Много впереди испытаний, но теперь не устрашить ими фронтовиков. Юг Европы лихорадочно ждет раскатов первой грозы. Мы знаем, что враг силен, но мы знаем также, что развязка приближается. От мужества и умения каждого из нас зависит, когда наступит неизбежный час конца.
"День в день 80 лет назад". Переворачивая листы истории невольно ловишь себя на мысли, что история развивается по спирали. И те, затаённые обиды, запертые в пыльных шкафах на западе, передаются с генами потомкам. Теперь они ищут реванша сегодня...
Легко судить о том, что было с позиции прошедшего времени, всё кажется ясным, легко и отчётливо разбираются просчёты, но как видит это время современник здесь и сейчас - сегодня представляется удивительным. Он вкладывает живые камни строк в стену "плача", любви и ненависти - и это становится чрезвычайно актуально и парадоксально!
Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 20 мая 1943 г., четверг:
В дни затишья
Стоят первые жаркие дни. Бывает так: духота, светлое небо, ни облачка, не сдвинется дым над избой, не шелохнется лист на дереве. Пудовая, свинцовая тишина. Вдруг ветер закружит на дороге столб горячей пыли, пролетит по рощице, и, откуда ни возьмись, черные тучи, они, как кони, сгрудились в небе, кажется, что и там бой, разрывы снарядов, грохот, лязг.
Затишье на переднем крае никого не обманет: впереди лето, и мы знаем, что оно будет бурным.
Для Германии май начался с тяжелого удара. Один из немецких генералов, сдаваясь в плен союзникам, плакал и приговаривал: «Мы разбиты, у меня не осталось ни одного танка ...». Мы видали эти крокодиловы слезы в Сталинграде. Немцы слишком надеялись на свои танки. Они слишком мало думали о танках противников. Теперь они видят, что война оказалась не пикником. Когда я пишу эти строки, наши союзники озабочены транспортом для перевозки пленных. Престижу германской армии нанесен новый удар. Нелегко переживут его даже тупоголовые фрицы. Последней зимой в Германии была популярна песенка: «Всё проходит. За декабрем приходит май». Мечты о мае, очевидно, утешали фрицев в дни Сталинграда. Интересно, вспомнят ли модную песенку немецкие генералы, рыдающие в тунисских лагерях для военнопленных? Может быть Геббельс составит новый куплет: «Всё проходит. За маем приходит декабрь»?
Однако никакие удары не способны протрезвить Гитлера. Этот маниак будет играть до конца, до последней полушки.
Наш замечательный сатирик Салтыков-Щедрин изобразил идиотичного градоправителя, который решил уничтожить реку. Трудно дать более выразительный портрет Гитлера и гитлеровца:
«Перед глазами зрителя встает чистейший тип идиота, принявшего какое-то мрачное решение и давшего себе клятву привести его в исполнение... разума он не признавал вовсе и даже считал его злейшим врагом, окутывающим человека сетью обольщений и опасных привередничеств… Челюсти развитые, но без выдающегося выражения плотоядности, а с каким то необъяснимым букетом готовности раздробить или перекусить пополам... На лице его не видно никаких вопросов, напротив того, во всех чертах выступает какая то солдатская невозмутимость, уверенность, что все вопросы давно решены. Какие это вопросы? Может быть решен вопрос о всеобщем истреблении… Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии осознать себя в связи с каким бы то ни было порядком явлений… Начертавши прямую линию, он замыслил втиснуть в нее весь видимый и невидимый мир и притом с таким непременным расчетом, чтобы нельзя было повернуться ни взад, ни вперед, ни направо, ни налево… Даже в самой бесплодности или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпывает для себя никаких поучений. Ему нет дела ни до каких результатов, потому что результаты выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отразиться), а на чем то ином, с чем у него не существует никакой органической связи. Если бы он вследствие усиленной идиотической деятельности даже весь мир обратил в пустыню, и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, может быть пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого общежития».
Вот, задолго до рождения тирольского шпика, созданный гениальным предвидением, портрет автора «нового порядка», идиота, превратившего половину Европы в «зону пустыни». Олух, описанный Салтыковым-Щедриным, был потрясен, глядя, как река уносила созидаемые им преграды: «Он следил непонятливым оком за этим волшебным исчезновением его надежд и намерений». Так Гитлер, а за ним его фрицы, «непонятливым оком» следят за рекой жизни, которая сметает «новый порядок», которая заряжает ружья партизан Югославии, Савойи, Белоруссии, которая зимой откинула немцев от Волги до Донца и которая теперь очистила от них Африку.
Вероятно, люди другого душевного строя призадумались бы, видя подобное крушение своих глупых и несбыточных надежд. Но напрасно ждать зарождения мысли в голове стандартного фрица. Вспомним, что летом 1918 года германская армия наступала, притом, казалось, успешно, а несколько месяцев спустя немецкие генералы сдались на милость победителя. Даже обескровленная, подточенная Германия летом 1918 года еще продолжала ломиться вперед, не задумываясь, куда и зачем она ломится.
После Туниса окружение Германии стало для каждого немца еще ощутимее. Он начинает думать об ответственности за совершенные им злодеяния не как о приеме вражеской пропаганды, но как о своей личной судьбе. Безвыходность положения толкает его вперед — хотя бы в пропасть. Он пойдет в любое наступление, не веря в его конечный успех: для него теперь самое страшное это ожидание суда и кары. Я убежден, что даже агония германской армии будет напоминать судорожную атаку. Немцы снова могут попытаться пройти вперед, вырваться к невозможному спасению. Миновала та пора, когда Германия искала в наших просторах победу и «трофеи», теперь, если она и вздумает в них что-либо найти, то только лазейку, отсрочку своей гибели. Все знают, что враг еще силен, и прыжки зверя потребуют от Красной Армии зоркости и мужества.
Как бы ни был велик наш фронт, для бойца его окоп, его дзот, его речка или поляна должны быть единственными, всепоглощающими. В нашей стене не может найтись слабого места, потому что среди бойцов этого третьего грозного лета нет наивных или благодушных.
Когда Красная Армия прорвала блокаду Ленинграда, возле Синявина, батальон старшего лейтенанта Старовойтова занял лесок. Немцы подвезли новую часть. В течение одной недели они семьдесят два раза атаковали лес. Семьдесят два раза их не подпускали к позициям бойцы Старовойтова. Когда старшего лейтенанта спросили, что помогло ему отбить все атаки превосходящих сил противника, он ответил: «Не для того мы освободили кусок нашей земли, чтобы отдать его снова немцам...» Это говорит не один Старовойтов, это говорит вся наша армия.
Фронтовики видели «новый порядок» Гитлера: они видели его в пепле и в телах замученных. Они всё знают, наши доблестные и много испытавшие солдаты. Они помнят и горькие взгляды женщин в дни отступления и слезы радости в те дни, когда Красная Армия несла на остриях штыков жизнь. Русская земля, окропленная русской кровью, оплаченная жизнью лучших, жизнью однополчан и друзей, стала для каждого фронтовика вдвойне священной. Зверь будет метаться. Зверь захочет ринуться вперед. Его нельзя пустить ни на шаг.
Всякий, кто пережил незабываемые дни января—февраля, знает, что наступление стало для каждого фронтовика Красной Армии душевной необходимостью. Мы много пережили горя. Мы о нём не забыли: оно разожгло нашу ненависть, оно придало нам вкус к жизни. Мы теперь знаем, что путь к жизни идет по немецким трупам, по трупу фашистской Германии. Сибиряк знает, что путь к его родному дому идет через освобождённый Киев. Непреодолимая сила жизни ведет нас на запад.
В феврале и в марте мы впервые увидели города и сёла, которые находились в руках немцев почти полтора года. Мы ощутили, что такое время, и это ощущение гонит нас вперед. «Чайку выпьешь?», — спросила где-то возле Курска немолодого бойца улыбающаяся хозяюшка. Он в ответ махнул рукой: «Некогда. Свое село вызволяю...». Мы все вызволяем нашу Родину, Россию. Нам всем некогда. Этим священным нетерпением как электричеством, наполнен душный воздух первых знойных дней.
Много впереди испытаний, но теперь не устрашить ими фронтовиков. Все знают, что такое немец. Знают его силу и его слабость. Юг Европы лихорадочно ждет раскатов первой грозы. Немцам не выбраться из кольца. Мы знаем, что враг силен, но мы знаем также, что развязка приближается. От мужества и умения каждого из нас зависит, когда наступит неизбежный час конца гитлеровской Германии. (Илья ЭРЕНБУРГ)
Поражаешься их удивительному умению «улавливать жизнь», писать историю своего времени, путешествуя с ними в романтику героического прошлого нашей страны, где живая связь этого прошлого с нашими днями - пульсирует.
Несмотря на то, что проект "Родина на экране. Кадр решает всё!" не поддержан Президентскими грантами, мы продолжаем публикации проекта "День в день 80 лет назад". Фрагменты статей и публикации из архивов газеты "Красная звезда" за 1943 год. Просим читать и невольно ловить переплетение времён, судеб, характеров. С уважением к Вам, коллектив МинАкультуры.