­ву мгно­вен­но «уда­лял» шо­ко­вым гип­но­зом. Лю­дям с так на­зы­ва­е­мой вто­ри­ч­ной по­те­рей зре­ния воз­вра­щал его. Еще в кон­це 60-х го­дов он со­з­дал в Ри­ге «Шко­лу до­б­ро­го сло­ва», ко­то­рая су­ще­ст­во­ва­ла два с лиш­ним де­сят­ка лет и со­би­ра­ла ог­ром­ные за­лы. За або­не­мен­том на его вы­сту­п­ле­ния лю­ди но­ча­ми сто­я­ли в оче­ре­дях - по­м­ню, сто­и­мость би­ле­та бы­ла 30 ко­пе­ек. Его об­ви­ня­ли в том, что он про­по­ве­ду­ет ве­ру в Бо­га - за­се­да­ли ко­мис­сии на пра­ви­тель­ст­вен­ном уров­не. Но он ни­ко­г­да ни­ко­го не бо­ял­ся, и с ним ни­кто ни­че­го не мог сде­лать.

Его быв­шие кол­ле­ги и па­ци­ен­ты раз­ле­те­лись по все­му све­ту. Я бы­ла по­тря­се­на, ко­г­да в Аме­ри­ке мне пре­под­не­с­ли за­ре­ги­ст­ри­ро­ван­ную в со­зве­з­дии Гер­ку­ле­са зве­з­ду име­ни Але­к­сан­д­ра Фаль­кен­штей­на. В Ме­мо­ри­а­ле Из­ра­и­ля пять де­ревь­ев по­са­же­но в па­мять о нем. Гру­ст­но, что на его соб­ст­вен­ной ро­ди­не, в Лат­вии, где он по пра­ву счи­тал­ся ро­до­на­чаль­ни­ком пси­хо­те­ра­пии, его имя по­ста­ра­лись по­ти­хонь­ку за­быть. И ес­ли кто-то го­во­рит о нем по­сто­ян­но, то это – я.

Он ушел из жиз­ни в 91-м го­ду, в 55 лет. Нет, не в ре­зуль­та­те тя­же­лой бо­лез­ни – у не­го бы­ло ог­ром­ное ра­з­о­ча­ро­ва­ние в жиз­ни.

И, мо­жет быть, ра­з­о­ча­ро­ва­ние – не то сло­во. Врач на­би­ра­ет не­га­тив. А ведь он бу­к­валь­но про­ни­кал в боль­но­го, про­хо­дил с ним весь путь, бо­лел его бо­лью, его гла­за вы­ра­жа­ли стра­да­ние. Уже в три­д­цать лет он стал аб­со­лют­но се­дым. Но ли­ч­ность та­ко­го вы­со­ко­го по­ле­та пло­хо пе­ре­но­сит за­зе­м­лен­ность, скло­ч­ные жи­тей­ские не­уря­ди­цы. И при­хо­дит мо­мент, ко­г­да все сво­дит­ся в од­ну то­ч­ку. На­сту­па­ет кри­зис. За ме­сяц до ухо­да он ска­зал мне: «Я уми­раю. И все за­ве­щаю те­бе». За­ве­щать он мог мне толь­ко свое де­ло, сво­их па­ци­ен­тов. Но я не хо­те­ла ве­рить, что все так серь­ез­но. Я со­би­ра­лась уез­жать из Лат­вии вме­сте с семь­ей сво­ей млад­шей до­че­ри. Ма­мы на­шей - а мы ее очень лю­би­ли - уже не бы­ло с на­ми. Его се­мья… о ней я го­во­рить не хо­чу. И я не­до­о­це­ни­ла всю сте­пень оди­но­че­ст­ва, ко­то­рую он ощу­тил.

Продолжение здесь⤵️

Подпишись на наш канал и читай:

Ли­на Дорн (с) "Лилит"