Сегодня шашлык в грузинском кафе у Давида был особенно вкусен, а хинкали просто великолепны. Дело в том, что высоким указом отменены визы для граждан Грузии, плюс открыто после долгого перерыва авиа-сообщение Москва-Тбилиси.
После бутылочки "Киндзмараули", присылаемого в наш подмосковный городок по налаженным "запараллеленным" каналам из Грузии персонально для хозяина кафе (и его гостей, разумеется), захотелось поговорить о женщинах высокого полета.
И тут вспомнилась история по грузинскую княжну Мэри Шервашидзе-Эристову, покорившую и Петербург, и Тифлис, и Париж, вдохновлявшую на творческие подвиги поэтов, художников и дипломатов, - всех, кто общался с этой умницей и красавицей.
Было у отца три дочери
Жил-был чиновник один, домик в Батуми имел. Поскольку это было в конце девятнадцатого века, правильно будет - домик в Батуме имел. Потому что Батуми тогда назывался Батумом и был столицей Аджарии, входившей, как и многие другие регионы, в состав великой и славной Российской империи.
Чиновника звали Прокофий Шервашидзе, и был он не просто государевым человеком, но и князем, и генерал-майором, и отцом трех милых дочек Елены, Марии и Тамары.
Марии-Мэри не было и пяти лет, как семья переезжает в столицу империи Санкт-Петербург, поскольку папа Прокофий стал членом Государственной Думы, а думцы, что тогда, что сейчас народ подневольный, раз надо в столицу переехать - переедем, отдельные апартаменты получить - что поделаешь, получим...
Полгода плохая погода...
Несмотря на питерские дожди и ветра, красота Мэри расцветала год от года, и не обратить внимания на красавицу было никак нельзя.
Императрица Александра Федоровна пожелала видеть Мэри своей фрейлиной, а эта работа считалась не только престижной, но и хорошо оплачивалась.
Однажды на панихиде государь Николай II Александрович хотел было пожурить опоздавшую фрейлину, но Мэри была столь великолепна, что император улыбнулся и произнес: "Грешно, княжна, быть красивой такой!". Государево изречение в наше время легло в основу известной песни группы "Белый орел", но это уже совсем другая история...
Однако, законы империи были одинаково суровы к фрейлинам просто симпатичным, и к немыслимо красивым "государевым служащим". Фрейлинам запрещено было выходить замуж без соответствующего прошения и увольнения с работы, а в сердечке у Мэри уже бурлили чувства к красавцу князю Георгию Эристову, который и на коне в своем Лейб-гвардии Уланском полку лучше всех скакал, и взаимную симпатию к красавице княжне такую испытывал, что "кушать не мог".
И в катастрофе можно найти хорошее. Но немного
Черный для России семнадцатый год принес России двойную беду - февральскую и октябрьскую. Красота, честь и воспитание Мэри могли запросто быть подмяты пьяным революционным матросом, прямо на аллее Царскосельского парка.
Георгий с помощью кавалерийского наскока и блестящей джигитовки увозит Мэри из ставшего рассадником зла Петрограда, устремляясь в родные для обоих края, где еще сохранились имперские культура и честь, в теплый и веселый Тифлис.
Там и свадебку сыграли, ну, не совсем там, а в Кутаиси, где проживали многие родственники молодых. Впрочем, разница небольшая - начали гулять в Кутаиси, потом поехали с песнями и плясками в Тбилиси, а в итоге на веселой свадьбе Эристовых гуляла вся Грузия.
Но разве укроешься в родных местах от Красной армии, которая, как известно, от тайги и до Британских морей имеет неугасимое желание все порушить, а символы веры и порядка - "церкви и тюрьмы, просто сравнять с землей". Грузия не стала исключением для желаний большевистских вождей, и красная лавина ринулась за Кавказские горы.
Чемодан. Порт. Константинополь. И Париж
Надо уезжать. Единственно верное решение было принято. В 1921 году семья Эристовых уезжает из России, которую они, как и миллионы других подданных империи, потеряют навсегда.
Немного отдышавшись в Константинополе, делают еще один марш-бросок до Парижа, который приютил огромное количество беженцев из России. Мэри ищет работу, читает вывески и объявления на парижских улочках и вдруг встречает великого князя Дмитрия Павловича. Вот так встреча!
Племянник Николая II, участник расправы над Распутиным, попавший из=за этого в немилость к государю, а прежде всего к Императрице Александре Федоровне, уже давно освоился в Париже, наладив близкие отношения с Коко Шанель и бизнесом на высокой моде, обещает помочь и действительно помогает.
Модель дома Шанель
Мэри становится моделью Дома Шанель, и каждый выход ее на подиум становится событием светской парижской жизни. Вот она по-новому раскрыла красоту русского стиля, надев длинное вышитое узором платье, вот поразила всех эффектной ниткой жемчуга на шее, открыв это чудо для француженок...
Но работа на публике и на публику не приносила удовлетворения самой Марии Прокофьевне. Она читала стихи, благо Париж был наполнен русскими поэтами и поэзией Серебряного века, она стремилась в художественные галереи, вспоминая, как вместе с Савелием Сориным еще в Тифлисе они работали над портретом, ставшим мировым шедевром.
Портрет работы Сорина
Заслуга талантливого художника несомненна, но, и позируя Сорину, княжна Мэри старалась максимально помочь ему, раскрыв свою душу для передачи ее на холст мастером. Кстати, Сорин был безумно влюблен в Мэри, не скрывал этого, работая с таким вдохновением, что за пару недель создал два портрета красавицы - один для ее семьи, в полный рост, а другой - до пояса, для себя.
Оба получились шедевральными. Интересно, что свой портрет Сорин завещал музею в Грузии, но работа была настолько шикарна, что жена художника не торопилась ее передавать, а затем и вовсе картина оказалась в спальне принцессы Монако, которая начинала свое утро с нее, сверяя, как со сказочным зеркальцем, свою красоту с красотой княжны Мэри.
"Венчалась Мери в ночь дождей..."
С мужем Григорием она жила душа в душу. Но в 1947 его не стало, в пятьдесят с небольшим Мария Прокофьевна остается одна. Занимается архивами, много читает, общается с друзьями.
Предложений от воздыхателей поступало немало, но... В ее сердце был только Григорий. Часто она вспоминала 1919 год, их венчание и свадьбу в Кутаиси. Уже тогда кто-то из знакомых рассказал ей, что в нее безумно влюблен поэт Галактион Табидзе. Говорят, что увидев Мэри возле Царскосельского дворца, поэт влюбился на всю жизнь.
Еще в 1915 году, он, понимая, что ему "ничего не светит", а Мария любит другого, пишет пронзительные стихи на грузинском, которые являются то ли провидением, то ли психическим расстройством, то ли написаны не о той Мэри.
Стихи получились настолько яркими, что многие поэты брались за их перевод. Поэт, правда, обращался к Мери через "е", но поэты вольны в своих мечтах и желаниях.
Минимум четыре достойных перевода известны - Беллы Ахмадулиной, Ивана Квачахия, Юрия Лившица, Георгия Яропольского, хотя, полагаю, их сделано гораздо больше. Страсть и отчаяние просто в каждой строке.
Венчалась Мери в ночь дождей.
И в ночь дождей я проклял Мери
Не мог я отворить дверей,
Восставших между мной и ей,
И я поцеловал те двери.
.....................................................
Это Белла Ахатовна. Сильно, конечно. Но, перевод Лившица мне все же ближе. Хотя, главное, в другом.
Жила красивая женщина. Вдохновляла творцов на шедевры. Ее любили. Порой всю жизнь. Она быть может и не знала об этом. Но она дарила людям возможность любить. А этим искусством владеют избранные. Только Музы...
Трехкомнатные апартаменты в доме для пожилых
Когда читаешь, что кто-то завершил свой земной путь в доме для престарелых, даже если этот дом под Ниццей или Парижем, так расстраиваешься. Мы просто не понимаем, что отечественные подобного рода заведения и зарубежные - две большие разницы.
Так вот, величаво стареющая, но не унывающая, Мария Шервашидзе в шестидесятых годах от надоевших хлопот по хозяйству собирается переезжать в пансионат для пожилых и одиноких. Особых накоплений у нее нет, и помощь от государства лишней не будет.
Но тут телеграммой из Америки приходит весть, что ей причитается наследство. Для шестидесятых годов 50 000 долларов сумма весьма и весьма приличная, как вы понимаете. А откуда это? Ну да, жили в США различные приятели и знакомые, Сорин тот же, но наследство-то персонально ей отписано.
Любовь через всю жизнь
Оказалось, что в свое время, еще в предвоенной России, году в 1912-13, на каких-то совместных мероприятиях воспитанница института благородных девиц Мария знакомится с выпускником Морского корпуса мичманом Вадимом Макаровым.
Скромный юноша, сын адмирала, потом сам пройдет путь до морского офицера и ученого с мировым именем, окажется в США, запатентует сотни военных изобретений, откроет успешные бизнесы по нефти и газу ("Газпром", равняйсь!), станет миллионером, но всю жизнь будет любить одну страну Россию (куда он передаст личную библиотеку и уникальные материалы по отечественным кораблям ХХ века) и одну женщину Марию Шервашидзе (которой отпишет 50 тысяч долларов).
Предвижу вопросы - если миллионер, где остальные денежки? Все отошло родной сестре Александре, с которой у Вадима всегда были самые добрые и нежные брато-сестринские отношения.
Билеты заказаны
Наследство позволило Марии Шервашидзе оформить прекрасно меблированные трехкомнатные апартаменты в парижском пансионате и жить свободной и интересной жизнью до 97 лет.
Галактион Табидзе завершит свои дни в тбилисской психиатрической клинике, где покончит жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна третьего этажа в марте 1959 года.
Савелия Сорина к этому времени уже шесть лет как не будет на свете. Он уйдет в 1953 в Нью-Йорке, завещав России три десятка своих шедевральных портретных работ.
Вадима Макарова, как мы говорили, не станет в 1964, тоже в Нью-Йорке.
Наверное, ангельские маршруты от французского кладбища Сент-Женевьев-де-Буа, где упокоена Мария Шервашидзе, до Петербурга, Тбилиси и Нью-Йорка более открыты и доступны, чем авиационные сообщения между этими пунктами назначения сегодня.
Хотя, вот и у нас самолеты в Тбилиси полетели.
Давид уже заказал билеты. И обратно, конечно, тоже.
Без работы и без России никак нельзя.