К морю дорога шла через густой сосновый лес. На опушке стоял одинокий розовый дом с резным палисадом. Его густо облепила цветущая, будто запорошённая снегом, черёмуха. И бедный петушок на флюгере изнывал от аллергии. Охватила его беспросветная унылость, хвост безвольно повис, а радужное перецветие поблекло и не радовало глаз.
Сразу за палисадом лето сменялось на зиму, но холода не было. Жара стояла прежней, а снег хрустел под ногами всё равно что в крещенский морозец. Пружинили шаги по тропинке, проложенной в стародавние времена, скрипели сосны над головой.
Среди деревьев мелькали то зайцы, то косули, печальный медведь-шатун грыз от репки вершки. Виднелась и поляна месяцев с роскошным мангалом. А у мангала Ноябрь. Сидел понурый, шампуры крутил. Братья же его обступили девчушку в красном платке и с хохотом анекдоты ей травили.
А из-за леса уже слышался морской прибой. И чем ближе он становился, тем бодрее шагал Дмитрий. Наконец деревья расступились, и тропа выскочила на скалистый берег.
Справа был утёс с крутым обрывом. Сброситься с него выстроилась целая очередь дев. Все с разбитыми сердцами, с выплаканными глазами, и у каждой такое горе, что не стерпеть, не выстрадать.
А у края обрыва работала команда инструкторов. Они объясняли, как ловчее прыгнуть и куда метить, чтоб наверняка. Потом надевали на страдалицу костюм, пристёгивали к чугуевским подтяжкам и толкали с обрыва, что вопли над всем морем разлетались.
Слева же тропа бежала по склону к синему Зурбагану. Тот уже виднелся вдали дрожащим миражом. Черепичные крыши и прекрасный корабль с алыми парусами в порту напоминали открытку из сувенирного магазина. Но до города было недостижимо далеко, да и идти туда Дмитрий не собирался.
Вдоль берега тянулись руины царских палат, дворянских теремов и изб. Лишь маленькая землянка, едва выступавшая из травы, оказалась целой. Возле неё на лавочке сидели старик со старухой и молча наблюдали за происходящим. А происходило странное. На огороженной площадке неподалёку от них были расставлены препятствия, и молодой бесёнок на сивой кобыле скакал через них. А у забора стоял рослый Балда, махал верёвкой и всё норовил стегануть то ли бесёнка, то ли кобылу.
Емеля же сидел у моря и достраивал замок из песка. В волнах на мелководье рядом с ним плескалась золотая рыбка.
– Вот это да! – протянул кот. – Это ж надо так бессовестно изменять. Ничего святого у человека нет.
– Да ладно тебе. Подумаешь, общаются. Это ещё ничего не значит.
– Но замок, Дима! Замок! Ты когда в последний раз просто так строил замок?
– Ты преувеличиваешь. Пойдём-ка лучше поговорим с ним.
Емеля светился от счастья. Лучезарная улыбка играла на губах, а в глазах холодела отстранённость, будто он давно уже переехал в свои мечты. Золотая рыбка же не выглядела такой довольной, как могло показаться со стороны.
– Ну иди ж ты домой уже, – уговаривала она Емелю. – Щука, небось, места себе не находит. Ну что ж ты весь пляж мне перерыл?
– Что здесь происходит? – уверенно спросил Дмитрий, будто для того и пришёл, чтобы порядок навести.
– Дима, ну хоть ты ему объясни, – взмолилась золотая рыбка. – Баба Яга не та, кого надо любить. Она только пакостит и юродствует. А ещё она старая, страшная и любит уху.
– Так. Ничего не понятно, но очень интересно. При чём тут Яга Всеславовна и каким боком она к нашему Емеле подкатила?
– Вы просто ничего не понимаете, – нарушил наконец молчание Емеля. – Она чутка и остроумна. Она прекрасна во всём, чем занимается. Она великолепна!
Дмитрий почесал затылок сначала себе, потом коту. Он чувствовал, что здесь не обошлось без приворота, но Баба Яга никогда не интересовалась красномолодцами. Если она и посылала кому пропитанные любовным зельем фрукты и сласти, то королям, царям и князьям. Благо тех в Лукоморье было не меньше, чем простолюдинов.
– Она тебя накормила, что ль, чем-то? – предположил Дмитрий.
– Нет, к сожалению, – печально вздохнул Емеля. – Но Вовочка приносил грибы с её полянки и пирог в печи готовил.
– Вовочка? – хором удивились и Дмитрий, и кот, и даже золотая рыбка.
– Так он ведь готовить не умеет. Всё сжигает до углей, – нахмурился кот и повёл хвостом.
– В тот раз тоже угли получились, но зато какие! Я ничего вкуснее в жизни не ел.
– Ты что, стряпню Вовочки съел?
– А почему нет? Он ведь старался.
– М-да… Не того человека дураком назвали.
– Я что-то не пойму, – произнёс Дмитрий. – А чего же ты, если приворотных грибов объелся, сюда-то пришёл? Шлёпал бы сразу к Бабе Яге, да признавался бы в любви до посинения.
– С пустыми руками идти свататься? – искренне удивился Емеля. – За кого же она меня примет? Нет, тут подарки нужны достойные, чтобы она не смогла отказать.
– Он меня уже достал с этими подарками, – пожаловалась рыбка. – Пришёл два месяца назад и говорит: «По щучьему велению, по моему хотению, подай мне зелье молодости!». А я что, похожа на щуку? У меня и чешуя перламутром переливается, и плавникюр дорогой. Никакая щука и рядом не стояла со своей прорубью.
– А как по мне, так щука лучше, – потянулся кот и выпустил коготки так, что они впились Дмитрию в плечо. – У тебя и укусить нечего, одни кости.
Золотая рыбка ничего не сказала, хвостиком махнула и в море занырнула. А волна резко поднялась, вспенилась да окатила Емелю и Дмитрия солёной водой. Один только кот успел отскочить. А вот песчаному замку не повезло больше всего. От него остался лишь небольшой холмик.
– Если хочешь моё мнение, то нам надо вести этого дуралея к Бабе Яге, – посоветовал кот, пока Дмитрий откашливался.
– А как же перстень? Я вообще-то ищу его, если ты не забыл.
– То есть ты оставишь человека один на один со своими чувствами? Ты что, Дима, сухарь, что ли?
– Ох, кот, выдумщик ты. Ну, поможем мы ему, а потом что?
– А потом суп с ко… Погоди-ка! Ты меня подловить пытаешься?
Дмитрий отшутился, но признаваться не стал. Взвалил на плечи Емелю и поволок к лесу. Сам же Емеля, довольный и счастливый, напевал: «Мы эхо, мы эхо, мы эхо, мы долгое эхо друг друга…».
