19 мая и мой праздник тоже, и вот почему:
Первая работа
- Ну ты и авантюристка, - сказал главный редактор журнала «Пионер» Фурин, хитро поблескивая стеклами очков в мою сторону.
- Ну почему же, Станислав Александрович, - промямлила я, потупив глаза и носком туфли ковыряя паркет.
Редактор сказал правду. В журнал я попала благодаря своему абсолютно авантюрному ходу. Закончив в 1982 году факультет журналистики Кишинёвского университета , я поехала к мужу в Москву, где меня никто, кроме него, не ждал. Муж, человек совсем не гуманитарной профессии, около года работал в НИИ молодым специалистом. Из Кишинёва я привезла диплом, три письма с рекомендациями от друзей, папку с газетными публикациями и беременный живот, который можно было скрывать еще пару месяцев. Для начала обошла адресатов писем - московских журналистов, и убедилась в том, что реально помочь они не могли. Журфак МГУ выпустил своих молодых специалистов и немногие свободные места в московских редакциях были предназначены для них. Почки на деревьях давно лопнули, клейкие листочки превратились в крепкую листву, ласково шумевшую под ветром. На дворе стояло лето 1982 года.
Я шла по залитой июльским солнцем московской улице и думала: «Надо срочно устраиваться на работу, пока живот не виден, иначе потеряю ещё два года, останусь без декретного отпуска, без стажа, и без материнского пособия». В те годы это было безрадостной перспективой.
И я отправилась на Старую (сейчас Славянскую) площадь, в ЦК КПСС. Сходить туда меня надоумил по телефону отец. Там тогда работал заместителем заведующего отделом идеологии выходец из Молдавии - Пётр Кириллович Лучинский, ставший позже президентом республики. До сих пор не понимаю, как меня пустили в отдел на аудиенцию - люди такого уровня боялись интриг и незнакомых людей. Но я сначала раздобыла номер телефона, позвонила, представилась, назвала имя отца-кинематографиста, бывшего тогда на пенсии. Вероятно, Лучинский понял, что опасаться ему нечего. В высоком кабинете я поведала земляку свою историю, сказав, что мне очень нужна работа в редакции и… Лучинский помог.
Вот так для меня нашлась работа учётчика писем в детском литературном журнале.
О, то было золотое время! Первая официальная работа! В Москве! Да ещё какая - на Бумажном проезде, в здании, в котором миллионными тиражами выпускались самые популярные журналы страны: «Здоровье», «Работница». «Крокодил», «Огонёк»! Легкие, весёлые, умные люди вокруг. Чудесная работа учётчика писем была незамысловатой. Дети и взрослые писали в журнал, присылали рукописи. Письма и рукописи надо было сортировать, разносить по отделам для просмотра и возможной публикации. Вещи из самотёка публиковали редко, но бывало и такое. На многие письма я отвечала сама или отправляла трафаретки. Это такие готовые ответы, напечатанные на бланках. Утром я приходила в редакцию, где меня уже ждала стопка писем и пакетов, садилась за стол и начинала открывать конверты. В нашем отделе работала ещё Таня Шаронова, тоже учетчиком, а руководила нами Таисия Пряхина, завотделом писем и мать четырех детей.
Работа в «Пионере» совпала с началом моей семейной жизни и Таисия оказалась сущим кладом. Она учила меня организовывать быт, готовить, давала бесценные советы по благоустройству дома и выстраиванию отношений в семье. А Таня Шаронова познакомила меня с сотрудниками журнала. Состав оказался молодым - корреспондентами, завотделами работали совсем юные люди: Марина Матвеева заведовала отделом коммунистического воспитания, Ирина Христовая была завотделом литературы и искусства. Яркой звездой на нашем пионерском небосклоне блистала Ирина Андрианова. Энергия расходилась от неё во все стороны, смех ее был сочен, как спелый помидор и заразителен, как ветрянка, а дым от её сигареты вился по коридору, когда самой Иры в коридоре уже не было видно – так быстро она перемещалась в пространстве. Ира познакомила меня со своим мужем, Алексеем Воробьёвым, замечательным журналистом, а я познакомила пару со своим супругом, и мы подружились. Лёша потом сыграл серьёзную роль в моей жизни, помогая мне в будущем с трудоустройством в другое место.
Помню спокойную и доброжелательную Валентину Семёновну, заведующую редакцией. Через неё проходили документы, она все оформляла быстро, помогала моментально. Документов не помню, но помню ее очки, добрую улыбку, пучок шатеновых волос. Помню прекрасную Софью Игнатьевну Богатырёву, завотделом поэзии, неземную и утонченную даму. Тогда я еще не знала, что она дружила с Надеждой Яковлевной Мандельштам и та передала ей права на распоряжение рукописями Осипа Мандельштама, а её отец - писатель Александр Ивич (Игнатий Бернштейн) унаследовал рукописи Ходасевича, перед отъездом поэта за границу. Я писала стихи с десяти лет и не знала, что работала с таким человеком в одном коридоре. А еще в те поры я не знала, кто такой Петя Мамонов, трудившийся в редакции как раз в моем отделе писем на такой же скромной должности учетчика, где его часто вспоминали незлым добрым словом и смеялись его шуткам и выходкам. Увы мне, увы…
«Аж три месяца» я проработала до декретного отпуска. Недолгое пионерское счастье скоро закончилось, потому что подошли сроки рожать. В ноябре я уехала в Кишинёв к маме. Когда родился мой Вовка, из редакции пришло письмо с трогательными поздравлениями. Мне написали, что меня ждут и чтобы я не волновалась из-за места.
Через полтора года после родов, летом 1984 года, прилетев в Москву, я снова оказалась в журнале. И снова окунулась в светлую атмосферу «пионерского» творчества. Постепенно начала писать в «Пионер» рассказики, статьи. Помню свой первый опубликованный рассказ «Мой младший брат Петричек», о попугае поэта Владимира Вишневского. С Владимиром я столкнулась у лифта и он, узнав, что я работаю в детском журнале, пригласил меня домой − познакомиться с говорящим попугаем. А у нас такая рубрика была - «Мой конёк», об увлечениях, хобби. Я пошла в гости к поэту и история попугая поразила меня. Я его сделала «своим» в рассказе, ведь у меня когда-то были волнистые попугайчики и я знала как и чем кормить-поить птичек. Помню радость первой публикации в Москве, гордость всей нашей семьи – свекор и свекровь даже попросили номер с автографом. А Ира Христовая спросила меня, встретив в коридоре редакции:
- Что ж ты себе в братья попугая взяла?
Мы тогда обе посмеялись
Всё бы хорошо, но в редакции работала заместителем главного редактора Лия Семёновна Симонова. Сразу после моего трудоустройства (с легкой руки Лучинского), она встретила меня как родную, и даже подарила свою книгу с таким автографом: «Добро пожаловать в наш пионерский отряд». Узнав, что с Лучинским меня ничего не связывает, кроме землячества, и никого за спиной на самом деле нет, она переменила отношение. Я хорошо работала, но у меня была одна проблема: я часто опаздывала на работу. В 1982 году мы жили на съёмной квартире в Лоси, а потом и вовсе в Щёлково переехали. На дорогу уходило полтора-два часа. Я не успевала толком причесаться и утром, зайдя в отдел писем и бросив сумку на стул, бежала в туалетную комнату заплетать косу. За этим занятием меня как-то застукала Симонова и сказал грозно: «Работа должна начинаться не с прически, а с работы». Мне даже пришлось писать объяснительную записку. В конце 1984 года мы обменяли квартиру в Щёлково на однокомнатную квартиру в Бескудниково. До работы стало рукой подать – автобус шел до Савёловского вокзала около двадцати пяти минут, бег рысью через подземный переход, затем под мостом занимал еще минут десять. Оставалось рукой толкнуть стеклянную дверь, ведущую в здание на Бумажном проезде, 14, показать пропуск вахтёру и взлететь на наш этаж на лифте! Опозданий стало меньше, но случались. Кто-то из девочек пошутил : «Лена, когда ты переедешь в дом напротив, ты и тогда будешь опаздывать».
А новоселье в Бескудниково мы отметили большой редакционной компанией. Мне принесли весёлое поздравление в стихах на длинной жёлтой картонке, украшенной скрепками, изображавшими рамку для текста. Оно до сих пор хранится у меня. Помню навскидку две первые строчки: «Есть в Москве проезд Бумажный, там есть дом многоэтажный…». Ира Андрианова, похоже, написала.
Так получилось, что, хотя конфликтов с моей стороны не было, Симонова меня невзлюбила и однажды сказала, что журналу не нужны пишущие учётчики писем. Звоночек прозвенел. Я начала усердно подыскивать новую работу и таковая нашлась неподалеку, в здании на улице Правды, где меня взяли учётчиком писем в газету «Советская Россия», снова в отдел писем. Но это уже другая история.